— Я не лгал. Я думал, мы разведены. Вчерашнее письмо было для меня такой же неожиданностью, как и для тебя.

Кэрри молчала. Джош привлек ее к себе, и через секунду она уже растворилась в его объятиях.

— Мой брат…

Он провел рукой по ее волосам.

— Предоставь объяснение с твоим братом мне.

— Ты не знаешь его. Ему очень не понравится, что я вышла замуж за человека, который уже женат.

— Не говоря уже о том, что у тебя от этого негодяя будет ребенок, — тихо добавил Джош.

Кэрри показалось, что у нее остановилось сердце. Не нужно было спрашивать, как он узнал об этом, поскольку она трижды на этой неделе хлопалась в обморок. И не вызывало сомнений то, что о причине этих обмороков судачит уже половина городка.

— Я нужна тебе из-за ребенка?

— Да, конечно. Ты нужна мне только из-за ребенка. Разве ты еще не поняла, что я коллекционирую детей? С ними так хорошо. В моем обществе дети только и делают, что смеются. Неужели тебе не приходит в голову, что ты можешь быть нужна мне потому, что сама мысль о жизни без тебя делает меня несчастным? Кэрри, — прошептал он, — не оставляй меня, пожалуйста.

Тут она обняла его, и он поцеловал ее, сначала нежно, а затем все более страстно.

— Когда приедет твой брат — сегодня или завтра, или еще когда-нибудь, — Джош приложил палец к губам Кэрри, не давая ей заговорить, — положись на меня. Я сделаю так, что он подумает, будто мы счастливейшая супружеская пара в мире и что между нами никогда не было никаких ссор и размолвок. Кто знает, может, в ближайшие три дня дилижанс и не появится. К тому времени Нора приедет и уедет, мы уже поженимся, и все будет в полном порядке — все, кроме моего кукурузного поля.

— Моему брату не будет никакого дела до твоей противной старой червивой кукурузы, если я буду счастлива, если… — Тут Кэрри взглянула на приколотые к груди часики. — Дилижанс будет здесь через десять минут, и на нем приедет мой брат.

Джош покровительственно улыбнулся.

— Ну что ж, если он приедет, я с ним разберусь. Если он пожелает, чтобы мы заново поженились, то мы протянем время до тех пор, пока Нора не предоставит мне все бумаги и мой бракоразводный процесс не будет завершен. Это займет самое большее сутки. — Тут он взял ее за подбородок и заставил поднять на него глаза. — Ты можешь простить меня? За Нору? Я не хотел говорить тебе, что мой первый брак оказался неудачным. Но ты не винишь меня за это, правда ведь? Я думал, что одной моей кукурузы уже вполне достаточно, чтобы я выглядел в твоих глазах неудачником.

— Ты вовсе не неудачник.

Он поцеловал ее.

— Ты даже не представляешь, что это для меня значит. В первый раз с тех пор, как на меня свалилась эта чертова ферма, я хоть в чьих-то глазах не выгляжу неудачником.

— Я знала, что нужна тебе.

— А я был слишком глуп, чтобы понять это, — признался он и наклонился, чтобы поцеловать ее, но тут Кэрри подняла голову и прислушалась:

— Это дилижанс.

Высвободившись из объятий Джоша, она встала и вышла.

Джош, улыбаясь, остался сидеть. Она так безоговорочно верила людям. Нет, нельзя быть такой наивной и доверчивой — теперь она была искренне убеждена, что дилижанс прибудет вовремя, ровно в четыре.

Когда все нарастающий звук, напоминающий стук колес и лошадиных копыт, стал еще отчетливей, Джош сам вышел на улицу. Кэрри стояла там, откуда было хорошо видно, едет дилижанс или нет, Джош посмотрел в ту сторону, откуда доносился шум, и увидел нечто, явно напоминающее по форме конный экипаж. Он взглянул на часики Кэрри:

— Они не смогут этого сделать. До четырех только две минуты, а до станции еще далековато.

— ‘Ринга сможет, — возразила Кэрри без особого волнения в голосе.

К этому времени большая часть населения Вечности уже покинула улицы и магазины, чтобы поглазеть на такую диковинку, как прибывающий по расписанию дилижанс. С растущим изумлением глядя поверх головы Кэрри на происходящее, Джош заметил, что возница сломал о спины лошадей свой хлыст. Джош слышал, как возница, даже привставший со своего места, кричал, погоняя лошадей; слышал, как животные тяжело дышали, подлетая на полном скаку к платформе станции. Обычно возница бывал мертвецки пьян, и дилижанс тащился к городу легкой рысцой, поскольку никого не заботило когда он прибудет, — лишь бы прибыл.

— Кажется, им это удастся. — Джош затаил дыхание.

— Да, конечно, — ответила Кэрри. — Ровно в четыре.

Глаза Джоша недоуменно расширились, когда он смог лучше разглядеть дилижанс. Его крыша была утыкана стрелами. Все остальные тоже заметили это и вовсю показывали пальцами на столь непривычное для дилижанса украшение.

Ровно в четыре часа громоздкий экипаж, поскрипывая; остановился у платформы станции. Внимание толпы к нему теперь привлекали не только торчащие из крыши стрелы, но и дырки от пуль, испещрявшие одну стенку дилижанса. Сзади к экипажу была привязана превосходная верховая лошадь.

— Что случилось?! — в один голос вскричали все, обращаясь к вознице.

