Юлия Резник

Вдребезги


Глава 1

Тимур


— Да-да… Довез в лучшем виде. Ох, и уработал ты мне начальника, Руслан Булатыч… Что такое? Да в отрубях наш Красавчик, вот что, — сквозь сон до меня доносится веселый смех моего случайного водителя. Кряхтя, поднимаюсь с заднего сиденья, веду рукой по лицу, стряхивая похмелье. От неудобной позы болит все тело, а во рту сухо, как в Атамаке летом. Нащупываю в темноте бутылку Боржоми, которую в последний момент мне сунул в руки брат, свинчиваю крышку и перед тем, как приложиться к горлышку, бросаю короткое:


— Я все слышу.


Получается намного более строго, чем я планировал. Наверное, потому что в горле пересохло. Парень за рулем распрямляет руки по швам.


— Виноват, Тимур Булатыч.


— Вольно. Не в армии.


Закручиваю бутылку, нащупываю ручку двери и вываливаюсь из салона.


— Проводить? — не сдается этот придурок, одной рукой нажимая на стеклоподъёмник, а другой — придерживая мобильник у уха.


— Я тебе что, девчонка?


— Никак нет.


— Вот и давай. Вали уже, — беззлобно бормочу я, обходя машину. Юрка коротко сигналит на прощение и трогается с места. Чуть пошатываясь, бреду по подъездной дорожке к своему таун-хаусу. Лампочка над крыльцом невротично подмигивает, усугубляя боль в голове. Морщусь. Давно пора поговорить с управляющей компанией. В последнее время они работают из ряда вон плохо, что совершенно непозволительно, учитывая то, сколько я им плачу. Прищуриваю один глаз, для наведения резкости, шагаю к подъезду и как раз в этот момент ощущаю стремительное движение за спиной. Дальше действую на автомате. Подсечка, удар, бросок… Вмиг протрезвев, озираюсь по сторонам в поисках новой угрозы. Адреналин просто зашкаливает. Я готов кинуться в драку, но ничего… абсолютно ничего не происходит. Лишь мой поверженный противник приходит в себя и начинает барахтаться в сугробе, а чуть в стороне зарождается тоненький странный звук. Будто щенок скулит. Или ребенок плачет… А потом из темноты подворотни отделяется маленькая тень. Трясу головой, но картинка перед глазами остается неизменной. Передо мной и правда ребенок. Совсем маленький. Года два или три. Я не слишком в этом всем разбираюсь.


— Какого черта… — доносится из сугроба ошалевший женский голос. — Ты окончательно спятил?!


Я не слышал его… дайте подумать… уже, наверное, года четыре? Стискиваю зубы так, что челюсть начинает ныть, считаю про себя до пяти. Понимаю, что этого мало, и продолжаю счет. Десять, пятнадцать, двадцать. За это время женщина успевает подняться и взять на руки порядком напуганного происходящим мальчишку.


— Мы знакомы? — равнодушно интересуюсь я, отряхивая легкое, совсем не по погоде, пальто. Впрочем, во мне столько адреналина, что холода я не чувствую. Я вообще ничего не чувствую. Она отучила. Хотя… вру. Злости во мне под завязку. Как и всего прочего замешанного на ней дерьма.


— Перестань! Пожалуйста… Я знаю, что поступила с тобой некрасиво, но… Мне сейчас не до игр. Все очень серьезно. Ты не мог бы…


— Не мог бы, что?


— Для начала уделить мне немного внимания?


Не знаю, чего во мне больше. Желания послать её к черту прямо сейчас, или же любопытства. Нет, ну, правда, интересно же, что ее ко мне привело. Вот так. Посреди ночи. С ребенком на руках. А я не знал, что она родила, поскольку сам себе запретил интересоваться подробностями ее жизни.


— Валяй.


— Ты, что, хочешь говорить прямо здесь?


В её обычно спокойном голосе проскальзывают истеричные нотки.


— А ты никак напрашиваешься в гости?


Лампочка, наконец, перестает мигать, и мы оказываемся так близко друг от друга в желтом пятне света, отбрасываемого фонарем. Вижу полыхнувшую в Олеськиных глазах ярость, прежде чем она успевает скрыть ее за опущенными ресницами.


— П-послушай, мы здесь сидим уже целую вечность. Дамир замерз… Да и я до костей продрогла. Мы можем поговорить у тебя? Это правда вопрос жизни и смерти.


Не уверен, что мне это нужно. Но у нее действительно зуб на зуб не попадает, да еще этот малой… Перевожу взгляд на ребенка. Но из-за толстого вязаного шарфа и низко опущенной на глаза шапки с помпоном не могу рассмотреть лица мальчишки.


— Это твой сын?


— Да. Его зовут Дамир. Может быть, мы все же войдем?


Пожимаю плечами и не спеша иду к дверям. В подъезде тепло, и хорошо пахнет. Гремлю замками, снимаю квартиру с сигнализации и только затем пропускаю гостей в свой дом. Тело мелко-мелко дрожит. Понятия не имею, что за дерьмо со мной происходит, но с этим определенно нужно что-то делать.


— Я сейчас приду. Располагайтесь.


