— Этих троих я знаю. Особого восторга они не вызывают. У тебя нет ничего другого?

— Думается, в твоей ситуации они очень даже годятся.

Сэм принес кофе. Нат и Пегги сделали по глотку.

— Лучше Арчибальда Найта, уверяю, ты не найдешь.

— С какого он года?

— Родился 13 февраля 1889 года под знаком Водолея.

— Но ведь ему…

— Ну и что? Какая разница? Лучше послушай… Свой первый миллион Найт заработал в 1919 году на обмундировании для американской армии, высадившейся во Франции в конце первой мировой войны. И вообще, чего он только не производил! В промышленных кругах ему дали кличку «Спрут».

— Да знаю я все это.

— Его настоящее состояние оценивается в миллиард долларов. Физических недостатков нет, только легкая хромота — следствие падения с лошади. Вегетарианец, алкоголя не употребляет. Жена умерла тридцать лет назад. Сыну шестьдесят семь лет.

— Ничего себе! Хороша я буду в роли мамочки такого «бутуза»!

— Не беспокойся. Им занимаются няни. Найт держит его в клинике для умственно неполноценных.

— А если папочка умрет, он унаследует его состояние?

— Чепуха! Дебилы лишены права наследования. Я узнавала…

— Ты уверена?

— Когда-нибудь я теряла время зря? Ну-ка, взгляни, это что-то новенькое. Наш Арчибальд, оказывается, извращенец.

— Что?!

— Больше ничего нет, только одно слово — «извращенец».

— Но как это понимать? Он визионист, педераст, мазохист? Бьет плеткой маленьких девочек? Четвертует маленьких мальчиков? Или бегает на четвереньках? Мне нужна точная информация о человеке, с которым придется иметь дело.

Нат расхохоталась.

— Если все пойдет по плану, скоро узнаешь. Не перебивай. Он получает колоссальные дивиденды с капитала, вложенного в банки, биржи, в текстильную и тяжелую промышленность. Коллекционирует художников Возрождения. Владеет скульптурами Якопо делла Кверча, Поллайоло, Верроккьо, картинами Перуджино, Мантеньи, Беноццо Гоццоли и т. д. Двадцать два сантиметра…

— Что ж, похоже, Найт именно тот тип, который может отравить жизнь Балтиморам. Он похож на них! Кто второй?

— Менее известен, чем Арчибальд, но его состояние столь же внушительно… Сильвио Торрико, родился в 1901 году в Портофино, сын местного судовладельца. Пробовал разные профессии. Владеет самыми крупными автомагистралями. Платит налоги с восьми миллионов долларов ежегодного дохода. Одержим игрой: карты, рулетка, скачки, бокс. А вот и маленькая закавыка! Содержит нескольких любовниц, не жалея на них денег.

Пегги пожала плечами.

— Шлюхи.

— Вдовец. Холост в настоящее время. Детей нет. Восемнадцать сантиметров.

— Достаточно! Давай третьего. Этот, по крайней мере, родился…

— Джон Дерутланд. Пэр королевства Англия. Герцог. Владеет заводами по производству резины. Имеет плантации в Бразилии, охотничьи угодья в Южной Ирландии. Коллекция семейных драгоценностей, имеющих историческую ценность. Кстати, его род ведет свое начало с 1008 года, и если они ничего не распродали… Яхта «Эль-Негро» с экипажем в тридцать человек. Родился 12 марта 1922 года. Разведен с леди Пенелопой. Дивиденды в тяжелой промышленности. Роскошный образ жизни. Двенадцать сантиметров.

Пегги нетерпеливо махнула рукой.

— Да уймись ты со своими сантиметрами. Можно подумать, что у тебя это мания.

Нат бросила на нее удивленный взгляд.

— Ты вышла бы замуж, не зная заранее, какой член у твоего будущего мужа?

* * *

У Фредди замерзли ноги и совсем онемели руки, но по коридору, несмотря на поздний час, все еще шныряли какие-то подозрительные личности. Когда они появлялись, детектив делал вид, что вышел от кого-то и направляется к лестнице. Нико остался внизу, в машине, там было тепло и работало радио. Хорошо, если ему не пришло в голову смыться в другой, менее опасный квартал. После полуночи редко кто осмеливался появляться на улицах Гарлема. Фредди сделал еще одну попытку — подкрался на цыпочках к двери, из-под которой виднелась полоска света. Внезапно свет в коридоре погас, и в наступившей темноте стал явственнее ощущаться тяжелый тошнотворный запах, идущий от лестничной клетки — запах застарелых окурков, выставленных у входа пакетов с мусором и пищевыми отходами. Ко всему этому примешивалось еще что-то, чего детектив не мог определить.

Когда глаза привыкли к темноте, Фредди увидел, что лучик света пробивается через замочную скважину. Нагнувшись, он заглянул в нее. Через отверстие для ключа он заметил часть кровати, на которой лежали четыре ноги: нога мужчины, нога женщины, опять нога мужчины и снова женщины. Ничего больше разглядеть не удалось. Только ноги, и то — до икр. Может, они вовсе не голые? Но вдруг ноги исчезли… И на какую-то секунду в поле зрения Фредди появился высокий парень с волосами цвета спелой соломы. Совершенно голый. Что ж, все ясно. Детектив помчался вниз по лестнице. Бьюик с выключенными фарами стоял у перекрестка. Он дернул дверцу, но она оказалась закрытой. Тогда Фредди постучал в стекло и прижался к нему лицом, чтобы Нико мог узнать своего.