Джошу вряд ли приходилось видеть человека, который бы выглядел более изможденным, чем этот бедняга. Обычно тот бывал сильно пьян, но сегодня он был даже чересчур трезв. Под глазами у него темнели круги, он не брился по меньшей мере неделю. Левый уголок рта у него дергался.

— Вы лучше спросите, чего не случилось, — начал возница после того, как, пошатываясь, спустился на землю. — Нас атаковали бандиты; какие то пьяные ковбои спасались бегством от индейцев, и вся орава, конечно же, налетела на нас. В довершение всего мы наехали на стадо диких буйволов. И все эти напасти свалились на нас в течение одного только рейса!

Все внимательно слушали возницу, а он с упоением изливал на благодарную публику потоки своего красноречия.

— Но с нами был один сумасшедший парень. Его зовут Монтгомери.

Кэрри посмотрела на Джоша. «Я же тебе говорила», — ясно читалось в ее взгляде.

Возница продолжал:

— Этот тип сказал, что ему очень нужно, чтобы я придерживался расписания. Он заявил, что у него в Вечности назначена встреча и он твердо намерен успеть вовремя. Я вам уже сказал, что он не нормальный. Мы мчались со скоростью ста или около того миль в час, а он вылез в окно экипажа, сел на свою лошадь и в одиночку сдерживал буйволов, не давая им напасть на нас. Он даже не позволил мне замедлить ход, чтобы ему удобнее было запрыгнуть обратно в дилижанс. Когда на нас наскочили эти ковбои, он выстрелами сбил с них шляпы. Индейцы сочли это таким ловким фокусом, что даже перестали пускать в нас стрелы. Думаю, они от души позабавились. Говорю вам, у этого парня не все дома.

Спешившийся возница опустил подножку, распахнул дверцы экипажа, и пассажиры наконец начали высаживаться. Они представляли собой жалкое зрелище — грязные, испуганные люди. Женщины даже плакали. Все они выглядели так, будто их запихнули в бочку и катили так от Мэна до Колорадо.

Две женщины, которых трясло, как в лихорадке, буквально вывалились из дилижанса и упали на руки горожан. Их одежда была порвана, волосы в беспорядке.

Трое мужчин, вышедших следом, выглядели не менее испуганными, чем дамы. У одного из них на порванном рукаве куртки виднелась кровь, шляпа второго была прострелена в трех местах. Третий попытался закурить, но руки у него дрожали до такой степени, что он не мог поднести спичку к кончику сигары. Когда один из жителей городка подошел к нему и спросил, не надо ли чем помочь, ответ был кратким:

— Хорошо бы выпить…

— Который из них? — шепотом спросил Джош у Кэрри, удивленный тем, что она не кинулась навстречу ни одному из мужчин. Она не ответила, продолжая неотрывно глядеть на дилижанс.

После того как все прочие пассажиры уже покинули экипаж, оттуда вышел мужчина. Он был высоте, выше шести футов, хорошо сложен и очень красив. Одет он был в черный костюм, стоивший, по соображениям Джоша, немалых денег. В отличие от других пассажиров, дрожащих и перепуганных, этот господин выглядел свежим и отдохнувшим, словно он только что вернулся с воскресной увеселительной прогулки, а не вылез из тесной утробы дилижанса после многомильного путешествия. На его одежде не было ни единого пятнышка.

Мужчина вышел на платформу и улыбнулся собравшимся. Одна их ехавших в дилижансе женщин, взглянув на него, расплакалась, спрятав лицо на плече дамы постарше. Мужчина полез во внутренний карман, достал тоненькую сигару и, поднеся к ней спичку уверенной рукой, закурил. Глубоко затянулся. Казалось, он не замечал, с каким безмолвным восхищением его пожирала взглядами толпа. Легким щелчком он смахнул с плеча воображаемую пылинку.

— Догадался, кто из них — ‘Ринга? — спросила Кэрри.

Джош ободряюще пожал ей руку.

‘Ринга повернулся к сестре так, как будто был на сто процентов уверен, что она, встречая его, будет стоять именно на этом месте.

— Привет, милая, — тихо сказал он, и Кэрри подбежала к нему. ‘Ринга протянул к ней руки и крепко обнял.

Толпа горожан не сводила с них глаз. Ну что ж, если Кэрри знаком этот полугерой-полумонстр, они готовы принять его как своего. В конце концов, Кэрри была их благодетельницей.

— Дай-ка я на тебя посмотрю. — ‘Ринга выпустил Кэрри из своих объятий. Он был почти в два раза крупнее сестры. Большая ладонь ‘Рингаа нежно гладила щеку Кэрри.

Раньше Джошу никогда не приходилось испытывать мук ревности. Он был уверен в том, что каждый вправе сам распоряжаться своей жизнью, и он никогда не пытался поучать других — будь то мужчина, женщина или же ребенок, — как им жить и что им делать. Только теперь Джош понял, что раньше он никого не любил по-настоящему. Он понял, что для него просто пытка — видеть, как этот мужчина в его присутствии дотрагивается до Кэрри. И то, что он был ее родным братом, для Джоша не имело значения.

Придвинувшись ближе к Кэрри, Джош по-хозяйски взял ее за руку. — Кэрри посмотрела на мужа. ‘Ринга был чуть выше, чем Джош, но сложены оба были хорошо. Кроме того, решила Кэрри, Джош во сто раз красивее, чем ее брат.