Каталина теснее прижалась к мужу:

— И тогда я рассказала тебе свою первую историю. Ты помнишь, о чем она была?

— Да. О пожаре в Санта-Фе. Когда от испанцев отвернулась удача.

— Вообще-то, — кивнула она, — мы приходили как завоеватели, с огнем и мечом. Мой отец славится своей безжалостностью.

— Вот это да! Как же он рассчитывал завоевать сердца людей?

— Силой страха, — просто ответила она. — И не по своей воле он это делал. По Господней. Иногда Господь тоже безжалостен. Это ведь была не просто война, а Крестовый поход, священная война против неверных, благословленная Папой. А во время Крестовых походов воинам Христа приходится быть жестокими.

Артур кивнул, соглашаясь.

— Вот какую песню сложили мавры о моем отце. — И, откинув голову, низким голосом пропела, на ходу переводя слова на французский: — «Всадники скачут к вратам Альвиры, вступают в Альгамбру. О, ужас! С ними король! Сам Фердинанд ведет свою армию по берегам реки. А рядом с ним Изабелла, королева с сердцем мужчины».

— Спой еще! — в восторге вскричал он.

Рассмеявшись, она повторила куплет.

— И что, они в самом деле величали ее «королева с сердцем мужчины»?

— Отец говорит, что, когда она в лагере, это лучше, чем два дополнительных отряда! Мы не понесли поражения ни в одной битве, в которой она участвовала.

— Вот каким должен быть король! Чтобы о нем песни слагали!

— Да уж, — сказала она. — А представь, каково это — быть дочерью героини легенд и преданий! Неудивительно, что я тоскую по ней. Нет ничего на свете, чего бы она боялась. Когда огонь уничтожил наш лагерь, она тоже не отступила. Даже когда мой отец и все советники согласились, что армии следует отойти в Толедо, перевооружиться и вернуться к боевым действиям на следующий год, матушка твердо сказала «нет».

— Интересно, она спорит с мужем при людях? — спросил он, пораженный мыслью, что жена может вести себя как ровня.

— Нет, она очень дипломатична, — задумчиво проговорила Каталина, — никогда не противоречит и не выказывает пренебрежения. Но он тут же чувствует, когда она с ним не согласна. И, как правило, поступает так, как хочет она.

Артур покачал головой.

— Я знаю, ты думаешь, что жена обязана подчиняться. Матушка и сама бы так сказала. Однако дело в том, что она всегда права, — сказала дочь Изабеллы. — Насколько я сейчас могу вспомнить, о чем бы ни шла речь, похоже, сам Господь у нее в советниках и она всегда знает, как следует поступить.

— Похоже, она необыкновенная женщина.

— Королева! — просто сказала Каталина. — Королева, и все тут. Не по браку — по праву. Не простолюдинка, которая поднялась к трону. Королева, спасенная Господом из всех передряг.


В ту ночь мне приснилось, что я птица, стриж. Легкая, стремительная, я лечу высоко над Кастилией, на юг от Толедо, миную Кордову, и дальше, дальше на юг, к Гранаде… Земля подо мной как рыжеватый ковер, сотканный из золотого руна овец, которых пасут берберы, медный покров, прорванный бронзовыми скалами такой высоты, что даже оливы не могут уцепиться корнями за крутые их склоны. Все дальше и дальше лечу я, маленькое птичье сердце гулко бьется в груди — и вот наконец розовые стены неприступной крепости Алькасара и дворцы Альгамбры. Пикируя вниз, я едва миную острую крышу Сторожевой башни, над которой когда-то развевался флаг с полумесяцем, резко снижаясь в Миртовый дворик, чтобы кружить там в теплом, душистом воздухе в окружении изящных, украшенных цветной плиткой зданий, глядясь в зеркало вод, и наконец вижу ту, кого я искала: мою матушку, Изабеллу Католическую. Она гуляет, вдыхая теплый вечерний воздух, и думает о своей дочке — как она там в далекой Англии…

Ладлоу, март 1502 года

— Хочу просить тебя познакомиться с одной леди. Она мне друг и хочет стать другом и тебе, — произнес Артур, тщательно подбирая слова.

Придворные дамы, как всегда умирающие от скуки, притворяясь, что поглощены рукоделием, вытянули шеи и навострили уши, тогда как Каталина сравнилась белизной с полотном, которое вышивала.

— Милорд? — встрепенулась она. Утром, когда они проснулись, он об этом молчал. Более того, она не ожидала увидеть его до самого ужина. Нежданное появление принца в комнатах жены могло означать, что что-то произошло. — Леди? Кто же это?

— Возможно, ты что-то слышала о ней от других, но я прошу тебя помнить, что она искренне желает тебе добра.

Каталина вскинула голову. Горло перехватило. На мгновение, на одно страшное мгновение она подумала, что он хочет представить ей свою бывшую любовницу, хочет, чтобы она включила ее в свой штат, сделала своей придворной дамой, и тогда они, ее муж и его любовница, смогут продолжать свою связь.

