— Йа, йа, — рассеянно ответил Хок, потом встал и направился к Авриль.

— Я не понимаю, — озадаченно сказала та. глядя на него снизу вверх. — Что она ему сказала?

— Она сказала, что любит его. — Хок оглянулся. Келдан и Жозетт слились в долгом поцелуе, никто в мире не существовал для них в этот момент… Они медленно опустились на песок.

Хок откашлялся и протянул руку Авриль, чтобы помочь ей встать:

— Думаю, нам нужно на время оставить их одних.

Глава 18

Они несколько минут они молча шли вдоль берега, потом Хок произнес:

— Авриль, мне трудно поверить, что тебе нечего сказать.

Авриль не подняла головы, продолжая ворошить водоросли длинной палкой, подобранной на песке. Оставив Илдфаста там где произошла их встреча с Жозетт и Келданом, они брели пешком вдоль берега бухты. Бухта была такой большой, что ее можно было бы назвать заливом, и имела форму огромной буквы U разомкнутым концом обращенной в открытое море. Сиреневые сумерки вот-вот готовы были смениться темнотой. Авриль смотрела на плещущуюся у ее ног ледяную воду. Еще раньше она сняла туфли и распустила волосы, ветер превратил их в огромную взъерошенную копну.

— Ты должен простить меня, но я действительно не знаю, как разговаривать с мужчиной, которому триста лет, — наконец произнесла она.

— Это вовсе не трудно. Я пока не глухой, несмотря на столь почтенный возраст, — беспечно заметил Хок.

Она повернулась и в угасающем сером вечернем свете посмотрела ему в глаза:

— Ты полагаешь, что подобная шутка должна меня развеселить?

— Не знаю. — Он скрестил руки на широкой груди. — Это ты должна сказать мне, что чувствуешь, беседуя со мной. Но ведь ты уже разговаривала с мужчиной, которому триста лет, — разговаривала каждый день с тех пор, как мы встретились в Антверпене.

Авриль лишь молча смотрела на него, не в состоянии разобраться в мыслях, которые набегали друг на друга, словно воли на мелководье у нее под ногами. Она отвела упавшие на лицо встрепанные ветром волосы. Да, то, что он сказал, — истинная правда: перед ней стоял Хок, тот самый мужчина, который похитил ее, который постоянно дразнил ее, боролся с ней… спас ей жизнь. Который искушал ее и возбуждал. Утешал. Нежно держал в объятиях.

Именно он пробудил в ней желания, мечты и чувства, которые, как она считала, ей уже никогда не будет дано испытать снова.

Но ему было триста лет! Он прожил на этой земле несколько веков еще до того, как она появилась на свет.

И останется здесь надолго после того, как она умрет.

— Авриль, — нетерпеливо сказал Хок, подходя ближе, — не нужно смотреть на меня так, словно у меня на лбу только что выросли оленьи рога. Я такой же, каким был вчера…

— Да, и, совершенно очевидно, будешь таким и завтра, и послезавтра, и послепослезавтра…

— Очень утешительно, что ты сохраняешь способность столь разумно мыслить, — холодно заметил он.

Авриль выронила туфли, которые несла в руке.

— Ты должен понять меня и простить за то, что мне несколько труднее, чем Жозетт, привыкнуть ко всему этому. Она ведь счастливо вышла замуж всего лишь за пятидесятилетнего мужчину. А я… — Она тряхнула головой и посмотрела на свои босые ноги. — А я теперь даже не знаю. кто я. Может быть, я схожу с ума?

— Ты сомневаешься в том, что я тебе сказал? В том, что видела собственными глазами? Неужели ты думаешь, что я зачем-то сочинил столь невероятную историю?

— Ней, я так не думаю. — Авриль тяжело сглотнула и нехотя посмотрела ему в глаза. — И именно это больше всего пугает меня. Я тебе верю. Я насмотрелась здесь достаточно для того чтобы не сомневаться в том, что ты говоришь правду.

Выражение его лица смягчилось.

— Авриль, я знал, что тебе будет трудно принять это. — Протянув руку, он поймал прядь ее длинных волос. Вот почему и не хотел так рано рассказывать тебе все это.

— А когда ты собирался просветить меня? — Искорка гнева вспыхнула у нее в сердце. — После того, как мы станем близки? — Новая, ужасная мысль вдруг поразила ее: — Или когда я уже стану носить твоего ребенка? Не кажется ли тебе что это было бы…

— Лишь когда ты начнешь испытывать ко мне привязанность. — Он сказал это так просто и спокойно, что она от неожиданности замолчала. Хок приковывал ее взгляд к себе. — Полагаю, после сегодняшнего утра это могло бы случиться довольно скоро.

Сердце Авриль забилось быстрее. Она отвела взгляд, опасаясь, что он увидит в нем то, что она сама едва начала осознавать.

И что нельзя было позволить осознать ему.

— Ты ошибался, — ответила она, стараясь придать интонации холодность и отстраненность, в то время как внутри у нее все пылало. Снова тяжело сглотнув, она подняла свой посох, туфли и поспешила сменить тему на более безопасную: — Не пора ли вернуться к нашим друзьям и вместе с ними отправиться обратно в город? Я все еще тревожусь за Жозетт. Когда она лепетала что-то в страхе, она упомянула о Торолфе…

— Авриль…

— …но она была так убита горем из-за Келдана. что я и половины того, что она бормотала, не поняла. Я хочу убедиться что с ней все в порядке.

