Но буквально сразу же передумал, открыл дверь и попытался вытолкнуть ее.

— Прими решение, — сказала Оливия.

— Глубокой ночью ты приходишь в спальню к мужчине в одном халате и ждешь от него решения?

Как давно это было? Давным-давно, целую вечность.

— Нам надо поговорить, — сказала Оливия.

Лайл опять затащил ее в комнату и закрыл дверь.

— Позволь мне объяснить тебе кое-что, — сказал он. — Девушка, которая приходит в комнату к мужчине практически раздетая, ведет себя неосторожно.

— Да.

— Значит, решено.

Сказав эти слова, Лайл сбросил свой халат и теперь стоял перед ней обнаженный.

— О! — выдохнула Оливия.

Свет от камина окрасил ее рассыпавшиеся по плечам волосы в цвета рубина или граната. Кожа сияла, как летняя луна, а в воздухе витал ее легкий, едва уловимый аромат. Лайл подхватил ее на руки и понес к высокой кровати.

Удерживая ее одной рукой, второй он отбросил одеяло и посадил Оливию на край постели.

— Хорошо, — согласилась она, — поговорить мы можем позже.

— О да. Нам о многом надо поговорить, — пробормотал Лайл.

У них впереди была целая жизнь, чтобы наговориться.

— Ты отлично со всем справился. — Оливия подняла руку и коснулась его груди.

— Ты тоже.

Лайл поставил колено ей между ног, и она медленно отодвинулась назад, подняв ноги на кровать. — Даже не могу передать тебе словами, насколько это волнующе, — произнесла Оливия. — Можешь написать мне письмо. Позднее.

Лайл взялся двумя руками за края ее ночной рубашки и халата, поднял их и посмотрел на ноги Оливии.

— Тебе нравятся мои ноги?

— До безумия, — ответил Лайл, наклонился и поцеловал лодыжку.

— О, ты порочный мужчина, — сказала Оливия, — ты жестокий и бессердечный…

— Дьявольский, — пробормотал Лайл. — Не забудь это определение — дьявольский.

Он огладил внутреннюю часть бедра, дразня ее и поднимаясь все выше и выше. Оливия откинула голову назад. Лайл поднял ее одежду еще выше и слегка коснулся пальцами ее интимного цветка.

— О, эти руки, — выдохнула Оливия, — твои руки! — Она накрыла своей рукой его руку и крепче прижала ее к своей плоти. — О, ради всего святого! Что я должна сделать?

Оливия встала на колени, развязала ленточки своего халата и сбросила его. Потом потянула через голову ночную рубашку и отбросила ее в сторону.

Рыжие кудри рассыпались по плечам. Небольшой рыжий треугольник блестел у нее между ног. Теперь на ней ничего не было.

Так легко было представить ее танцующей в лунном свете пустыни.

— Довольно, — сказала Оливия. — Довольно этой чепухи. Я никогда не буду добродетельной. И не проси меня быть добродетельной.

— Об этом я меньше всего хотел бы тебя просить…

— Иди сюда. — Ее рука скользнула вниз по животу к шелковистому треугольнику между ног. — Иди сюда.

Лайл забрался на кровать и опустился перед ней на колени. Оливия взяла его за руки и положила их на свою грудь.

Лайл наклонился и поцеловал ее долгим и страстным поцелуем. Он ласкал ее грудь, а она, обняв его за шею, запрокинула голову, чтобы он прикасался к ней так, как хотелось ему и как хотелось ей.

Она тоже ласкала его, касаясь его плеч, спины, сжимая его ягодицы. Она придвинулась к нему ближе и прижалась к его паху. Возбужденная плоть с готовностью уперлась ей в живот.

Оливия взяла ее в руку и сжала. Ее рука начала двигаться вверх и вниз, потом замерла и тихонько потянула набухшую плоть. Лайл сдавленно охнул.

Оливия подняла на него глаза.

— Ты закончила с играми? — хрипло спросил он.

— Не совсем. — Оливия легонько толкнула его. Лайл понял намек и лег, а она уселась сверху.

— Я знаю, это можно сделать, — пояснила она. — Я видела картинки.

Лайл рассмеялся. Он приподнял ее бедра и одним движением вошел в нее.

— О-ох, Лайл, любимый мой! — выдохнула Оливия и наклонилась вперед.

От этого движения его плоть оказалась сжатой, и он задохнулся от полученного удовольствия. Она поцеловала его, и этот поцелуй был настолько глубоким и страстным, что уже через мгновение Лайл плавал в густом тумане страсти и желания. Он крепче прижал Оливию к себе, и она начала двигаться, сама устанавливая ритм.

Движения были быстрыми и мощными, как будто все происходило в первый раз, как будто они ждали этого целую вечность, берегли в себе, и теперь это был их последний и единственный шанс.

Лайл смотрел на Оливию, склонившуюся над ним. Ее синие глаза потемнели, как полночное небо, растрепавшиеся волосы, словно огненный ореол, окружали ее лицо.

— Я люблю тебя, — сказал Лайл.

Он потянул ее к себе, чтобы поцеловать, чтобы крепче держать ее, пока они вместе взлетали и падали, пока наконец не достигли высшей точки блаженства. Безумный восторг и волна пронзительного наслаждения накрыли их обоих. А потом вдруг все затихло.

