Николь Берд - Вдовушка в алом

Лондон, 1815 год

Узкая улочка казалась безмолвной и совершенно пустынной, но впечатление было обманчивым.

Николас Рамзи, виконт Ричмонд, стоял у запыленного окна и смотрел на завитки тумана, образовавшиеся вокруг уличных фонарей. Старенький, ветхий экипаж, влекомый двумя жеребцами, судя по всему, много повидавшими в жизни, медленно катился по мостовой, и стук копыт эхом разносился по ночной улице.

А где-то далеко, в запутанном лабиринте улиц, торопился гонец — он должен был сообщить принцу, что знаменитая драгоценность доставлена по назначению. Если все пройдет удачно, Николас станет завтра настоящим героем; если же нет… Об этом не хотелось даже думать.

Николас прекрасно понимал, какие силы были задействованы в этой игре, и поэтому ужасно нервничал.

— Николас, милый, — раздался женский голос, все еще хриплый от любовных утех, — возвращайся поскорее в постель.

«Почему она никак не может уснуть?» — подумал виконт с раздражением. Когда она шевелилась, слишком резкий аромат ее духов словно прилипал к нему, ему хотелось быстрее смыть его и оказаться в собственной постели, подальше от этого постоялого двора, где он при других обстоятельствах не оставил бы даже худшего из своих жеребцов.

Но, увы, пока еще он не мог уйти.

— Сейчас, моя дорогая, сейчас… — Николас старался не выдать своего раздражения.

«Но как же ее зовут? — подумал виконт уже в следующую секунду. — Кажется, Мэри… Нет, не Мэри, а… Да, Мэрион». Эта Мэрион была довольно хорошенькой, и поначалу она ему даже понравилась. Ее муж слишком часто бывал холоден с нею, и поэтому она с удовольствием проводила время с Николасом.

Впрочем, на следующий день у него в любом случае появится другая женщина, и он скоро забудет про Мэрион; она же будет вспоминать о нем с любовью — в этом Николас почти не сомневался. Да, он всегда стремился сделать так, чтобы дамы о нем не забывали, хотя на самом деле женщин у него было гораздо меньше, чем считали в Лондоне. Но он не возражал против слухов; иногда подобные слухи даже приносили ему пользу, как, например, в этот раз, когда любовное свидание позволяло скрыть нечто более серьезное.

Виконт снова окинул взглядом ночную улицу. Что ж, они предприняли все возможные меры предосторожности, так что все должно было пройти гладко.

Ирония заключалась в том, что почти все знакомые Николаса считали его человеком легкомысленным и крайне эгоистичным, так что никому бы и в голову не пришло, что он может выполнять секретную миссию государственной важности. И все же принц-регент попросил его заняться этим делом, и Николас не смог ему отказать, хотя репутация молодого принца была не лучше, чем у самого виконта. Да, он не смог отказать, — а ведь поручение было не только сложным, но и весьма рискованным…

— Николас, дорогой… — Мэрион повысила голос.

Мысленно выругавшись, виконт проговорил:

— Я думал, что тебе уже снится десятый сон, моя дорогая.

Тут послышался шорох, и Мэрион, завернувшись в простыню, направилась к окну. Николас по-прежнему стоял к ней спиной, однако он тотчас же почувствовал ее приближение — в ноздри ему ударил резкий запах косметики. Положив руки ему на плечи, Мэрион прошептала:

— Милый, я не стану тратить время на сон, ведь мне наконец-то удалось заполучить тебя в постель. — Она провела своими острыми ноготками по его спине и добавила: — Поверь, я совершенно не хочу спать и чувствую невероятное возбуждение.

Заметив в тумане какую-то темную фигуру, Николас насторожился. Но оказалось, что это — всего лишь проститутка, зазывавшая поздних прохожих.

— Дорогой, взгляни же на меня! — воскликнула Мэрион.

Николас наконец-то повернулся к ней и изобразил улыбку. Потом наклонился и поцеловал ее округлое плечо. Заметив, что дама сердится, он проговорил:

— В таком случае, дорогая, не обижайся, если я буду слишком энергичен.

Мэрион захихикала, однако смотрела при этом на улицу; несколько секунд назад она заметила в ночном тумане незнакомца в черном, быстро шагавшего по тротуару. Причем казалось, что этот человек от кого-то скрывался — он старательно обходил уличные фонари и постоянно озирался, бросая взгляды через плечо.

Внезапно мужчина остановился и, задрав голову, посмотрел вверх — прямо на их окно. В этот момент туман немного рассеялся, и Мэрион увидела бледное лицо незнакомца. В следующее мгновение он вытащил из кармана носовой платок и, чуть сдвинув на затылок широкополую шляпу, утер пот со лба. «Как странно, — подумала Мэрион. — Ведь на улице сейчас довольно прохладно…»

Тут незнакомец в очередной раз осмотрелся — да-да, он явно от кого-то скрывался — и исчез из поля зрения; казалось, он растворился в тумане.

«Но где же он?» — спрашивала себя Мэрион, оглядывая улицу.

