Проводили Катерину до номера на втором этаже все семеро, приложились к её ручке и пожелали спокойной ночи… Как велико было бы их удивление, знай они, что красавица-переводчица спустя пять минут полностью одетая выйдет из отеля!
— Такси для фрау? — спросил её по-немецки швейцар у подъезда.
Катерина согласно кивнула. Авто подкатило почти тотчас же.
— Отель "Регина"! — бросила она водителю, усаживаясь на заднее сиденье.
Таксист удивленно оглянулся на нее, но ничего не сказал, развернулся на площади и несколько секунд спустя остановился у ярко освещенного здания отеля. Она смутилась: оказывается, достаточно было перейти через площадь.
— Этого хватит? — она протянула таксисту банкноту достоинством в пять марок.
— Сейчас я дам сдачу! — засуетился тот.
— Не надо! — Катерина отвела протянутую руку и улыбнулась радости шофера.
Швейцар у подъезда отеля поклонился ей и взял под козырек, но когда Катерина проходила мимо него, сердце, по выражению Дмитрия, билось у неё как телячий хвост.
— Могу я узнать, — на чистейшем немецком спросила она у портье, — где остановился господин Астахов Николай Николаевич?
И положила на стойку пять марок, справедливо рассудив, что если за такую цену её довезли до отеля, то уж сказать несколько слов и вовсе не откажутся. Портье, в чьи обязанности и входило давать подобные ответы, деньгам удивился, но тем не менее неуловимым движением смахнул их со стойки и, не глядя в записи, выпалил:
— Номер четыреста третий!.. Макс, проводи фрау! — скомандовал невысокому худощавому юноше, который, угодливо согнувшись, проводил Катерину до лифта, а потом и до самого номера. Она осторожно постучала в нужную дверь.
— Антрэ! [10] — крикнули изнутри.
Николай Николаевич Астахов в темном бархатном халате, надетом на пижаму, сидел за письменным столом, работая с какими-то записями. В номере царил полумрак, и только его стол освещала яркая настольная лампа. Увидев Катерину, он вскочил, с грохотом отбросив стул.
— Это вы?! Боже мой, я в неглиже!.. — он метнулся было к двери в соседнюю комнату, но вернулся, сконфуженно улыбаясь. — Присаживайтесь, позвольте, я за вами поухаживаю.
Он помог раздеться Катерине, которая от волнения все медлила — её смущала некоторая двусмысленность визита, особенно в такое позднее время. Она намеренно не стала переодеваться, даже пресловутый крестик на шее оставила, и по тому, как хозяин номера упорно старался на него не глядеть, убедилась в верности своей догадки.
— Я очень рад, что вы пришли, — сказал он просто и поцеловал руку. — Прошу разрешения ненадолго покинуть вас!
Не сводя с неё взгляда, Астахов попятился в соседнюю комнату и через минуту вышел уже в вечернем костюме.
— Барышня, будьте добры, ресторан! — сказал он в телефонную трубку и спросил Катерину: — Шампанское?
Она как-то отчаянно кивнула.
— Пожалуйста, шампанское в четыреста третий номер! — продолжал говорить он по телефону. — Самое лучшее! Легкую закуску.
И заметив протестующий взгляд Катерины, которым она хотела прервать его, пояснил:
— Нам ведь надо поговорить, верно? Не волнуйтесь, я не стану превратно истолковывать ваш приход… Простите, я так был ошеломлен вашей красотой…
При этих словах Катерина мысленно поправила его: "Вовсе не красотой!"
— …вашей красотой, что запомнил только имя… Перефразируя Пушкина, я мог бы сказать о себе: рассеянность — его подруга от самых колыбельных дней!
— Не возражаю против одного имени, — улыбнулась Катерина. — А я вот ваше имя-отчество запомнила, Николай Николаевич!
— Эн в квадрате, — посмеялся он.
В номер постучали, молодой официант вкатил перед собой тележку с напитками и закусками. Ловко накрыв стол, он поклонился и бесшумно закрыл за собой дверь. Ресторан постарался на совесть! Стол даже с одной закуской выглядел великолепно: шампанское в ведерке со льдом и белоснежной салфеткой, от которого кругами расходились тарелки и вазы с нарезанными лимонами, апельсинами, мандаринами, какими-то заморскими фруктами, которым Катерина не знала названия, блюдо со всевозможными пирожными — ими можно было накормить целую женскую гимназию! Официант открыл шампанское, и в бокалах на свету оно искрилось и лопалось пузырьками.
Астахов поднял бокал.
— Я хочу выпить за знакомство. За настоящее. Вы мне, Катя, расскажете, кто вы, а я вам расскажу, кто я…
Катерина пригубила шампанское.
— Думаю, я знаю, кто вы… Дядя Ольги Лиговской.
И испугалась сама, как он опять побледнел и предательски дрогнувшая рука плеснула вино на скатерть. Правда, он тут же справился с собой и спросил почти бесстрастно:
— Скажите только одно: она жива?
— Жива, — вздохнула Катерина.
— Почему вы вздыхаете? С нею что-нибудь случилось? — чувствовалось, что Астахов еле сдерживает себя, чтобы не засыпать её вопросами.
— Мы не виделись пять лет, потому я до последнего дня ничего об Ольге не знала… Кстати, теперь она не Ольга!
