— Я… — начал Найт. По его руке пробежала медленная, тяжелая дрожь.
— Ну, дальше! — ослепительно улыбнулась ему Пегги.
— Я, как вы знаете, был когда-то женат, — сказал Арчи. — У меня есть сын… взрослый шестидесятисемилетний сын… — Неожиданно он вскочил и забегал по гостиной. — Ах нет! Сожалею! Это слишком по-дурацки! Не сердитесь, из-за вас я теряюсь! Вот… Да помогите мне! Вы же видите, что я пришел просить вашей руки!
Он посинел от напряжения, но приступ агрессивности вернул ему способность говорить.
— Да, я грубиян, не соображаю, что говорю. Извините, я просто сумасшедший. Примите мой подарок. До свидания!
Ошеломленная Пегги, видя, что он быстро направился к двери, подскочила к нему, снова взяла за руку и силой усадила на диван.
— Арчибальд! Даже в двадцать лет я ни от кого не слышала столь пылкого, столь искреннего объяснения в любви!
— Я старый дурак! — проворчал Найт, уставившись на свои туфли.
— Арчибальд! Ну как можно говорить такое? Успокойтесь, пожалуйста. Говорите помедленнее, а то я уже не знаю, на каком я свете… Кажется, вы что-то упоминали о каком-то подарке?
— Там, у входа… сундучок.
— Какой сундучок?
Конечно, так спешить не следовало бы, но любопытство разъедало Пегги как кислота. Она моментально принесла ящик, обернутый в обыкновенную упаковочную бумагу.
— Подарок, вы говорите? Для меня? Ах, зачем это? Вы позволите посмотреть?
Ее пальцы уже нервно разрывали бумагу. Под упаковкой действительно оказался сундучок из черного дерева, окованный ржавым железом.
— Что это?
— Сувенир… Один из тех редких предметов, который пережил крушение корабля, века и море.
— Прелесть! — с чувством произнесла Пегги, делая вид, что не ощущает тяжести этой старинной реликвии. На ее лице было написано восхищение таким оригинальным подарком.
— Откройте же его! — процедил сквозь зубы Арчи, опустив голову.
Пегги не заставила его повторять дважды. Нервным движением она коснулась двух боковых замков. Сундучок открылся.
— О! — воскликнула она, остолбенев от изумления.
В нем, как в пиратских сундуках, которые можно увидеть только во сне, на велюре цвета спелого граната сверкали драгоценные камни.
— Идиотский подарок, правда? — проворчал Арчибальд. — Я никогда не умел делать подарки.
Но Пегги не слышала. Как опытный ювелир, она прикидывала стоимость фантастической диадемы из платины, изумрудов и бриллиантов, кулонов, колец, серег с рубинами и бриллиантами, сапфировых клипсов, бело-голубых колье и браслетов, холодный блеск которых контрастировал с теплым сиянием золота.
Молчание нарушил Арчи.
— Это банально! — негромко сказал он.
Только теперь Пегги вспомнила о присутствии Найта и бросила на него самый ласковый, на какой вообще была способна, взгляд. На миг он показался ей самым красивым в мире мужчиной, которым можно было восхищаться как отцом, которому следовало поклоняться как Богу.
— Арчи! — пробормотала она. — Арчи…
Даже Грек, осыпая ее подарками, подобных чудес не преподносил никогда. Перед ними не устояла бы ни одна женщина в мире. Да эти драгоценности созданы именно для нее! А сейчас нужно срочно что-то сделать! Неважно что — обнять Найта, раздеть его, покрыть его тело поцелуями, поклясться ему в верности, умолять подарить ей ребенка… И Пегги с благоговением прильнула губами к губам ошеломленного старца.
— Вы безумец!
Смущенный Арчибальд сделал неопределенный жест.
— Пегги, это все ничего не стоит. Мне надо о многом вам сказать… Давайте поужинаем вместе.
Но в этот миг она вспомнила: Лон, Джереми, ее авиабилеты, отъезд сегодня вечером — и, больно закусив нижнюю губу, тихо сказала:
— Я должна уехать!
— Зачем? Когда?
Инстинктивным движением она закрыла сундучок, стиснув его обеими руками.
— Сегодня вечером. Уже сейчас.
— Но Пегги! Это невозможно! Я с вами еще толком не поговорил!
— Который час? — прервала она его.
— Не знаю, я никогда не ношу часов.
Пегги посмотрела на свои: уже восемь. Проклятый Джереми! Он уже должен был быть здесь с документами. Чтоб он сдох! Пошли они все… Боже, прости меня! Их чертовы выборы сутки могут подождать.
— Арчибальд, я принимаю ваше приглашение.
— Но вы сказали…
— Видите ли, — Пегги слегка заколебалась, — мне нужно было лететь сегодня вечером в Афины по семейным делам. Это касается моей дочери Чарлен и Джереми, моего бывшего шурина. Но дела могут подождать. Идемте ужинать, только дайте мне пять минут, чтобы переодеться.
— Благодарю вас! Благодарю. — С чувством неясной тревоги Арчибальд увидел, что она забрала с собой сундучок.
