– Что же произошло? Почему ты теперь здесь?

– За двадцать четыре часа произошло два события, изменившие мою жизнь. Вот я в инвестиционном банке, первая женщина, уверенно идущая к должности исполнительного директора компании, а на следующее утро уже безработная и всеми брошенная. Просто выяснилось, что никакое я не совершенство. Даже не та, кем себя представляла. И у моего отца были вполне реальные причины не радоваться моим достижениям. Вся моя жизнь была одной большой ложью.

Роб судорожно вздохнул, ничего не сказал, ожидая, когда она закончит рассказ.

– Мой отец пережил мини-инсульт в пятьдесят восемь лет. Он пошел к врачу компании в то утро, жалуясь на сильную боль в голове и ноге. Он всегда настаивал на общем завтраке, который проходил в мертвой тишине. Потом все разъезжались, и он всегда мог пойти на кухню, съесть все, что хотел. В его обычное меню входили ежедневный стресс, кофеин и время от времени сигара. В тот день у него был забронирован рейс в Рим к важному клиенту, перед этим нужно было переделать массу дел. Врач бросил на него только один взгляд и хотел уже вызвать скорую помощь, но отец отказался, сказав, что с ним все в порядке. Подумаешь, болит голова. Просто из упрямства.

Лотти улыбнулась и провела рукой по лицу Роба.

– Я помню, что умоляла его поехать на обследование в больницу, он ответил: «Нет. Это не по мне. Больницы для бесхарактерных людей». Через два часа ему стало плохо в аэропорту. Я помню, как, перепуганная, спешила в больницу. Но когда приехала, первое, что увидела, – миловидную незнакомую женщину, которая плакала и обнимала его. А он улыбался, целовал и обнимал ее, пытаясь успокоить. Целовал и обнимал эту женщину! Последний раз он прикасался ко мне, пожав руку, на выпускном. Я даже не знала, что он умеет улыбаться.

В глазах Роба появилось такое изумление, что она только кивнула в ответ:

– О да. Через несколько минут приехала мама, и все стало ясно. Женщина была его любовницей. И это продолжалось тридцать лет. Эта женщина была его настоящей любовью, даже после того, как он встретил маму, у которой были деньги и семейные связи, выведшие его в люди. Мой мир перевернулся.

Лотти увидела татуировку на руке Роба и провела рукой по извилистому узору.

– Отец и его любовница остались в больнице, а мы уехали на такси. Мы сидели на заднем сиденье черного кеба и минут десять молчали, потрясенные и остолбеневшие, пытаясь осмыслить, что произошло. Потом мама заговорила. И впервые рассказала мне, что Чарлз Роузмаунт не мой биологический отец.

– Что? Ты хочешь сказать, что не знала об этом раньше?

Она кивнула:

– Даже не подозревала. Моя мать провела шесть месяцев на учебе в Париже через несколько лет после их женитьбы, влюбилась в студента, который был женат. Любовь с первого взгляда и все такое. Для нее это была любовь всей жизни, их страстные отношения продлились три месяца.

– И что случилось потом? Они же были не свободны?

– Не знаю. Она только сказала, что узнала о беременности несколько месяцев спустя. И мой отец был в восторге от этого. Просто на седьмом небе. Я должна была связать их распадавшийся брак. Но этого не случилось. Ему не понравилось, что рождение ребенка привнесло в дом беспорядок, а его гламурная хорошенькая жена вдруг перестала летать с ним, чтобы развлекать его важных гостей, как раньше.

– Они остались в браке, зная, что не любят друг друга?

– Они остались вместе, поскольку отец категорически отказался разводиться с матерью, совершенно ясно дав понять, что, даже если она уйдет, он оформит опекунство надо мной и она больше меня никогда не увидит.

У Роба вырвалось сильное ругательство:

– Почему? Он так хотел показать всю власть, что даже манипулировал ребенком, как пешкой в своей игре?

– Точно. И даже больше. Ему была нужна блестящая семья для поддержания имиджа корпорации. Это так красиво выглядело в его резюме. Безукоризненно чистенький дом, хорошенькая, послушная жена и умная дочь. Я всегда была просто частью его фальшивого дома, который он построил, чтобы тешить свое эго.

– А что твой настоящий отец? Ты знаешь, кто он?

– Ничего не знаю. Ей запретили разговаривать с ним, он даже не узнал, что у него есть дочь. И поверь мне, та ночь была очень длинной, мы говорили и говорили. Я тогда сильно плакала, и мы почти не спали.

Лотти побледнела.

– На следующее утро мой будильник прозвонил в пять утра, я вскочила, чтобы, как всегда, быть готовой к завтраку в шесть. Но вдруг села на кровати, у меня закружилась голова. Я сидела в полуобмороке, и меня вдруг охватили неожиданные чувства. В голову пришла сумасшедшая идея.

Она посмотрела Робу в лицо и взяла его за руки.

– Все закончилось. Я больше не собиралась возвращаться на ненавистную работу. Отцу пришлось выйти на пенсию раньше срока, он уехал во Францию с любовницей в дом, где они жили все эти годы. И мне больше не надо было добиваться его расположения. Впервые в жизни я почувствовала себя свободной. Словно огромный камень свалился с моих плеч, и я могла летать, как в чудесном сне.

