— И что, вы знаете такие примеры, когда бы методы ИЛП помогли? — раздался заинтригованный голос. — Я про отношения с женщинами…

В зале засмеялись.

— Есть. — Твёрдо и весело ответил Антон. — Я сам женился на девушке, которая поначалу не обращала на меня никакого внимания, но при этом она не разбиралась в ИЛП и не понимала, что против меня у неё нет шансов.

— Простите, но не верится. Женщины всегда чувствуют фальшь…

— Поначалу они и правда могут сомневаться и поэтому будут сопротивляться чуть дольше. Но от этого ведь даже интереснее. Мужчины по своей природе охотники. И чем сложнее добиться своего, тем больше удовольствия… — Антон проговорил это голосом профессионально циничного искусителя, и в зале снова раздался смех, теперь одобрительный. — В моём случае пришлось потрудиться. Но я не жалею. Зато теперь я на собственном опыте убедился, что ИЛП всесильна. Ну, во всяком случае, почти…


— И вы до сих пор женаты на той девушке? — спросил тот же голос.

— Пока женат. — Антон сделал акцент на первом слове.

— А если разочаруетесь? — не пожелал уняться интересующийся.

— В этом случае ИЛП поможет мне минимизировать проблемы при разводе и устроить личную жизнь, как только и когда только я этого пожелаю. И, если вы готовы узнать о том, как и что нужно делать для этого, то я предлагаю перейти от разговоров о моём опыте к изучению возможностей ИЛП…

Оцепенев, Агата дошла до небольшого гардероба, оделась и вышла из здания. Ноги сами понесли её к родителям, а не в квартиру Антона. Нельзя сказать, что ей было больно. Чего-то подобного она ожидала с того дня, когда стала подозревать, что Антон легко и привычно манипулирует всеми подряд. Но ей было противно, что их совместную жизнь муж не гнушается выносить на обозрение своих учеников. А ещё очень хотелось сказать ему, что с ней он просчитался. Да, она не раскусила его игры, поверила в то, что он любит её, и готова была прожить с ним жизнь. Но ещё не поздно изменить если не всё, то многое. Нужно только хорошенько подготовиться к разговору, чтобы Антон не смог снова её обработать…

С этими мыслями Агата вышла из метро и направилась к родному дому. Она надеялась, что мирный семейный вечер поможет ей успокоиться и не наломать дров при встрече с мужем.

Родители ещё не вернулись с работы, а бабушка внучке очень обрадовалась. Она как раз хотела позвать её на примерку нескольких новых платьев и юбок, которые шила специально для Агаты. Так что неожиданный визит оказался кстати.

Как всегда, рядом с бабушкой, Агата быстро пришла в себя, почувствовала себя уютно и комфортно. Перемерив всё и развешивая почти готовые наряды на плечики, она делилась с бабушкой новостями, когда та вдруг негромко сказала:

— Какая беда с нашим Митей-то…

— Что случилось? — резко обернулась Агата. В голове промелькнула мысль, что Митя снова попал в аварию, как тогда, в детстве, когда они только познакомились. Тем более что теперь он уже получил права и сам частенько ездил за рулём.

Бабушка вдруг побледнела и прошептала:

— Как? Ты не знаешь? Папа тебе не сказал? Он же…

— Что?! — Агате стало так страшно, что даже сердце, казалось, притаилось в груди. — Что случилось?!

— Митя погиб, — еле слышно ответила бабушка. — Ещё осенью.

Агата смотрела на неё и никак не могла уяснить, что Мити, доброго, славного Мити больше нет. Бабушка объясняла ей, как и когда это произошло, что-то говорила про Никиту, но даже это любимое имя не могло пробиться сквозь толщу отчаянья, накатившего на Агату.

Испуганная бабушка принесла воды, потом долго поила внучку чаем, уговаривала, шептала что-то утешающее. Потом раздался звонок в дверь и послышался голос Антона. Его вызвала, как поняла Агата, бабушка, опасаясь за то, как внучка будет возвращаться домой в таком состоянии. Наконец, Агата немного пришла в себя и стала одеваться, ловя на себе встревоженные взгляды бабушки и замечая её многозначительные переглядывания с Антоном. Начинать серьёзный разговор с ним при бабушке она не хотела, поэтому решила всё же хотя бы ненадолго вернуться в ту квартиру, где они жили после свадьбы.

На улице было уже темно. Холодный воздух не освежил, но словно привёл в чувство. Агата машинально переставляла ноги, отказавшись опереться на руку Антона. В голове не было никаких мыслей. Только тупая тяжёлая пустота. И дышать было больно.

Заплакать она смогла только в пустом автобусе, на котором они ехали от метро. Отвернувшись к окну, она глотала слёзы, жалея, что не может удержать их. Антон сначала просто молчал, потом вдруг раздражённо произнёс:

— Ну всё, хватит рыдать.

Слова Антона не задели её. Когда настолько больно, уже невозможно сделать больнее. И она впервые зачем-то рассказала о том, что всегда знала:

— Митя меня любил… А теперь его нет, и я не могу сказать ему, что тоже его любила, правда не так…

Антон удивлённо посмотрел на неё:

— Ты хочешь сказать, что он тебя любил не как друг?

— Не как…

— А-а-а, — протянул он. — Тогда понятно, почему ты так убиваешься. Конечно, обидно, когда умирает тот, кто любил тебя…

Агата в ужасе отстранилась от него и с трудом сквозь опухшие веки всмотрелась в его спокойное лицо.