Если я права и он ведет к этому, я знаю, как сыграть свою роль. Мне ли не знать! Мне ли не помнить, как мою матушку донимали придворные красотки, перед которыми не в силах был устоять батюшка, помилуй его Господь. Снова и снова нам приходилось быть свидетелями тому, как он начинал оказывать знаки внимания новой красавице, появившейся при дворе. И всякий раз матушка вела себя как ни в чем не бывало, каждой девушке давала приданое и выдавала замуж за подходящего придворного, которого всячески подводила к мысли увезти свою новобрачную куда-нибудь подальше. Это случалось так часто, что при дворе даже шутили: если девушка хочет выйти замуж с приданым и благословением королевы и отправиться жить в какую-нибудь отдаленную провинцию, ей только и нужно, что встретиться взглядом с королем… И глазом моргнуть не успеешь, как уже едешь прочь от Альгамбры на добром коне с новым гардеробом в придачу…

Я хорошо усвоила, что разумная женщина, если случается так, что ее муж уделяет внимание другой даме, отводит глаза и с достоинством переносит свое унижение. Чего делать ни в коем случае не следует, так это следовать примеру моей сестрицы Хуаны, которая позорит себя и всех нас заодно тем, что устраивает истерики, визжит и угрожает соперницам расправой!

— В этом нет проку, — как-то сказала мне матушка, когда один посол как-то рассказал нам об ужасной сцене, которую Хуана устроила при нидерландском дворе. Кричала при всех, что обрежет любовнице мужа волосы, кидалась на нее с ножницами в руке, потом стала грозить, что заколется сама… — Если жаловаться, становится только хуже. Ведь узы брака нерушимы. Если муж ведет себя неподобающе, тебе все равно рано или поздно придется принять его в свою жизнь и свою постель, что бы он ни натворил. Ты королева, а он король, вам приходится делать все вместе. Если он позабыл свой долг по отношению к тебе, это не причина, чтобы ты пренебрегала своим долгом. Как ни больно, ты всегда остаешься его королевой, а он — твоим супругом.

— Что бы он ни натворил? — переспросила я. — Как бы себя ни вел? Значит, он свободен, а ты в неволе?

Она пожала плечами:

— Узы брака священны. Что соединил Бог, человеку не разорвать. Муж может быть нехорош, и все-таки это муж.

— А если он захочет себе другую жену?

— Захочет другую — получит ее, или она откажет ему. Это их дело, дело их совести, — твердо сказала мать. — Твое дело — держаться с достоинством. Что бы ему ни вздумалось, что бы ей ни хотелось, все равно ты его супруга и королева.

Вспомнив этот совет, Каталина посмотрела в лицо своему мужу.

— Всегда рада знакомству с вашими друзьями, милорд, — проговорила она, надеясь, что голос ее не дрожит. — Однако вам известно, что у меня маленький штат. Ваш отец настоял на том, что у меня не может быть больше придворных, чем сейчас. Денежного содержания мне не выдают. У меня нет средств, чтобы платить еще одной даме. Короче говоря, я не в силах включить в свой штат никого, даже вашу добрую знакомую.

При упоминании о придирках короля Генриха насчет приданого Артур поморщился.

— Нет-нет, ты меня не поняла. Речь отнюдь не о том, чтобы пристроить кого-то в штат, — торопливо сказал он. — Речь о леди Маргарет Пол, которой не терпится с тобой познакомиться. Она наконец-то дома.


Святая Мария, Матерь Божья! Это даже хуже, чем если бы речь шла о его любовнице! Леди Маргарет Пол! Я знала, что мне придется столкнуться с ней когда-нибудь. Ведь это ее дом, и я втайне надеялась, что она не вернется, пока мы здесь. Я думала, она избегает меня из ненависти, как я ее — от стыда. Леди Маргарет Пол — сестра того бедного мальчика, графа Уорика, обезглавленного, чтобы очистить мне путь к престолу. Мне и моему потомству. Я с ужасом думала о том, как посмотрю ей в глаза. И всем святым молилась, чтобы этого не произошло…


Он заметил гримаску ужаса на ее лице.

— Прошу тебя! Она была в отъезде, потому что ее детям требовался уход. В противном случае она непременно была бы здесь, чтобы приветствовать нас, когда мы сюда прибыли. Я же говорил, что она вернется, вот она и вернулась и хочет поскорей выразить тебе свое почтение. Сэр Ричард — добрый друг нашего короля, мой советник и смотритель этого замка. Нам нельзя не ладить.

Она протянула к нему дрожащую руку, и он тут же подошел ближе, не обращая внимания на заинтересованные взгляды придворных.

— Я не могу! — прошептала она. — Истинный крест, не могу. Ее брата казнили из-за меня. Я знаю, что на этом настояли мои родители. Я знаю, что он был невинен, невинен, как дитя, а его держали в Тауэре, чтобы он не мог заявить о своих правах на престол. Он мог бы спокойно жить, но мои родители потребовали его смерти. Она должна меня ненавидеть.

— Да не ненавидит она тебя! — со всей искренностью сказал он. — Поверь мне, Каталина, ни за что на свете я не допущу, чтобы тебя обижали. Она не ненавидит ни тебя, ни меня, ни даже моего отца, а ведь Уорика казнили именно по его приказу. Она принцесса и не хуже тебя знает, что такое политика. Это был не твой выбор и не мой. Ей известно: твои родители хотели, чтобы путь к трону для тебя был свободен, так же как мой отец готов любой ценой устранить всех моих соперников. Она давно смирилась.