Иду в душ, скидываю на пол одежду и становлюсь под обжигающе-горячие струи. Наверное, я все же замерз. Да. Это все объясняет. И странную трясучку, и… да к черту! Просто я не ожидал ее увидеть. И такой своей реакции тоже не ожидал. Думал, что давным-давно перегорел. Но оказалось — ни хрена подобного. Ни хрена подобного, понимаете? А у нее сын — Дамир. А у неё жизнь… своя жизнь, в которой мне вообще нет места. Так какого хрена вот это все?!


Выбираюсь из душевой кабины, оставляя на полу лужи, тянусь за полотенцем. Вытираюсь, натягиваю застиранные треники и выхожу из ванной. Из кухни доносится шум. Иду на звук, чувствуя, как с каждым шагом пульсирующая боль в голове становится все сильнее. Толкаю ладонью дверь.


— Я немного у тебя похозяйничала. Надеюсь, ты не против.


Олеся кивает на огромную чашку чая, о которую греет руки, и неуверенно улыбается. Все такая же красивая, как в день нашей первой встречи.


— Где ребенок? — отрывисто интересуюсь я.


— В гостиной. Он уснул, как только согрелся. Здесь и для тебя осталась заварка. Хочешь?


Качаю головой и опускаюсь на диван.


— Давай ближе к делу. Уже поздно, а мне завтра рано вставать.


— Хорошо. К делу — так к делу. Мне с сыном угрожает опасность. И я… я прошу тебя нам помочь.


— С чего бы это?


— Потому что ты в этом деле лучший.


— С чего бы мне вам помогать? — конкретизирую вопрос, раз уж эта дурочка делает вид, что не поняла его изначально.


— С того, что я заплачу, — шепчет она. — Заплачу столько, сколько потребуется.


Вздергиваю бровь, окинув ее неторопливым насмешливым взглядом.


— Ты не похожа на миллионершу.


Олеся вспыхивает. Закусывает изнутри щеку, отчего на ней появляется до боли знакомая ямочка, и отворачивается к окну.


— А ты жесток.


— Да уж будь уверена.


Она оглядывается на меня через плечо.


— Знаешь, будь ты другим, я бы не пришла. Мне нужен тот, кто сможет защитить нас с сыном, а не какой-нибудь… слюнтяй.


— Это ты уже говорила. Вот только я так и не понял, что тебе угрожает?


Намеренно говорю «тебе». Не хочу отождествлять ее с кем-то. Пусть даже с ребенком. Не хочу…И не обязан.


— Не что. Кто. Мне угрожает семья моего мужа.


— Это каким же образом?


Если честно, пока все, что она рассказывает — кажется мне полнейшим бредом. Не знаю, почему еще не свернул этот разговор.


— Это так сложно, что просто не укладывается в голове у нормального современного человека.


— Но ты все же попробуй.


— Ладно, — вздыхает она, будто делая мне одолжение. — Понимаешь, мой муж — езид. Езиды…


— Я в курсе, кто такие езиды.


Еще бы я не был в курсе. Я же чертов арабист! Впрочем, откуда ей знать об этом? До разговоров с Олесей у нас как-то не доходило. И, как вы понимаете, вовсе не потому, что я этого не хотел. Просто, как потом оказалось, для бесед под луной у неё муж имелся. А со мной… со мной она просто трахалась. Для нее я был чем-то вроде вибратора, понимаете? В то время, как она для меня… Да ну нахуй. Даже вспоминать не хочу.


Желая отвлечься, все же хватаю чашку. Наливаю заварку и кипяток.


— Тогда ты, может быть, в курсе странных обычаев этой народности.


Пожимаю плечами. Мол, ну, допустим… И вдруг замираю, не дыша, поймав на себе её взгляд. Руки сжимаются в кулаки — так хочется ее встряхнуть. Интересно, она вообще понимает, на какой тонкий лед заходит, глядя на меня вот так?


— Один из таких обычаев говорит о том, что если умирает старший брат, младший из братьев обязан взять его вдову в жены.


— И?


— Мой муж умер. У него есть младший брат.


Рука с занесенной ко рту чашкой застывает у моих губ. Выходит, она свободна? — мелькает в голове и сразу за этим: а что, собственно, это меняет? Конкретно для меня? Ничего? Да, пожалуй…


— Он вознамерился на тебе жениться? — усмехаюсь я, демонстративно ощупывая взглядом ее фигуру.


— Представь себе. И я не могу отказаться, потому что, в противном случае, он обещает отнять у меня сына.


— Ни один суд не встанет на сторону дяди ребенка. Так что, не переживай.


— Он не планирует действовать через суд! Он собирается его выкрасть! — Олеся отталкивается от подоконника и, отчаянно заломив руки, подходит ко мне. Почти вплотную. Слишком рискованно. Слишком неосмотрительно. — Послушай, вчера его люди уже пытались тайком увести Дамира из детского сада. В моей квартире тоже был кто-то посторонний. Я не могу сидеть сложа руки и ждать, когда моего сына похитят. Помоги мне! Пожалуйста… Их семья слишком влиятельна, Тимур. Ты не представляешь, в каком страхе я живу все это время. Иногда мне кажется, я схожу с ума. Я не знаю, куда мне идти, к кому обратиться, если не к тебе. Пожалуйста… Я заплачу! Продам квартиру, сразу, как это станет возможно, и заплачу столько, сколько потребуется…