— Так вот ты какой… — изумлённо прошептала она. — Так вот какой…

— А разве я не прав? — раздражённо спросил Антон. — Разве тебе не себя сейчас жалко? Все мы, когда плачем по ушедшим близким, жалеем, в первую очередь, себя.

— Господи… — Агата смотрела на него во все заплаканные глаза. — Что я делаю рядом с тобой? Как я дошла до такого? Ты же думаешь только о себе. И других судишь по себе. Какая же я дура…

Она встала и пошла к дверям. В тот же вечер, пока Антон разговаривал с кем-то по телефону, Агата собрала сумку с документами и институтскими тетрадями и на последнем поезде метро вернулась к родителям. Засыпая, она думала о том, как много может вместить в себя один день. Невыносимо долгий день.

Глава 24. Встреча.

И снова началось лето. Никита, который в последние годы почти не бывал на даче, стал чаще выбираться туда. На их улице опять зазвучал детский голосок — это возили в коляске на прогулки маленького Митю. Никита иногда бросал все дела, выходил и брал малыша на руки. Тот смеялся, обнимая его за шею. Никита вдыхал особенный детский запах, и ему становилось легче, как тогда, первой после гибели их Мити весной, когда он приехал на сюда, дышал весенним воздухом и всё не мог надышаться.

Потихоньку боль отступала. Она не стала слабее, но словно спряталась, время от времени показываясь и снова напоминая о себе. Но уже не столько мучила, сколько погружала в воспоминания.

Агата всё не приезжала. Никита и сам не знал, зачем он так хочет увидеть её. Но хотел так сильно, что то и дело поглядывал на их участок. К счастью, для этого была вполне легальная причина. Дедушка Агаты не так давно построил большую стеклянную теплицу. И теперь Никита по просьбе мамы начал делать такую же и частенько ходил к соседям за советом и посмотреть, как и что было сделано.

Так у Никиты появилась возможность подолгу разговаривать с обеими бабушками Агаты. И это доставляло ему большое удовольствие, потому что иногда в разговорах всплывало имя их внучки, звучавшее для него, как тихая ласка и надежда на то, что жизнь не закончена. Никита не знал, почему это было так, но при звуках её имени у него всегда улучшалось настроение, и даже непроизвольная улыбка появлялась на лице.

Бабушки Агаты, кажется, поняли, что он развёлся, хотя никаких вопросов деликатно не задавали. Сколько Никита их знал, они всегда были такими: очень чуткими, добрыми и деликатными. И всегда очень нравились ему, а теперь, часто общаясь с ними, он и вовсе чувствовал к обеим что-то похожее на нежность и привязанность.

Из разговоров с соседками он понял, что мама, переживая его неудавшуюся личную жизнь, все два года, прошедшие с развода Никиты, старательно избегала этой темы в беседах. Сам же Никита относился к этому спокойно, понимая, что сделал ошибку и теперь своим одиночеством расплачивается за неё и не собираясь ничего скрывать. Но ни на какие вопросы отвечать и не пришлось: бабушки Агаты в душу к нему не лезли, зато с удовольствием рассказывали о внучке, её успехах в институте и на работе, при этом ни словом не упоминая о муже.

Сначала Никите это не казалось странным, но потом он понял, что, видимо, Агата несчастлива с мужем, а её бабушки догадываются об этом, переживают и не знают, как себя вести. Неожиданно для себя он от этого открытия испытал не радость, а острую горечь. Никита не мог даже представить, что Агата, их с Митей Агата, трогательная добрая девочка, пусть и ставшая уже взрослой, может быть несчастливой. Как? Он вспоминал её улыбку, смех, их детские игры, долгие прогулки и её тонкую фигурку, летящую на огромном велосипеде далеко впереди. Неужели в жизни этой девочки, которую он помнил и любил, тоже могут быть беды и несчастья? Это казалось ему настолько несправедливым, что теперь он постоянно думал об Агате и не понимал, как и чем может помочь ей. Да и примет ли она его помощь?

Никита представлял себе их встречу и не знал, как вести себя. Раньше улыбнулся бы, пошутил о чём-то незначащем и разговор потёк бы сам с собой. С Агатой ему всегда было очень легко, гораздо легче, чем с Ликой, Кетеван или любой другой знакомой девушкой. Но тогда между ними не было смерти Мити, неудавшихся браков и долгих лет друг без друга. Раньше они расставались осенью, зная, что весной встретятся вновь. А теперь не виделись так давно. И Никита вновь и вновь думал о том, как и что он скажет Агате, когда они встретятся.


Всё получилось неожиданно.

Когда он расстался с Ликой, родители, желая подбодрить сына и зная его любовь к машинам, предложили ему поменять старенькую, на его собственные деньги купленную «шестёрку» на что-нибудь получше. Они как раз ездили к родным в Могилёв, и там Никита познакомился с ребятами, гонявшими из Польши вполне приличные иномарки. Так у него появилась его хоть и далеко не новая, но всё ещё крепкая и красивая «немка». Её он любил так сильно, как мог только взрослый мальчишка любить автомобиль, о котором в детстве даже не мечтал, потому что знал, что это несбыточно. Недостающие деньги Никита согласился взять у родителей только в долг, теперь уже расплатился и чувствовал себя полноправным хозяином, каждую свободную минуту в своём напряжённом графике стараясь уделить любимице.