Прошло довольно много времени.

Оливия приподнялась и легла на кровать рядом с Лайлом. Он лежал на спине, слушая, как успокаивается ее дыхание, и смотрел на полог над кроватью.

Она положила руку ему на грудь, которая все еще вздымалась от неровного дыхания. Он еще не совсем успокоился, но в одном был совершенно уверен.

— Я люблю тебя, — произнес он, накрывая своей рукой ее руку.

Глава 20

Оливия жадно впитывала его слова и позволяла им проникнуть в самое сердце. Там она станет хранить их вместе с остальными своими секретами.

А еще она упивалась тишиной. Толстые стены Горвуда защищали от внешнего мира и заглушали звуки внутри замка. Она слышала только потрескивание огня в камине, голос Лайла, тихий и хриплый, да быстрый стук собственного сердца.

Она приподнялась на локте, чтобы посмотреть на него, не убирая второй руки с его груди. Под его твердой и сильной рукой, там, где уверенно билось сердце, было так тепло.

— Что-то в этом роде я уже начала подозревать, — сказала Оливия.

— Ты должна ответить согласием. Не понимаю, почему ты не можешь. Мы предназначены друг для друга. Это очевидно, в этом нет сомнения.

Оливия сделала глубокий вдох и протяжный выдох.

— Подожди здесь, — сказала она, соскользнула с кровати и, подобрав свою ночную рубашку, надела ее через голову.

— Оливия! — Лайл сел на кровати, потрясенно распахнув глаза. Свет от камина позолотил его кожу и ласкал бугрившиеся мышцы.

— Я хочу показать тебе кое-что, — ответила она. — Через минуту я вернусь.

К тому времени, когда она вернулась с коробкой в руках, Лайл уже встал и, надев халат, ходил по комнате.

— Прости, — сказала Оливия. — Бейли, как всегда, не спит, хотя должна спать. Она всегда начеку. Ей пришлось запихнуть меня в платье и поворчать о том, что я простужусь и умру. Иди сюда, к кровати. — Она поставила коробку на кровать и сама взобралась на нее. — Иди, — повторила она, похлопав по простыням, и села, поджав ноги. — Я хочу показать тебе свои сокровища.

— Я думал, ты уже показала, — ответил Лайл и, сев рядом, поцеловал Оливию в макушку. — Нельзя вскакивать с кровати через пару минут после того, как мужчина говорит, что любит тебя. Разве ты не понимаешь?

— Я хотела, чтобы ты увидел.

Оливия открыла коробку и начала вытаскивать содержимое: письма, которые он писал ей, маленького раскрашенного человечка из дерева — его первый подарок ей, браслет с синими камнями, кусочек гипса… и много чего еще. Маленькие сокровища, которые он прислал ей за десять лет. И носовой платок с его инициалами, который она украла несколько недель назад.

— Я люблю тебя, — сдавленным голосом сказала Оливия, подняв на него глаза, которые жгли слезы. — Видишь?

— Вижу, — медленно кивнул головой Лайл. — Я вижу.

Она могла бы все выразить словами, но она могла сказать все, что угодно, и заставить в это поверить.

Оливия знала это и понимала, что Лайл тоже это знает.

Коробка хранила ее секреты, то, что она по-настоящему хотела сказать.

Она позволила ему заглянуть в свое сердце, посмотреть на то, о чем она не говорила вслух, но что было правдой.

Лайл сглотнул и после нескольких мгновений звенящей тишины сказал:

— Ты должна выйти за меня замуж.

— Думаю, должна, — согласилась Оливия, глядя на свою коллекцию секретов. — Мне хотелось быть самоотверженной и смелой, но это мне не подходит.

— Правда? — Лайл смотрел на нее во все глаза, а она складывала назад в коробку безделушки и письма.

— Да. Против тебя невозможно устоять.

Лайл почувствовал легкость. Он не понимал, какой тяжелый и унылый груз давил на него, пока не сбросил его.

— Мы любим друг друга, мы друзья, — сказала Оливия. — И в постели все вполне хорошо.

— Вполне хорошо?

— Гораздо лучше, чем был первый опыт у леди Купер, — уточнила Оливия и повторила рассказ дам о первых браках.

— Я превзошел первого мужа леди Купер, — засмеялся Лайл, — у меня есть кольцо и все остальное.

— Кольцо из сундучка, — заметила Оливия. — О, это решает дело.

— Если мы пойдем и разбудим двух свидетелей, — Лайл обнял и поцеловал Оливию, — то можем объявить себя супружеской парой… и тогда ты можешь остаться в моей постели на всю ночь. В Шотландии женитьба намного проще.

— Все это звучит очень соблазнительно, — Оливия освободилась из его объятий и погладила Лайла по щеке, — но, думаю, мама захочет увидеть мое бракосочетание.

— Да, твоя мать. — Лайл покачал головой. — Я забыл. Родители. Черт!..

— У меня появилась идея, — сказала Оливия. — Давай возьмем несколько одеял, отнесем их вниз, украдем еды из кладовки, устроим пикник перед большим камином и составим заговор против твоих родителей.