Стараясь отвлечь свою даму от окна, виконт принялся ласкать ее, и ей пришлось забыть о странном незнакомце — ласки Николаса становились все более интимными. В какой-то момент простыня сползла с ее плеч, и тотчас же словно какая-то сила подняла ее в воздух. Предвкушая блаженство, Мэрион обвила обеими ногами бедра любовника, и тот отнес ее обратно в постель.

Возможно, Мэрион все-таки заметила бы незнакомца, если бы немного задержалась у окна. Но она в любом случае не увидела бы старенький экипаж, остановившийся в одном квартале от постоялого двора — именно к этому экипажу и направился незнакомец в черном.

Лондон, 1816 год

— Что вам нужно больше всего, моя милая, так это любовник, — заявила маркиза, поднося к губам чашку.

Люси Контрейн вздрогнула, чуть не расплескав чай. Взглянув на свое черное платье и не обнаружив на нем пятен, она успокоилась. Немного помедлив, подняла глаза на маркизу — теперь ей казалось, что она ослышалась.

Маркиза громко рассмеялась и взяла чашку из дрожавшей руки Люси.

— Осторожнее, малышка, не испачкай свое платье. — Внимательно осмотрев платье молодой женщины, маркиза добавила: — А вообще-то стоило вылить весь чай на ваше старомодное платье, чтобы заставить вас заказать у модистки новое, более жизнерадостное.

Люси промолчала, и маркиза вновь заговорила:

— Да-да, моя милая. И не смотри на меня такими глазами.

Люси потупилась, вдруг почувствовав себя ужасно неловко. В свете было не принято, чтобы леди говорили о выборе любовника так, словно беседуют о погоде.

— У меня ведь только недавно закончился траур, — пробормотала она.

— Но главное, что он окончился, — сказала маркиза. — К тому же речь идет не просто о любовнике, а о таком, который прибавит вам бодрости.

Люси вздохнула, подыскивая слова для ответа. Маркиза же с улыбкой повернулась к сидевшим рядом женщинам:

— Как вы думаете, Эйнджел, кто подойдет?

— Полагаю, мистер Бертрам, — ответила невысокая полная дама. — У него идеальные манеры.

— Но он очень скупой, — возразила маркиза. — И катастрофически быстро лысеет. Нам следует подыскать кого-нибудь более подходящего для Люси, не так ли, Роберта? — Маркиза взглянула на стройную рыжеволосую даму в модном дорогом платье.

Роберта улыбнулась, будто вспомнила что-то весьма приятное.

— Тогда, конечно же, виконт Ричмонд, — сказала она. — Виконт знает, как обращаться со вдовами.

— Он умеет обращаться с любыми женщинами, — заметила маркиза с лукавой усмешкой. — Ни одна не сможет перед ним устоять.

Женщины, сидевшие за чайным столиком, выразительно переглянулись, а какая-то из них, повернувшись к соседке, прошептала:

— Ужасный субъект. Весь Лондон знает о его скандальном поведении.

Люси невольно нахмурилась. О Боже, неужели ее толкали в объятия этого сатира? Ведь он не пропускал ни одну женщину в городе… А маркиза… Она, конечно же, производила очень приятное впечатление, но, возможно, это впечатление было обманчивым.

— Я, право, не знаю… — в смущении пробормотала Люси.

Маркиза внимательно посмотрела на нее и тихо проговорила:

— Больше года вы находились в глубоком трауре, моя дорогая девочка. Причем в трауре по человеку, который вряд ли этого достоин.

Тут Люси вдруг заметила блеск в глазах маркизы; ходили слухи, что у той в свое время не было недостатка в любовниках. И даже сейчас, с серебристыми нитями в волосах, она выглядела замечательно.

— Не думаю, что вы можете судить об этом, — возразила Люси.

— Конечно, судить об этом я не могу, — согласилась маркиза. — Могу только предполагать. И я бы никогда не решилась высказать свое предположение, если бы знала, что вы любили его так безгранично, хотя он оставил свои дела в ужасном состоянии, а жену — без средств к существованию. Что же касается его репутации… Ох, простите… — Маркиза умолкла.

Люси снова нахмурилась. Теперь она уже сожалела о том, что была слишком откровенна со своей старшей подругой.

На самом деле Люси вовсе не пылала страстью к своему покойному мужу. Их соединили хорошие, добрые отношения, и какое-то время казалось, что брак этот вполне удачный. Муж относился к ней с уважением, что существенно отличало его от большинства мужчин, — увы, у нее не было ни денег, ни богатых покровителей. Стэнли же предоставил в ее полное распоряжение свой дом, и она всеми силами старалась полюбить его, несмотря на… Впрочем, об этом ей не хотелось думать.

Но сейчас, через год после трагической кончины мужа, Люси оказалась даже в худшем положении, чем прежде, когда была юной леди с вдовой-матерью на руках. Теперь она осталась совсем одна и была обременена долгами.

Тихонько вздохнув, Люси снова взглянула на свое платье. Платье это когда-то было небесно-голубым, но после смерти мужа она выкрасила его в черный цвет, так как ей следовало носить траур, а портниха отказала в кредите.