— Иногда я представляю себе, что живу в то время, — мечтательно сказала она Оуэну, откинув-шись на подушки. — Оно кажется мне гораздо более изысканным. Никто не носил джинсы, все были такие вежливые, и у каждой женщины своя неповторимая прическа.
— Да, но тогда шла война. Великая война, — напомнил ей Оуэн. Он вытер рот льняной сал-феткой и лег на подушки рядом с ней.
— Ну и что? — настаивала Блэр. — Все равно было лучше.
Оуэн потянулся к ее руке, и Блэр отвернулась от телевизора, чтобы рассмотреть его профиль.
— Знаешь, а ты очень похож на Кэри Гранта, — прошептала она.
— Ты так считаешь?
Оуэн повернулся, чтобы посмотреть на нее, в его голубых глазах было столько сексуального огня.
— Я постриглась, чтобы быть похожей на Одри Хепберн, — призналась Блэр и повернулась к нему спиной, чтобы положить голову на его мужественную грудь в белоснежной сорочке.
— Мы могли бы быть Одри и Кэри.
Оуэн поцеловал ее волосы и нежно сжал ее руку.
— За тебя, крошка, — пробормотал он. Свободной рукой он принялся массировать ей спину, и Блэр почувствовала, как обручальное кольцо на его пальце ударялось о ее выступающие позвонки.
Снег за окном повалил сильней. Блэр смотрела в окно и никак не могла расслабиться. Она представляла, как жена Оуэна, гениальный астронавт, сидит дома и пишет на доске невероятные астрономические уравнения и все время думает о своем муже. Хотя Блэр и Оуэн были похожи на Одри Хепберн и Кэри Гранта, Блэр знала, что хорошие девочки, которых играла Одри, не расставались со своей девственностью в отелях с женатыми мужчинами старше себя, каким бы глубоким ни был снег. Почему бы на этом и не закончить фильм, пока она его не испортила?
Оуэн теперь глубоко дышал и рука его, массирующая ей спину, обмякла. Как только Блэр удостоверилась, что он спит, она тут же выскочила за дверь и попросила консьержа вызвать машину, чтобы отвезти ее домой. В конце концов, нужно было поддерживать репутацию. Она вовсе его не бросала.
Самый лучший способ заинтриговать парня — это исчезнуть.
Некоторые девушки умеют веселиться
— Снежки! — что было мочи крикнула Серена. Она танцевала с полураздетыми подвыпившими моделями Леза Беста, и ее белокурая грива сзади свалялась в ком, создавая эффект одной толстой косички. Она избавилась от футболки «Я люблю Аарона» за четыре тысячи баксов, продав ее своему старому другу Гаю Риду из бути-ка Леза Беста, и теперь на ней был лишь классный розовый бюстгальтер «Ла Перла», который можно было принять за верх от купальника. — Сыграем в волейбол снежками! — еще громче крикнул ей в ответ какой-то парень. Он был в черном лыжном костюме от Леза Беста, черных меховых сапогах, а на ушах у него были черные меховые наушники. Он показал на огромные окна бара, через которые на заснеженной площадке можно было увидеть волейбольную сетку.
В момент все потные извивающиеся тела, заполнявшие зал, буквально атаковали гардероб, хватая первые попавшиеся под руку дубленку от Фэнди или пуховик на гусином пуху от Гуччи, и выскакивали на мороз порезвиться на снегу.
Серена рассмеялась, надевая на себя бежевую парку с долевыми полосками овечьей шерсти и с капюшоном, обрамленным бобровым мехом, который был бы впору огромному эскимосу. За последние два часа она выпила шампанского больше, чем за весь Новый год, поэтому тепло разливалось по всему ее телу и немного кружилась голова. Прежде чем она успела застегнуться, кто-то схватил ее за руку и потащил за собой на улицу.
Там все было укутано снегом, пушистое белое покрывало блестело под светом фонарей. На город опустилась приятная тишина: не было слышно ни шума, ни гудков машин — город спал. С пронзительным восторженным визгом на воздух хлынула толпа моделей, стилистов и фотографов. Пробежав к волейбольной сетке по запорошенной снегом дорожке, они принялись бросать через нее снежки.
— Ну разве не красиво? — шепотом произнесла Серена. Ей так хотелось, чтобы Аарон был рядом, она поцеловала бы его и, запихивая ему за пазуху большой снежок, сказала бы, как сильно она его любит. Но его не было, он избегал вечеринки, и ей пришлось отогнать эти мысли. Она повернулась к парню, который все еще держал ее за руку. Это был тот самый парень в лыжном костюме, высокий симпатичный блондин. Она высвободила свою руку и сгребла немного снега.
— Или сюда, — поманила она его. — Я хочу открыть тебе секрет.
Он шагнул к ней, у него изо рта шел пар.
— Что? Серена поднялась на цыпочки и обхватила его руками за шею. Затем поцеловала его холод-ную гладкую щеку.
— Я люблю Аарона! — провизжала она и, запихнула снежок ему за пазуху, убежала к остальным. Парень погнался за ней, хватая за ноги и пытаясь повалить на снег. Но тут веселая толпа забросала резвящуюся парочку снежками. Кто-то остановился, чтобы прикурить или накрасить губы. Серена зашлась от смеха, когда снег попал ей в джинсы. Как здорово, по-настоящему здорово быть такой красивой и такой беззаботной! И не важно, с кем ты и чем ты занимаешься, время всегда проходит сказочно. И, оказывается, вовсе не обязательно любить только одного человека,
когда весь мир у твоих ног.
Не стоит придавать слишком большое значение экспериментам
Дженни и Элиз все еще целовались, когда позвонил Руфус. Дзынь-дзынь!
— Черт!
Дженни оттолкнула от себя Элиз, спрыгнула с дивана и со всех ног кинулась в кухню. Конечно, их никто не мог увидеть, но у нее было такое чувство, что их застукали за чем-то невероятно постыдным.
— Все в порядке? — радостно рявкнул Руфус в трубку. — Я тут застрял с Максом и Лили и другими неудачниками. Снегу намело охренеть!
Руфус проводил все вечера по пятницам в старом баре Ист-Виллиджа со своими друзьями, писателями-коммунистами. Он был навеселе, он всегда был таким после двух-трех бокалов красного вина.
— У вас точно все в порядке? Дженни покраснела:
— Угу
— Скажи своей подруге, чтобы она оставалась, Только слабоумные попытаются сегодня выйти на улицу Дженни закивала:
— Ладно.
Дженни надеялась, что Элиз сама изъявит желание отправиться домой, а она примет горячую ванну и соберется с мыслями. Не могла же она так просто попросить подругу уйти, когда весь город замело, а снег все никак не прекращался. — До скорого, пап, — произнесла она. Ей до безумия хотелось рассказать ему, как она была смущена тем, что произошло. Может, она и многообещающий художник, но это вовсе не означает, что она должна все время экспериментироть. Дженни повесила трубку.
— Ну, чем мы теперь займемся? — спросила Элиз, проходя в кухню во все еще расстегнутых джинсах. Она разломила «Орео» и слизала крем изнутри.
Похоже, Элиз намекала, что уже готова перейти к следующей главе книги «Это мое тело», но Дженни и знать не хотела, что за этим могло последовать. Она сделала вид, что зевает.
— Отец сказал, что скоро придет Дэн, — солгала она. — Да к тому же я устала.
Она посмотрела в окно. Там было белым-бело, а снег все еще шел. Похоже на конец света.
— Ладно, пошли.
Она повела ее в свою спальню:
— Отец сказал, чтобы ты осталась.
Все, что у нее было, — это небольшая кровать, которую она определенно не собиралась делить с Элиз, раз та была такой… озабоченной и непредсказуемой.
— Ты можешь спать здесь, на моей кровати, а я лягу на диване.
— Ладно, — неопределенно ответила Элиз. — Я лучше позвоню матери. Ты злишься на меня, так ведь?
— Злюсь? — неожиданно для себя повторила Дженни. — С какой это стати?
Она открыла выдвижной ящик шкафа и дала Элиз не по размеру большую футболку и спортивные штаны.
— Спи в них, — сказала Дженни. А то Элиз могла додуматься спать голой, а это было бы просто стремно. Вдруг Руфус, вернувшись среди ночи, вломится к ней в комнату, чтобы прочитать бесполезную проповедь о смысле жизни, что он обычно и делал, особенно с перепоя. Она достала пижаму себе и задвинула ящик.
— Я в душ. Можешь взять мой сотовый, если хочешь позвонить матери.
Элиз взглянула на картины на стене. Над кроватью висел один из котов семьи Хамфри — Маркс, спящий на кухонной плите. Картина была нарисована жирными мазками, Маркс был бирюзовый, а плита красная. Возле окна красовалось изображение ступни Дженни с оранжевым ногтями и синими пальцами.
— Ты правда классно рисуешь. — Элиз спустила джинсы до колен. — Ты не хочешь закончить мой портрет?
Дженни сняла с крючка на двери свой розовый банный халат.
— Не сегодня, ответила она, быстрой походкой направляясь в ванную. Она примет долгий горячий душ, надеясь, что, когда выйдет из ванны, Элиз уже уснет. Утром они позавтракают вафлями, пойдут в парк кататься на санках и будут болтаться по городу, как нормальные девчонки. Больше никаких экспериментов. Что касается
Дженни, то она придавала этому слишком большое значение.
Н помогает наследнице-наркоманке выздороветь
— Держи поводья в одной руке, а хлыст — в другой, — поучала Джорджи Нейта. Они были на чердаке особняка Джорджи, но вместо того, чтобы спокойно сидеть в великолепной антикварной коляске, курить траву и целоваться, Джорджи проявляла гиперактивность, заставляя Нейта управлять экипажем.
Сам чердак был чем-то невероятным. Он был завален старинными вещами минувших эпох, но все они находились в прекрасном состоянии, как будто кто-то собирался однажды спустить их вниз и использовать по назначению. Коляска была из позолоты и обита фиолетовым бархатом, а под сиденьем, внутри кожаного короба, находились пледы, меховые накидки и муфты, чтобы не замерзнуть, когда отправляешься на прогулку. Но самым прикольным было то, что в коляску при помощи настоящей кожаной сбруи была впряжена восьмерка карусельных лошадей с перьями на головах.
"Ведь я этого достойна" отзывы
Отзывы читателей о книге "Ведь я этого достойна". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Ведь я этого достойна" друзьям в соцсетях.