— Где тут поблизости открытый бар? Двигай!

— Горит, что ли?

— Они в постели. Голые.

— Ну и что ты собираешься делать?

— Позвоню ее матери.

— У тебя с головой не в порядке. Взгляни на часы!

— Ну и что? Она велела мне звонить в любое время, хоть днем, хоть ночью.

— Это так говорится… Сейчас уже два часа ночи!

— Трогай! Остановись, где открыто. Я все же позвоню!

Тяжелый «бьюик» сорвался с места, проскочил на красный свет и повернул направо.

* * *

Рони Бейли был писателем. По крайней мере, так считал он сам. А точнее, хотел им стать. Несколько написанных Рони романов так и остались лежать на полках, их никто и не думал покупать. Разве он виноват, что его книги не были косноязычным сиюминутным чтивом, которое с помощью ловких дельцов чаще всего попадает в бестселлеры. Если бы он только захотел! Успех других казался ему дутым, легковесным, иными словами — незаслуженным. Терпение! Рони писал не для кретинов-современников. Когда угаснут эти мимолетные светлячки — жертвы собственной ничтожности! — потомки оценят творчество Рони Бейли. Его книги на законных основаниях попадут в университетские программы, а школьники станут изучать родной язык по его произведениям. Конечно, он не сможет насладиться своим триумфом — его уже не будет на свете. Ну и что из того? Разве не жили в нищете Селин, Амброз Бирс и Рембо?

Время, однако, шло, а признание не приходило, и у Рони поубавилось уверенности относительно лучезарного будущего. Восторженные отзывы немногих друзей уже не могли снять годами копившуюся в нем злобу на тех бездарных выскочек, которые наживались на огромных тиражах своих книг. Короче говоря, эти свиньи жили, ели, путешествовали, ничуть не сомневаясь в своем будущем. Правда, у него еще была Пегги…

Эта женщина, которую все считали легкомысленной, морально поддерживала его как никто другой. Десять — двенадцать страничек текста, над которыми он работал неделями, вызывали у нее именно такую реакцию, какую он и ожидал. Пегги искренне восхищалась его изысканным стилем, по нескольку раз перечитывая цветистые, исполненные глубочайшего смысла фразы, которые, по ее мнению, доходили прямо до сердца.

К несчастью, хватило бы пальцев одной руки, чтобы пересчитать тех, кого, кроме Пегги, интересовали литературные опусы Рони. «Конечно, — размышлял он. — Даже образованные люди теряются в моем обществе. Как это тяжело — носить в себе такое интеллектуальное богатство и делить его лишь с горсткой избранных».

Его рука потрогала в кармане две сложенные вчетверо странички. Найдет ли Пегги время прочитать их? По стажу Рони был самым давним ее любовником. Когда она хотела его видеть, то звонила в любое время суток. И он тут же являлся. Иногда она, голая, сразу кидалась к нему навстречу, прежде чем Рони удавалось сказать хоть слово.

Два часа ночи… Нет, она, конечно же, позвала его ради «этого», а вовсе не затем, чтобы обсуждать его творения. Поднимаясь на сорок третий этаж, Рони с горечью думал, что по большому счету между ним и вибромассажером особых различий не было. Единственное отличие заключалось в том, что он мог говорить, а вибромассажер просто гудел, выполняя свои функции. С ним Пегги можно было ничего не опасаться. Все происходило без всякого риска, так сказать, стерильно. Раздевание, постель, ванная, мыло, халат… Рони нажал на кнопку звонка. Ему открыла взволнованная и совершенно одетая Пегги. Не ожидая, пока за ним закроется дверь, она вернулась к телефону. Рони хотел было взять лежащие рядом на столике карандаш и блокнот, но она не позволила.

— Повторите адрес! — Пегги быстро записывала. — Сейчас приеду. — И, повернувшись к Рони, выпалила: — Неприятности с дочерью. Мне очень жаль, но сегодня ты не можешь остаться, я должна привезти ее домой.

Натянув пальто, она схватила сумочку, ключи и, не дожидаясь ответа, выбежала в холл, вскочила в лифт. Оттуда донесся ее голос:

— Захлопни дверь, когда будешь уходить!

* * *

— Это здесь. Третья дверь по коридору. Может, мне войти первым?

Пегги, не отвечая, шла вперед. Нико и Фредди семенили позади. Нико предложил еще раз:

— Может, мне войти…

Она рассеянно глянула на детективов, словно видела их в первый раз, и категорически бросила:

— Убирайтесь!

Они нерешительно топтались в коридоре, не зная, что делать. Пегги постучала в дверь.

— Пошли, — шепнул Фредди Нико. — Подождем внизу. — И они побрели на лестничную площадку.

Сердце у Пегги колотилось так, что казалось, еще секунда — и оно выскочит из груди. Кипя от злости, она решила надавать пощечин этому мерзавцу, а Лон за уши притащить домой. А что будет потом? Дверь приоткрылась… Сначала показалась прядь золотистых волос, потом лицо с поразительными голубыми глазами, которые округлились от удивления, но в ту же секунду сузились в щелочки от улыбки, которую парень никак не мог сдержать. Потом дверь распахнулась, и Пегги увидела убогую комнатушку, главным украшением которой была кровать, а на ней лежала нагая Лон. У Пегги защемило сердце. Но прежде чем она опомнилась от изумления, парень прыснул со смеху. Да он чокнутый, этот тип! Придерживая обмотанное вокруг бедер полотенце, он с трудом произнес: