— Хочешь сказать, что тебе понравилось?


— Насколько может понравиться девушке её первый раз.


Сердце колотится где-то в горле, когда я торопливо шагаю вверх по ступенькам.


— Тебе было приятно?


Стискиваю зубы. Снимаю сумочку с плеча и деревянными непослушными пальцами нащупываю ключи.


— Секс с другим мужчиной — не та тема, которую хорошим девочкам следует обсуждать с мужем. Давай поговорим о чем-то другом, чтобы не испортить этот чудесный вечер.


Тимур смотрит на меня тем самым я-все-о-тебе-знаю взглядом, забирает из моих дрожащих, как у алкоголички, рук ключи и сам открывает дверь. Что ж… так даже лучше. Вряд ли бы я вообще попала в замочную скважину.


— Хорошо, — послушно кивает он и включает в прихожей свет. Я медленно выдыхаю, не в силах поверить, что он так просто сдался. Наступая на задники, скидываю туфли и касаюсь его щеки:


— Спасибо.


— О чем же нам поговорить? Может быть, о твоем тренере?


Моя улыбка увядает сама собой. Не понимаю, чего он добивается?


— Мне понравился твой брат. И Алиса… какая у них разница в возрасте?


— Шестнадцать лет. А у вас с тренером?


— Понятия не имею.


Вру. Ему было сорок три, когда все случилось. Но лучше бы больше. Возможно, будь он старше, у него бы не было таких сексуальных аппетитов.


— Почему ты бросила спорт?


— Потому что моя толстая задница тащила меня назад.


— Это тебе тренер сказал?


— Нет, я это видела каждый раз, как просматривала записи соревнований.


Иду в спальню, но Тимур неотступно следует за мной.


— Как ты познакомилась с мужем? Почему ты выбрала его?


Потому что он единственный, кто меня защитил. Потому что взял на себя все мои проблемы, когда я не смогла сама о себе позаботиться.


— Мы познакомились на тренировочной базе, как и куча других спортсменов. Будут еще вопросы? Или я могу принять душ?


Дергаю замок на платье, спускаю его вниз по бедрам, оставаясь в шикарном белье и чулках. Лицо Тимура темнеет, и он запинается, сбитый с толку. Трясет головой, заставляя себя собраться, но уже поздно. Я, наконец, вспоминаю о своем самом главном оружии. Пячусь к кровати, медленно облизываю губы и сажусь, широко расставив ноги.


— Олеся… — предостерегающе сипит мой муж.


— Иди ко мне…


Он идет. Идет ко мне, будто привязанный. Садится передо мной на колени, но когда я поднимаю ладонь, чтобы его коснуться, берет командование на себя. Опрокидывает меня на постель, рывком сдвигает мои бедра к краю и впивается ртом в мою плоть. Может быть, потому, что мои чувства до предела обострены, удовольствие накрывает. Каких-то пару секунд, и я начинаю сходить с ума и хотеть большего. Я ерзаю. Упираюсь пятками ему в плечи, отчаянно толкаюсь бедрами, будто трахая его рот. Заглушая стоны, кусаю пальцы. Пожалуй, еще никогда я так далеко не уходила от линии старта. К ласкам рта присоединяются пальцы. Один, второй… Медленные скользящие движения внутри… А потом все прекращается. Потрясенная, я приподнимаюсь на локтях. Грудная клетка поднимается и опадает, поднимается и опадает… Мышцы на бедрах мелко-мелко дрожат.


— Ч-что ты делаешь?


— Твой первый мужчина делал так?


Пальцы сгибаются и нажимают на сладкую точку внутри. Всхлипываю. Я не понимаю, зачем он это все делает. Когда льды, сковавшие сердце, растаяли. Когда все оно — открытая рана.


— Кто-нибудь тебе делал так?


— Нет.


Ненавижу его! Ненавижу… за то, что он заставляет меня возвращаться к тому, о чем я не желаю вспоминать. Слезы закипают в глазах. Еще немного, и я расплачусь.


— Ты любила его?


Закусываю губы, шмыгаю носом и… молчу.


— Он изнасиловал тебя?


Отчаянно трясу головой.


— Нет?


— Нет! Просто… н-не оставил м-мне вы-выбора.


Мои зубы начинают стучать. Я стремительно отползаю в сторону, подтягиваю ноги к груди и, обняв колени, низко-низко склоняю голову. Белизна простыней слепит. И я не могу понять, как они остаются такими белыми, подо мной, истекающей кровью? И почему мне так больно, когда все давным-давно должно было отболеть? Так больно, что я задыхаюсь…


— Й-я с-сама ему п-позволила. Й-я н-не хотела, но с-сама ему в-се позволила.


— Кому, милая? Кто это был?


Его нежность… Нежность, которой я не заслуживаю, пробивает брешь у меня в груди. Я буквально слышу, как ломаются мои ребра, и рвется плоть. Еще немного, и переполняющая меня боль выплеснется наружу. Обхватываю колени сильней. Не позволяю Тимуру изменить мое положение, хотя, может быть, в его руках мне бы и стало лучше.


— Просто расскажи мне.


— Не могу…


— Пожалуйста… У тебя передо мной должок, помнишь? Кто это был? Тренер?


Я сглатываю. Незаметно растираю грудь и будто с края пропасти вниз без страховки ухаю.


— Д-да… Т-тренер.


