— Не надо никакой неотложки. Я в норме. Просто… — на глазах женщины выступают слезы. Она вяло стряхивает с себя сильные руки мужа и, придерживаясь за ту самую тумбочку одной рукой, садится на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с моим сыном. — О, господи… — шепчет она дрожащими губами. — О, господи, Тимур… Как же так?


Тонко уловив повисшее в воздухе напряжение, Дамир смущенно тупится и бочком продвигается ко мне, пока не обхватывает крепкой ручкой меня за коленку.


— Думаю, кому-то следует объясниться. Сейчас, — командует Большой мужчина. И поскольку мурашки и не думаю прекращать свой забег, я обхватываю себя за плечи. В тот же миг Тимур решительно шагает к нам. Настойчиво оттесняет меня от отца и прячет за свою спину.


— Я объяснюсь. Только сбавь, пожалуйста, обороты. Ты пугаешь мою женщину.


Даже эту просьбу он произносит с уважением и… почтением… да-да, наверное, так… И меня еще больше трясет. Но уже не от страха. А от того, как он это сказал… «Моя женщина». Его женщина… мамочки! Его женщина…


Опускаю голову и упираюсь лбом в напряженную спину Тимура. Одной рукой обхватываю его за пояс. Так робко, опасаясь, что он оттолкнет. Но этого не происходит. Напротив, Тимур кладет свою руку поверх моей и легонько ободряюще сжимает. Меня накрывает волной облегчения такой силы, что я даже покачиваюсь. Просто не могу поверить, что он так безоговорочно встает на мою защиту, после всего, что я сделала.


— Я пугаю тебя? — звучит тихий голос.


— Нет. Я бы сказала — подавляете мощью.


— Тогда выбирайся из своей нычки и посмотри на меня.


— Отец…


— Нет, все в порядке, — успокаиваю мужа. Перевожу взгляд на притихшего сына и беру его на руки. Ну, во-первых, потому что вряд ли меня станут убивать у него на глазах, а во-вторых…


— Дамир, помнишь, ты говорил, что хочешь, чтобы у тебя тоже были бабушка и дедушка? — Мой малыш настороженно косится на притихшую пару и нерешительно кивает. — Вот там — твои бабуля и… эээ…


— Дед, — бесстрастно подсказывает мне Большой мужчина.


— Да… И дед. Хочешь с ними познакомиться?


Дамир долго тянет с ответом. В окутавшей нас тишине слышно лишь его сопение и редкие всхлипы матери Тимура. Даже не знаю, чем я накликала на свою голову больше бед: тем фактом, что утаила их внука, или тем, что невольно заставила эту женщину плакать? Наконец, я нахожу в себе силы подойти и поднять глаза… Женщина мне кажется смутно знакомой, но я не успеваю додумать эту странную мысль до конца. Потому что она широко улыбается, стряхнув плечом слезы со щек, и тянет к моему сыну руки:


— Пойдешь к бабуле?


Он кивает темной головкой и как обезьянка прыгает с моих рук в её. Я охаю. Но у моей свекрови — просто отменная реакция. Она успевает перехватить Дамира прямо в воздухе.


— Значит, ты — Дамир?


— Угу.


— Очень красивое имя. И под отчество подходит, да?


— Если это такой способ выпытать, на кого записан мой сын, то я облегчу вам задачу. Я его отец во всех смыслах.


— Если бы ты нам обо всем рассказал, то нам бы ни черта не пришлось бы выпытывать!


— Булат, не заводись! — хмурит брови Большая женщина. И если Большой мужчина — вожак, то его жена… даже не знаю… колдунья? Она гасит его запал просто по волшебству.


— Почему бы нам не пройти в дом? Не выпить чаю… или чего покрепче? — предлагаю я, с трудом преодолевая робость.


— И правда! Что мы, зря столько понатащили?! Ты извини… — свекровь теряется, вдруг осознав, что даже имени моего не знает, и я подсказываю ей:


— Олеся.


— … Олеся, я не знала, что этого обормота есть кому кормить. Поэтому мы с отцом, вот, собрали кое-чего в качестве гуманитарной помощи… — она кивает головой в направлении сумок и ласково прижимается лицом к волосам Дамира. — Там сырники есть. Ты любишь сырники?


— Я все люблю!


— Наш человек! — усмехается Большой мужчина, отбирая у жены внука. — Черт. Все же какие гены, а, Поль?


— Хорошо, что не пропали. С вас бы сталось, — фыркает та и вновь касается Дамира, будто не может больше его не касаться. И, знаете, даже если эти люди потом меня возненавидят, мне все равно. Главное, что у моего сына будут такие дед и бабуля. Впервые с тех пор, как он родился, на меня снисходит покой. Я уверена, что мой сынок не пропадет, даже если со мной что-то случится.


Почему я об этом думаю?


— Пойдем, — одной рукой Тимур обнимает меня за талию, другой — подхватывает сразу два стоящих на полу пакета. Что-то звякает.


— Осторожней. Там в банках баклажаны по-грузински и варенье из алычи.