Лон открыла глаза и увидела, что лежит не на матраце, а просто на песке: должно быть, соскользнула с него во сне. Первой мыслью после пробуждения было — где Квик? Она так боялась его потерять! Здесь… Можно протянуть руку и дотронуться до него, чтобы убедиться, что не спишь, что есть это небо, и этот плеск волны, которую впитывает песок, и эти звезды, не исчезающие даже на рассвете. А он уже вставал там, у края моря, над линией горизонта, полыхая оранжево-розовым пламенем.
Стояла такая тишина, что Лон отчетливо слышала, как бьется сердце Квика. Думая поначалу, что это невозможно, она приложила к его груди сначала одно, потом другое ухо. Нет, стучит! В пять часов утра 20 августа на пляже Эримопулоса в Греции единственными уловимыми шумами на планете были едва слышное скольжение волны и биение сердца человека, которого она любила. Эти минуты стоит запомнить навсегда. Квик был и останется самым дорогим человеком в ее жизни. Она смотрела на лицо спящего юноши с благоговением и благодарила Бога за то, что он сделал его таким красивым. Ради того чтобы быть рядом с ним, она была готова на все: убить, сделаться проституткой, совершить клятвопреступление, залить землю потоками крови, предать ее огню. Никому она не позволит стать между ними. Никому! В Нью-Йорке, похоже, вот-вот начнутся поиски. Поднимется колоссальная суматоха. Клан Балтиморов бросит все силы на то, чтобы вернуть заблудшую овцу в лоно семьи. Но что общего может быть у нее с этими алчными хищниками, всю жизнь стремившимися к деньгам и власти?
Лон молила об одном — чтобы чудо этого мгновения продолжалось вечно. Солнце вдруг взметнулось над морем и стало быстро подниматься, заливая мир ослепительным светом.
— А не сходить ли тебе за кофе для меня?
Руки Квика обхватили ее. Лон прижалась к нему, а он протер глаза и улыбнулся.
— Хорошо спала?
Она кивнула головой и, свернувшись калачиком, еще тесней прижалась к любимому. Квик погладил ее волосы, тихо разжал ее руки, встал и по-кошачьи потянулся.
— Вот здорово! Пошли!
Он потянул ее, помогая подняться на ноги. Девушка запротестовала:
— Подожди, я ведь голая…
— Ну и что? А я что, одет?
Держась за руки, они побежали к морю.
Увидев огромный торт, который слуга в белых перчатках торжественно водрузил на стол, Пегги поняла, что ужин подходит к концу. Вино показалось ей подозрительным, поэтому она ограничилась глотком воды, чтобы запить селедку, которую якобы попробовала, едва прикоснувшись к ней кончиком вилки. Что значила эта жалкая земная пища, когда она была все еще ослеплена сумасбродным подарком Арчи! Вернуться бы поскорее домой и насладиться сполна. Обо всем, что ее волновало, Пегги могла говорить без утайки лишь со своей собакой и своими камешками. А что касается предложения Арчи, то он должен будет оговорить с предельной ясностью все финансовые детали их брачного контракта. Но это может подождать…
— Не хотите ли кусочек торта? — спросил Арчи. — Моя Урсула специально испекла его для вас.
Пегги еще раз взглянула на торт и подумала, что эта женщина, должно быть, здорово ее ненавидит.
— Не хотите ли перейти в библиотеку выпить кофе с ликером?
Под «ликерами» Арчибальд подразумевал самые разнообразные алкогольные напитки, которые он хранил для почетных гостей.
Они поднялись из-за стола. Пегги оперлась на галантно предложенную ей руку.
— Есть две… возможно, три вещи, которыми мы могли бы сегодня вместе заняться.
— Какие?
— Сначала поговорим. А потом я вам кое-что покажу. Впрочем, как вам будет угодно.
— Тогда поговорим.
Они уселись друг против друга в кресла, разделенные низким столиком. Арчи немного помялся, но Пегги ободрила его нежным взглядом.
— Знаете, Пегги, я хотел попросить вас об одном одолжении. Прошу выслушать меня до конца не прерывая. Обещаете?
— Ну конечно.
— Я вел себя с вами очень странно. Хотел просить вашей руки, а наговорил глупостей.
На секунду Пегги испугалась, что он передумал, но послушно осталась сидеть, стыдливо опустив глаза, так, как это делают юные девушки.
— Вы, должно быть, решили, что я впадаю в маразм. — Пегги здесь позволила себе легкий протестующий жест. — Видите ли, мы знакомы уже полгода. А в моем возрасте время идет в два раза быстрее именно потому, что дни мои сочтены.
Самая настоящая слеза скатилась с ресниц правого глаза Пегги. Этот глаз никогда ее не подводил: слеза появлялась всегда в самую нужную минуту. К сожалению, она ничего не могла поделать с левым, никакие усилия не помогали: не удавалось заставить его заплакать — и все! Впрочем, по-настоящему она плакать не умела — ни от счастья, ни от горя, ни из сочувствия к кому бы то ни было.
Несмотря на старческую дальнозоркость, Арчибальд увидел, как стекает эта слеза, и деликатно вытер щеку Пегги шелковым платочком.
— Не плачьте! Я не хотел вас расстраивать! Извините, ради Бога!
"Вдова" отзывы
Отзывы читателей о книге "Вдова". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Вдова" друзьям в соцсетях.