Потом становится легче. Но вот это самое первое «да»… оно мне будто вспарывает глотку. И все, что я говорю потом, каждое мое слово… оказывается горько-соленым на вкус. Как кровь. Или слезы, которых во мне слишком много. Мой рассказ льется бесконечным потоком. Потому что все мои несмелые попытки заткнуться заранее обречены на провал. Я просто не могу остановиться, меня прорвало… И его руки… его сильные руки, которыми он гладит меня по волосам… они ведь не добавляют мне твердости. Мне только хуже от них… Потому что я только сейчас… только в них до конца понимаю, чего же на самом деле лишилась. Это слишком больно. В какой-то момент моя психика просто не выдерживает напряжения, и я выключаюсь. Просыпаюсь утром от того, что на меня кто-то смотрит. Открываю воспаленные, будто свинцом налитые веки, щурюсь от слепящего солнца, льющегося из окна. Размытый силуэт приближается, обретая черты мужа.


— Привет.


— Привет… — Теплые пальцы касаются щеки.


— Я все проспала. Который час?


— Одиннадцатый. Не хотел будить тебя, но у меня назначена важная встреча.


— Да, конечно… Я понимаю.


— Никуда не уходи. Я вернусь, как только это станет возможным. Нам нужно поговорить. Хорошо?


Не могу заставить себя на него посмотреть после всего, что случилось, и просто киваю.


Глава 27

Тимур


Я нахожусь на полпути в офис, когда мне звонит Руслан и говорит о том, что клиент перенес встречу на вечер. Не то, чтобы такого в принципе не случалось — некоторые наши заказчики могут себе позволить незначительные подвижки в расписании, не в ущерб нашей работе, но в этот раз изменение планов злит меня, как никогда. Из-за этого, мать его все дери, я оставил жену одну. Не в самом лучшем психологическом состоянии, надо заметить, а теперь, выходит, что мне некуда было спешить.


Оглядываюсь по сторонам. Нахожу пустое место на стоянке у незнакомого паба, включаю поворотники и осторожно, чтобы не въехали в зад спешащие по делам автомобилисты, съезжаю с дороги. А вот что делать дальше? Не представляю. Я думал, работа сможет меня отвлечь, но, походу, не тут-то было.


Глаза воспалены и щиплют. Это Олеся вырубилась после своего рассказа, а я… Я не спал всю ночь. Я теперь вообще не знаю, смогу ли спокойно спать хоть когда-нибудь. Зная, что ей пришлось пережить. Понимая её мотивы. Забравшись к ней под кожу и испытав её боль.


Растираю помятое лицо, мну шею. Замечаю, что мои пальцы немного потряхивает, и это такое непривычное зрелище, что я несколько секунд просто пялюсь на свои руки. Если бы Олеся мне предложила посоревноваться прямо сейчас в стрельбе, я бы не попал даже в задницу носорогу. А вот она… она бы сделала точный выстрел. Моя девочка. Моя сильная слабая девочка… Я даже думать не хочу о том, сколько ей всего довелось пережить. Но я не могу об этом не думать. Меня ломает. Легче становится, лишь когда я размышляю о мести. Благодаря подключению к сетке и кое-каким своим шпионским возможностям, к утру я знаю все о бывшем Олесином тренере. Я понимаю, как его уничтожить. В моей голове — хладнокровный расчетливый план. Как выкинуть его из тренерского состава сборной. Как протащить через суд, лишая регалий и званий, втаптывая репутацию в грязь, отбирая все то, что имело смысл для этой мрази. Как посадить его и сделать так, чтобы он на собственной шкуре испытал все то, что испытывали девочки, которых эта сволочь ломала. Красивый… изящный план. Который совсем не вяжется с моим желанием действовать прямо сейчас, но, господи, какое же это искушение! Я закрываю глаза и представляю, с каким бы удовольствием переломал ему руки и ноги… Только об одной мысли об этом мне становится так хорошо, что спустя какие-то мгновения я уже и вспомнить не могу, почему решил от нее отказаться. Бросаю взгляд на свой Ролекс, сверяюсь с картой пробок… И, не оставляя себе шансов, визжа шинами, срываюсь с места. Это легко… Я знаю, где можно отыскать урода, и знаю время, когда это лучше сделать. Главное — мне нужно успеть добраться до загородной лыжной базы до того, как он уедет на перерыв. Снег уже давно сошел, весна в разгаре, но если верить той информации, что у меня имеется — именно там и теперь проходят тренировки по стрельбе.


Я успеваю как раз вовремя. Быстро переодеваюсь в удобный тренировочный костюм, натягиваю пониже на глаза бейсболку, а поверх нее надеваю еще и капюшон. Все эти предосторожности не имели бы смысла, не будь моя внешность такой примечательной. Машину оставляю между деревьев. Листва еще не такая густая, чтобы ту совсем не было видно, но и обнаружить ее вот так, не выискивая что-то конкретное — довольно сложно. Я все предусмотрел.


Здание тренировочное базы старое. Еще советской постройки. Но видно, что совсем недавно здесь проведен ремонт, заменены крыша и окна. Жаль, что у меня не было времени осмотреться. Передвигаясь незаметно, будто призрак, обхожу помещение и неподвижно замираю в тени деревьев. Мне не приходится ждать появления того, кто мне нужен, долго. Он выходит из здания с четырьмя спортсменками. О чем-то говорит, что-то объясняет, размахивая руками. В глаза бросается его легкая хромота. Из медицинской карты Плетнева я узнал, что примерно в то время, как Олеся объявила о завершении спортивной карьеры, он подвергся жестокому нападению. Мне не слишком нравится ГурамАвдалов, у меня к этому парню слишком много претензий, а моя ревность к нему вообще вряд ли дает мне шанс оценить его трезво, но… За то, что он тогда, почти полтора десятка лет назад, переломал ноги этому уроду, я бы пожал ему руку, будь он жив.