Напряжение понемногу ослабевает, пока мы разбираем сумки и накрываем завтрак на стол. К счастью, мне ничего не нужно готовить, поэтому я сосредотачиваюсь на том, чтобы как можно красивее разложить все по тарелочкам. Моя задача в значительной мере упростилась бы, если бы я знала, где и что у Тимура лежит. Но пока я не освоилась в роли хозяйки. В суете я не сразу обращаю внимание на то, как на меня смотрит свекровь.


— Ч-что-то не так?


— А ты не узнаешь меня?


— Нет… — трясу головой и перевожу непонимающий взгляд с мужа на свекра, которые настороженно замерли посреди кухни.


— Неудивительно. Мы же тебя еле-еле с того света вытащили.


Глава 23

Тимур


— О чем это ты говоришь? — щурюсь я.


Мама заправляет за ухо светлый локон. Кладет руку на предплечье отца, мажет взглядом по всем присутствующим и останавливается на удивленной Олесе.


— О родах, конечно. О чем же еще?


— Ой! — сглатывает она. — Ой… Вы ведь Полина Сергеевна, да? Вы извините, у меня что-то с памятью в последнее время. Наверное, последствия сотрясения. Или старею…


Олеся слабо улыбается, глядя куда угодно, но не на меня. А я вдруг понимаю, что не спросил даже… ни разу, блядь, не спросил, как она себя чувствует, хотя о том, как ей досталось на той лестнице в торговом центре, знаю не понаслышке. Я тысячу раз просматривал записи камер и своими глазами видел, как отчаянно она защищала ребенка.


— Можно подробнее про тот свет? — сиплю я, впрочем, кажется, понимая, к чему идет. Я же гребаный аналитик. Кто лучше меня может сопоставить факты и сделать выводы? Отец? Закусываю щеку.


— Да что об этом говорить? Все хорошо — и ладно.


— Не ладно!


Оба родителя впиваются в меня взглядом. А я не могу… Не могу, внутри меня поднимается волна странных, ужасающих в своей мощи чувств. И рвется… Рвется наружу. Мне нужно на что-то отвлечься, иначе просто не знаю… Подхожу к отцу, забираю сына и принимаюсь осторожно поглаживать его по спине. Но в моих руках Дамиру уже не так интересно, как в дедовых или бабулиных. Дамир начинает брыкаться, требуя, чтобы я спустил его на пол. И я послушно отпускаю сына, лишая себя последнего якоря.



— Мам…


— Скажем так — это были очень тяжелые роды. И я даже не буду спрашивать, почему ты до сих пор не в курсе.


— Насколько тяжелые?


— Думаю, тебе лучше будет обсудить это с Олесей.


Медленно веду головой.


— Почему ты мне ничего не сказала? — наверное, это совсем последнее дело — выяснять отношения при родителях, но я просто не могу удержаться.


— Не знаю. Наверное, не думала, что это важно спустя столько лет.


— У тебя дважды останавливалось сердце. Это важно, сколько бы лет ни прошло, — мягко замечает мама. А отец… мой сильный отец… как никто, понимая, что со мной сейчас происходит, подходит ближе и ободряюще касается рукой предплечья. Дышу. Просто заставляю себя сосредоточиться на этом. Вдох — выдох. И снова вдох.


— Думаю, вам стоит поговорить. Олеся, вы не против, если мы умыкнем внука на денек? Отвезем его в зоопарк… Или планетарий.


— Отличная идея! — поддерживает мать отца. — И почему мне самой это не пришло в голову?


Да. Наверное. Это точно нам нужно. Поговорить без помех. Да и старикам нужно наверстывать упущенное в общении с Дамиром. Так почему же я не спешу рассыпаться в благодарностях? Неужели боюсь того, что услышу? А Олеся? Почему она так настороженно смотрит?


— Что?


— Я не совсем уверена, что это безопасно.


Брови отца взмывают вверх. И в первый раз за весь этот день я замечаю в его глазах тень улыбки. Но она быстро гаснет, когда отец переводит взгляд на меня, задавая безмолвный вопрос: существует ли хоть какая-то угроза на самом деле? Веду головой. Это даже не отрицание. Так, едва заметное движение, понятное лишь нам одним. Отец медленно моргает. Давая понять, что мое сообщение принято.


Поворачиваюсь к Олесе.


— Ты мне доверяешь?


— Конечно. Что за вопрос?


Удовлетворенно киваю. Мне нравится то, что между моим вопросом и ее ответом не последовало никаких пауз. Это немного успокаивает ревущие чувства внутри.


— С родителями Дамиру ничего не грозит.


От меня не укрывается её секундное колебание. Но, несмотря на все свои сомнения, Олеся кивает, оставаясь до конца верной своему слову.


— Дамир, хочешь поехать с бабушкой и дедушкой в зоопарк?


— На большой машине? — загораются глаза Дамира.


— Не знаю… — смеется Олеся. — Судя по всему, на огромной, — добавляет она, окидывая отца смеющимся взглядом. А тот хмыкает в ответ. Я вижу… и знаю, что он еще не принял Олесю в семью. Я даже не надеялся, что это случится быстро. Он вообще очень сложный… мой отец. Ему нелегко понравиться. А тут… он ведь не дурак, и многое видит. И то, что он видит — ему не нравится. Что, впрочем, понятно, учитывая все нюансы.


— Ну, если никто не против, то выдвигаемся сразу после завтрака. Что скажешь, Поль?