Лотти опустила голову и, когда подняла, почувствовала, что у нее слезы льются по щекам.

– Я была так счастлива и так громко захохотала, что мама пришла проверить, все ли в порядке. Она беспокоилась, не стало ли все произошедшее для меня полным шоком. Но нет. Прошли годы с тех пор, когда мы обе смеялись последний раз, чувствовали себя счастливыми, свободными и веселыми. Передо мной открылся весь мир. Наконец-то я могла сама выбирать, что хочу делать.

– И ты подумала о Лили, да? – заметил Роб, смахивая слезы.

– Да-да, о ней. Единственное время, когда я была по-настоящему счастлива, – это время, проведенное за выпечкой на кухне. Вот что доставляло мне радость и приводило в восторг.

Она встала на колени на кровати и потянулась.

– Остальное ты знаешь. Я изменила свою жизнь и никогда не чувствовала себя счастливее. Никогда. Как ни странно, моя мама тоже счастлива. Счастлива, что я наконец нашла дело, которое люблю.

– У меня другое. У моей матери проблемы со здоровьем.

– Я знаю. Но теперь все изменилось.

Роб поднял голову и буквально впился в нее удивительными синими глазами, в которых стоял невысказанный вопрос.

– Теперь у тебя есть я. Теперь мы будем ухаживать за ней вместе. Если она захочет. Ну а пока, я думаю, мне нужно еще поспать, прежде чем начну печь. Если только ты не поможешь мне быстро согреться. Есть какие-нибудь соображения? О да, это определенно сработало бы, Роб!


Роб подпрыгивающей походкой шел по улице. Ему нужно было вернуться в «Бересфорд Ричмонд», принять горячий душ, побриться и переодеться.

Впервые в этом году у него не было желания возвращаться к работе в такое яркое раннее утро. Когда он вошел в офис Шона и сказал своему личному секретарю, что берет выходной, он не знал, кто из них больше потрясен.

Зато точно знал, кто виноват в том, что в его сердце произошли эти замечательные перемены.

Девушка, которую он поцеловал на прощание утром и которая лежала в полусне в студии над кондитерской и была желанной, как никогда.

Девушка, с которой он намерен провести весь день. Если хватит сил.

Какая женщина!

Она подходила ему во всем, и секс с ней был просто изумителен.

Он, наверное, нашел свою половинку в Лотти Роузмаунт.

И пора вернуться в среду кондитеров. Он знал отличное место, где мог бы попрактиковаться в изобретении замысловатых рецептов.

Кондитерская Лотти не относилась к тем кухням, где можно выигрывать призы, но там есть все, что нужно, чтобы с удовольствием поработать. Начиная с того, что там было кого удивлять пятизвездочной выпечкой. Девушка заслуживала самого лучшего, и он очень хотел ее порадовать. Затем должен последовать очень вкусный обед в чудесном ресторане и кофе в пентхаусе. Теперь она точно не откажется остаться на ночь.

Роб еще не перестал посмеиваться про себя, когда зазвонил телефон. Он легкомысленно нарушил все выработанные за жизнь меры предосторожности и ответил, не посмотрев, кто звонит:

– Роб Бересфорд.

– О, добрый день, мистер Бересфорд. Очень надеюсь, что не помешал вам. Это Руперт из галереи «Хардкасл». Мне кажется, мы встречались с вами в тот вечер, когда Адель познакомила нас на открытии ее выставки.

– Конечно. Чем могу быть полезен?

– Вообще-то я надеялся поговорить с Адель. Но она не отвечает на звонки, а у нас очень интересное предложение от покупателя на несколько ее произведений. Может быть, вы могли бы попросить ее связаться с нами?

Роб замедлил шаг:

– Что вы имеете в виду под словами «связаться с вами»? Уже почти полдень. Я думал, она уже с вами в это время.

– О нет, мистер Бересфорд. В том-то и проблема. Никто из нас не видел ее сегодня утром, и мы не можем найти никого, кто знал бы, где она. Мистер Бересфорд?

Слишком поздно. Роб уже отключился и набирал номер матери, тот не отвечал. То же самое с номером в гостинице.

Ругаясь, Роб отключился и позвонил по номеру ее друзей, который она дала ему накануне, там ответили со второго раза.

Адель? Они не видели Адель со вчерашнего обеда, когда подвезли ее в гостиницу. Они не представляют, где она может сейчас быть.

Он остановился посреди тротуара, не обращая внимания на то, что другим пешеходам приходилось его обходить.

По венам заструился ужас.

Никаких сообщений на телефон. Никаких сообщений в отель.

Не успел он потерять бдительность, как она исчезла.

Он увлекся Лотти и забыл об обещании заботиться о матери.

В голове прокручивались наихудшие сценарии, он провел рукой по лицу.

Думай позитивно. Она всегда забывает подзарядить телефон. И никогда бы не уехала, не сообщив ему об этом.

Что-то случилось. Очень плохое. И он знает, кто в этом виноват.

Он видел этого человека в отражении витрины.


Лотти Роузмаунт в десятый раз за утро хихикала, глядя на жестяную банку печенья с амаретто, которая ждала ее на кухне, когда она наконец спустилась на час позже обычного.