Авриль повернулась и тем же путем, каким они пришли направилась обратно, с болью в сердце отметив, как далеко друг от друга отпечатались на песке их с Хоком следы.

— Авриль, она выглядела вполне счастливой, когда мы уходили. Ты можешь убедиться в этом попозже. Завтра. — Хок остался на месте.

Авриль остановилась и обернулась к нему:

— Так мы не идем?

Хок улыбнулся уголком рта:

— Не думаю, что им нужно сейчас мешать.

Авриль почувствовала, как кровь приливает у нее к щекам, и поняла, что Хок скорее всего прав: Жозетт и Келдан едва ли даже заметили, что они с Хоком ушли. Новобрачные были слишком поглощены собой, торжествуя новое воссоединение.

И это может продолжаться всю оставшуюся ночь.

Авриль не хотела красть мгновений их счастья. Даже если придется до утра пробыть здесь с Хоком.

В этот самый момент последний слабый луч солнца погас за горизонтом, оставив их в плену серых сумерек и осветив искушающим серебристым мерцанием луны.

— Нужно было прихватить факел, — с некоторым смущением сказала Авриль.

— Здесь нам абсолютно ничто не грозит, Авриль. Во всяком случае, пока ты остаешься рядом со мной. — Знакомые хрипловатые нотки появились в его голосе. — Вам не холодно, миледи?

Поскольку плаща на нем не было, Авриль представила себе, как именно он мог ее согреть, и от одной мысли об этом горячая волна прокатилась по всему телу.

Стараясь не обращать на это внимания и казаться абсолютно непринужденной и спокойной, Авриль снова подошла к Хоку:

— Ней, совсем не холодно. Ты уверен, что тебе не нужно срочно вернуться в город и проследить, чтобы Торолфа наказали?

Хок теперь снова шел рядом, в ногу с ней, вдоль берега.

— Не сегодня. Те, кто был с Келданом, сдадут его попечение совета старейшин, а завтра Жозетт с Келданом должны будут предстать перед советом и рассказать, что случилось. Тогда совет назначит ему наказание.

Авриль с любопытством взглянула на Хока:

— А как вы наказываете тех, кто нарушает ваши законы? — Хок неопределенно пожал плечом:

— К счастью, это приходится делать нечасто. Нарушителя могут оштрафовать, или сослать в отдаленный уголок острова, или даже приговорить к одиночному заключению. За долгие годы Торолф испытал на себе все эти виды наказания. — Хок посуровел. — Но напав на Келдана, он нарушил нашу самую священную заповедь и за это дорого заплатит.

— Во Франции его бы, наверное, вздернули на дыбу и четвертовали, — сказала Авриль, кипя гневом при воспоминании о том, что пришлось пережить Жозетт.

— Может быть, миледи. Но у нас любое насилие, чем бы оно ни было спровоцировано, строго запрещено. Убийство и нанесение увечий, которые в вашем мире случаются каждый день, на Асгарде неизвестны.

Авриль недоверчиво взглянула на него:

— За все это время ни один иннфодт не был убит?.. — Она поняла, что употребила неуместное слово, и постаралась найти другое: — Ну, не убит, а…

— Нет, ни один рожденный на Асгарде человек никоим умышленно не причинил вреда другому. Во всяком случае, на моей памяти.

— За все триста лет?

Ее вопрос заставил его нахмуриться.

— Извини, — беспечно исправилась она. — Мне не следует шутить насчет твоего возраста.

— Ничего, можешь не стесняться. — Озорная улыбка вспыхнула в его глазах. — Буду счастлив доказать тебе, что сохранил силу и способность к любым видам жизнедеятельности, как тридцатилетний. Может быть, продемонстрировать…

— Пожалуй, не стоит. — Авриль отступила подальше и предупреждающе подняла палку. Хок обвел взглядом мужской наряд, который все еще был на Авриль, и от этого взгляда у нее захватило дыхание.

— Все же я не понимаю, — настаивала она, стараясь сосредоточиться. — Даже если оружие и насилие запрещены, могут же все-таки возникать споры, ссоры, драки…

— Да, — Хок шел теперь немного ближе к ней, — но когда первое поколение иннфодт осознало, что никто не может покинуть остров и всем придется жить здесь вместе очень долго, было решено, что мир и взаимодействие должны стать основой нашего существования. — Протянув руку, он галантно взял у нее туфли. — Все разногласия выносятся на суд старейшин, те обсуждают проблему и решают, как ее уладить. — Он снова протянул руку и забрал у нее палку. — К счастью, таких баламутов, как Торолф, здесь не много.

Авриль с опозданием поняла, что лишилась оружия.

— Удивительно, что их так мало, — сказала она, повернувшись, и пошла задом наперед, чтобы удобнее было следить за быстрыми руками Хока. — Мужчины, где бы они ни жили в людском мире, все равно остаются мужчинами. Если, конечно, вам не удалось каким-то невероятным способом покончить с духом соперничества, агрессивностью, завистью, алчностью…

— На Асгарде для всего этого слишком мало поводов, Земли и богатств хватает на всех, и у всех времени в избытке, чтобы наслаждаться изобилием, и все пользуются им в равной мере. И у нас нет феодалов, нет принцев, нет вассалов. — Он снова бросил на нее жадный, полный вожделения взгляд. — А что касается естественной физической агрессивности мужчин, то мы направляем ее в русло спортивных состязаний… — в лунном свете сверкнула его белозубая улыбка, — и иных приятных занятий.