— Как? — глупо спросил он. — Почему вдруг племяннице понадобилось менять вполне обычное имя?
— Когда мы с нею познакомились, Оля уже жила по чужому паспорту. Тогда она была Наталья Сергеевна Соловьева.
Николай Николаевич не замечал, что он шевелит губами, повторяя за Катериной непривычное имя.
— Мы разыскивали её. К сожалению, это удалось лишь перед самым моим отъездом в Берлин, потому я и не знаю подробностей… Знаете, Николай Николаевич, я как будто предчувствовала нашу встречу! Этот крестик — я же знаю, что он фамильный, астаховский — я никогда прежде не надевала, а тут… И когда вы на него смотрели, я все поняла…
Она так разволновалась, что на какой-то момент потеряла способность связно излагать свои мысли.
— Катюша, что вы, успокойтесь, — он взял её руку в свою и крепко сжал. — Выпейте шампанского.
И заставил её выпить почти полбокала. Вино и впрямь подействовала на неё успокаивающе, будто его пузырьки разжижили кровь, заставили бежать быстрее. Катерина откинулась на спинку стула и, заметив, что её рука до сих пор в его руке, улыбнулась. Астахов улыбнулся в ответ, но не дернулся, а задержал свою руку, как бы убеждаясь, что она полностью пришла в себя.
— Вот и славно! — он поцеловал её пальцы и, слегка отодвинувшись, попросил: — Теперь расскажите, как вы познакомились с Олей.
Катерина поняла, что он переводит разговор на другую тему намеренно; его глаза за стеклами очков смотрели на неё одновременно с интересом и с беспокойством, и оттого, что Николай Николаевич так беспокоился о ней, Катерине вдруг захотелось рассказать ему все о себе: не приукрашивая и ничего не скрывая…
— Пять лет назад я жила в небольшом украинском селе, которому в одночасье пришлось оказаться на перекрестке дорог войны. Мой муж, с которым мы прожили после свадьбы всего месяц, погиб на фронте. Умерли или погибли к тому времени и мои, и его родственники, так что жила я в своей хате одна-одинешенька, без родных, без надежды на то, что в ближайшем будущем в моей жизни что-нибудь переменится, как вдруг в наше село приехал цирк!
Теперь-то я понимаю, что это была просто маленькая цирковая труппа: двое взрослых мужчин, мальчик-подросток и девушка. Но для селян, уставших от войны и беспросветной жизни, это был просто цирк, понимаете? Зрелище, развлечение, праздник! Потому мои бесхитростные односельчане приняли артистов не просто с восторгом, а с некоторой долей преклонения.
— Девушкой-артисткой была Ольга?
— Она, — Катерина запнулась, подыскивая слова: оказывается, рассказывать о себе неприятные вещи человеку, чье мнение тебе небезразлично, не так уж просто…
Катерина помолчала, но рассказывать ВСЕ так и не решилась, потому что свой тогдашний порыв сегодня она оценила совсем по-другому. Как объяснить это ему, интеллигентному, благополучному, почему она пригласила к себе на ночлег совершенно незнакомого мужчину? Иными словами, просто предложила ему себя! Объяснить, что на самом деле она не такая, что устала от одиночества в четырех стенах, без человеческого общения? Но ведь она могла позвать к себе ту же Ольгу…
Чего о том жалеть? Подумаешь — горе, а раздумаешь — власть Господня. Не сделай она тогда глупого, с теперешней точки зрения, шага, так и жила бы в своей Смоленке. Нет, повернись все с начала, опять так же поступила бы, потому что Герасим был послан ей судьбой. Он не только не осудил её тогда, не обидел ничем, а полюбил, повез на родину знакомиться с родителями. Вез, да не довез!
Никто не имеет право осудить её за это! Да и надо ли Астахову знать?!
— Так получилось, — сказала Катерина, — что я стала им помогать: то продавать билеты, то к выступлению одевать, то на гармошке играть…
— Вы умеете играть на гармони? — улыбнулся Николай Николаевич.
— Какое там умение? На слух мелодии подбираю… Может, из-за одного этого они меня с собой не взяли бы, но налетела Полина.
— Полина?
— Атаманша бандитская. Их тогда белые шибко побили, вот она и решила хоть на нас отыграться. Собрала на майдане сельчан и предложила желающим купить за мешок картошки поручика, которого они в бою в плен взяли. Вряд ли они бы его кому отдали, просто, видимо, хотели проверить, нет ли среди нас сочувствующих…
— Человека — за мешок картошки! Ну и дикость!
— Дикость — не дикость, а Ольга на эту уловку поддалась. Никто из товарищей остановить её не успел, как она выскочила и закричала: "Я хочу его купить!" Только потом я узнала, что хотела она этим самым крестиком за поручика расплатиться… Тогда и пришлось мне за ружье взяться, тем более что Полина моих отца и свекра до того собственноручно жизни лишила!
— Выходит, вы спасли Ольгу?
Катерина смутилась.
— Вначале я её, потом — она меня. Мужчины почему-то в тот день будто заговоренные были, не то чтобы Полины боялись, а как-то медленно на эти события реагировали…
"Вдова живого мужа" отзывы
Отзывы читателей о книге "Вдова живого мужа". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Вдова живого мужа" друзьям в соцсетях.