Нора Хесс - Вечный огонь страстей

Старик что-то прохрипел и пожал протянутую руку.

– Ты тот одинокий волк, о котором рассказывают индейцы, а? Можешь называть меня дедушка Уоткинс. Все меня здесь так зовут.

Сэйт отодвинулся в сторону, пропуская старика вперед, и сам поехал следом за ним.

– Хорошие места, – сказал он в спину медленно ехавшего путника. – Человек может жить здесь, сколько захочет.

– Да, здесь отлично. Много рек, много корма для оленей и лосей. Водятся медведи, рыси, бобры, норки, дикие индюшки.

– Как здесь охота?

– Лучшего места не найдешь. Только ленивый не заработает!

Солнце зашло, к тому времени, как они добрались до домика, похолодало еще больше. Невысокая хижина оказалось довольно прочной, хотя время оставило на ней свой отпечаток – стены поросли мхом.

Уоткинс толкнул дверь, вошел и пригласил Сэйта. Охотник выждал, пока тот найдет свечу. Старик несколько раз чиркнул кремнем и зажег свечу. Аккуратно неся перед собой, старик поставил ее в подсвечник на камине. Согнулся и стал раскладывать дрова. Сэйт осмотрелся.

Комната оказалась небольшой, пол чисто выметен. Но по углам было грязно, В беспорядке лежали меха, сломанные капканы, ружья, побитые горшки и другие вещи, которым было трудно дать название.

Вдоль стены стояли кровати с матрасами из свежих кедровых лапок. Возле очага была длинная скамья, в центре комнаты стол с тремя стульями. Старик поднялся, отряхнул руки и пригласил:

– Снимай куртку и шапку, вешай их на мою одежду, да глотни из кувшина, вон там на камине. Я сейчас найду чем перекусить.

Виски приятно обжег горло и желудок; перехватило дыхание. Уоткинс, усмехаясь, посмотрел на него.

– Он очень крепкий, парень. Но зато быстро согреешься. Сразу забудешь, зачем ты здесь.

Сэйт отдышался и спросил:

– Сюда приходят, чтобы забыться?

– Большинство из-за этого. Конечно, есть такие, которые хотят заработать.

Оба замолчали, погрузившись в свои мысли. Затем старик продолжил:

– А ты почему пришел, Магрудер? Я вижу боль в твоих глазах… утихшую боль.

Сэйт не ответил, продолжая смотреть в огонь. Уоткинс отвернулся и стал доставать мясо из горшка.

– Индейцы говорят, что страдания очищают душу. Как ты думаешь, это так?

Охотник снова промолчал. Старик снял с огня кофейник.

– Давай покушаем.

– Это самый вкусный ужин, который я когда-либо ел, – сказал Сэйт, пережевывая мягкие куски мяса и запивая черным кофе.

Старик от гордости покраснел.

– Вчера утром я подстрелил молодого лосенка. Наверное, поздно родился. Иногда такое бывает.

– Кто учил тебя готовить? Ты был женат?

– Нет, я никогда не связывал себе руки. Но у меня была индианка. Безобразна до ужаса, но чистоплотная и честная. Она спасла мне жизнь. Рассказать, как я ее встретил?

– Расскажи, – охотник вынул трубку и мешочек с табаком.

– Ну, слушай. – Уоткинс достал свой табак. – Мне исполнилось двадцать лет. Я был здоровым, полным сил, построил хибарку и поставил свой первый капкан, – старик задымил трубкой, затем продолжил. – Через неделю я заболел пневмонией, поднялся сильный жар. А скоро совсем ослаб, остались кожа да кости. В доме замерзла вода. Я уже решил, что мне конец, когда в дверь постучалась молодая индианка. Позже я узнал, что у нее недавно умер двухнедельный ребенок и она была вне себя от горя. В бреду я видел, как она разожгла огонь, подошла ко мне, обнажила грудь и напоила меня своим молоком. Я никогда не пробовал ничего вкуснее, – старик уставился в одну точку. – Она кормила меня так всю зиму, даже когда я уже поднялся на ноги. Я не принуждал ее ни к чему, – он честно посмотрел Сэйту в глаза, – она сама захотела меня. И умело обходилась со мной, понимаешь, о чем я говорю? – он хитро улыбнулся.

Сэйт утвердительно кивнул. Уоткинс продолжил.

– Она была первой, кто научил меня готовить.

– Что с ней случилось? Она надоела, и ты выгнал ее?

– Нет. Она жила со мной девять лет. Потом заразилась оспой. За три дня ее не стало.

Уоткинс заметил, как потемнело лицо охотника, и решил перевести разговор на другую тему.

– Ты идешь куда-нибудь в определенное место, Магрудер?

– Думаю добраться до Чамплэйн Вэли в Канаде. Говорили, что там хорошая охота у озера Чамплэйн. Потом, может, дойду до Валкур Айлэнда.

Старик снова запыхтел трубкой, задумчиво изучая Сэйта сквозь клубы дыма.

– Ты нигде не найдешь места лучше, чем это. Почему не хочешь остановиться здесь? Можешь пожить у меня. Тебе не надо будет строить жилище.

Сэйт откинулся на спинку стула и посмотрел в потолок.

– Заманчиво, но стоит ли? – он с сомнением посмотрел на Уоткинса. – Ты думаешь, мы не помешаем друг другу?

– Думаю, нет, – ответил тот. – Мы будем охотиться в разных местах… вот и все. Вечером, если тебе надоест моя болтовня, в паре миль отсюда есть заведение, вроде таверны. Там всегда собирается много охотников. Захочешь развлечься, всегда можешь найти женщин, – усмехнулся старик.

– Конечно, хочу тебя предупредить, они не все здоровы, – он выждал немного и добавил: – могу сказать там, что ты хочешь купить хорошую чистоплотную индианку.

Сэйт слегка раздвинул губы в улыбке.

– Спасибо, старина. Но мне не надо этого.

Уоткинс довольно улыбнулся. Часы пробили восемь. Он наклонился к камину и выбил трубку.

– Думаю, мне пора спать. Я сейчас не то, что раньше, когда был моложе. Сейчас быстро устаю. Можешь ложиться на кровать. Если нечем укрыться, бери вон там в углу медвежью шкуру.

Он снял мокасины и разделся. Лег в кровать и накрылся шкурами. Сэйт спросил:

– А там можно купить капканы?

– Да. У владельца есть хорошие капканы, которыми все здесь пользуются. Он тут как бог. Знает, что больше не к кому обратиться.

Сэйт постелил себе и вышел проверить пони. Животное жевало сено, время от времени пытаясь лягнуть мула, предусмотрительно привязанного на расстоянии. Покатая крыша была прочной, так же как и дом. Ни ветер, ни волки не могли причинить вреда животным.

Сэйт похлопал свою лошадку по спине, вышел из конюшни и какое-то время стоял, глядя на небо. Ничего не изменилось в его жизни. Опять он один, как волк. Его надежды не оправдались. Какой он был дурак. Он вообразил, что его жизнь сложится по-другому.

Охотник проснулся на рассвете от вздохов и кряхтения старика. Он открыл глаза. Уоткинс разжигал огонь, затем повернулся к теплу спиной.

Сэйт встал, когда до него донесся аромат поджаренного мяса и заваренного кофе.

Оба были неразговорчивы, молча поели, не обменявшись ни словом. После завтрака старик поднялся и пошел к двери одеваться.

– Вернусь, как только начнет темнеть. Я уже стар и не люблю возвращаться слишком поздно.

Сэйт кивнул.

– А я, пожалуй, схожу в таверну и куплю капканы, но вернусь рано и приготовлю ужин.

Дверь за стариком закрылась. Сэйт убрал со стола, натопил снега и помыл посуду: тарелки, жестяные кружки, кофейник. Ножей в доме не было. Охотники пользуются своими личными ножами. Последней вымыл железную кастрюлю и поставил поближе к огню, чтобы не ржавела.

Застелил кровати. Принес с сарая дров. Был уже полдень. Сэйт взял ружье и отправился в таверну.

Когда Джулиана проснулась, было еще темно. Натан посапывал рядом. Она посмотрела в окно. Скоро начнет светать. До нее донеслось шуршание и скрип половиц. Джон и Молли начинали день, как и раньше, с любви.

Звуки чужой интимной жизни напомнили ее собственную. Хотя она никогда не была инициатором, но стоило Росу приласкать ее, и она сдавалась.

Джулиана лежала в мягкой темноте и слушала доносившиеся до нее ритмичные звуки. Она молилась, чтобы Сэйт возвратился раньше, чем одинокое отчаяние сломит ее.

«Где он?» – не шел из головы вопрос. Его нет в деревне пеннакоков, потому что нет и самой деревни. Весть о смерти Роса от рук индейцев из племени пеннакоков всколыхнули поселок. В течение часа пятьдесят мужчин собрались у дома Бэттла. Они готовились к мести.

Тридцать воинов в боевой раскраске присоединились к бледнолицым.

Два дня спустя все возвратились, гордо похваляясь тем, что канадское племя индейцев больше не представляет опасности для их деревни. Под покровом ночи, без единого выстрела, они взяли всех в плен.

Джон и Немас спасли жизнь пленникам, доказав, что женщины и дети умрут с голода, если убить мужчин, обеспечивающих их едой. А Немас убеждал в том, что если убить пеннакоков, то это только развяжет вражду между двумя племенами.

– С нас хватит того, что мы не будем спускать с них глаз. Сейчас нам нет нужды воевать с нашими краснокожими братьями. Снежная Птица была уже древней старухой, если так говорить, – объяснял он своим на родном языке.

Таким образом, племя пеннакоков отправили на север, а их деревню сожгли.

– Они будут через неделю в Канаде, – сказал один из жителей Впадины Индейцев.

С того времени прошло уже три месяца, и об индейцах племени пеннакоков ничего не было слышно. Зима подходила к концу. На реке стал вскрываться лед.

«Все идет своим чередом, – думала Джулиана. – Только я изменилась». Она обнаружила, что снова беременна. И опять от Сэйта Магрудера. Уже два месяца подряд она не решалась ничего сказать Джону и Молли.

«Пусть все идет как идет, они решат, что на этот раз отец будущего ребенка – Рос. Но что если и второй ребенок будет так похож на Сэйта? Джон возненавидит меня за обман. Между нами всегда было полное доверие».

Джулиана провела рукой по лицу. Надо заводить свой собственный дом. Семейство увеличивается.

Донеслись громкие звуки, она торопливо спрятала руку под одеяло, притворившись спящей. Джон спустился с лестницы и начал разжигать огонь в камине.

В комнате потеплело. Тихо спустилась Молли. Проснулся ребенок и потребовал молока. Джулиана стала кормить сына.