Константин Сычев - Василий Храбрый

– Однако я вижу его вину только в бездействии, – возразил епископ Арсений. – В его поступках нет ни злого умысла, ни вреда!

– Я согласен с твоими словами, святой отец, – кивнул головой князь Василий. – Налицо только бездействие! Поэтому, я считаю, что его следует выпустить из темницы…

– А куда пойти этому Извеку? – усмехнулся седобородый Стойко Лепкович. – В купцы он негоден да и в бояре не нужен! От него ушли даже слуги и холопы…А в его тереме гуляет ветер! Там, правда, осталась его старая супруга…Дочь этого Извека пребывает замужем за преданным тебе дружинником…А его непутевый сын – Лихач – числится в твоей дружине…Он же вдовец…Та его супруга Веверка, пожалованная тобой, как ты знаешь, утопилась…Извек и его сын совсем потеряли уважение бояр и даже простых горожан! Пусть же уходят из города, куда глаза глядят!

– Что скажете? – вопросил князь Василий сидевших вокруг него бояр. – Неужели мы прогоним этого Извека из города?

– Хорошо, княже, пусть уходит! – пробормотали, едва ли не хором, бояре.

– А как твое мнение, владыка? – тихо сказал князь Василий.

– Пусть уходит, – кивнул головой епископ Арсений. – Ему тут не будет жизни…

– Ну, что ж, тогда решение вынесено! – весело сказал князь Василий. – Ты согласен с этим, Извек Мурашич? Куда ты пойдешь?

– Я думаю, князь-батюшка, – поднял голову бывший воевода, – что мы пойдем в Смоленск на службу к твоему батюшке. И если Александр Глебыч простит меня, мы будем служить ему верой-правдой и благодарить тебя, княже, за справедливость до самой смерти! Эта неудача приключилась со мной не из-за моего желания, а по воле Господа! Это была кара мне за гордость и тщеславие! А теперь я прошу тебя, княже, простить меня перед Господом и освободить от тяжелых оков!

– Ну, ладно, Извек, – сказал, помрачнев, князь Василий. – Тогда иди с Богом к моему батюшке и верно ему служи. И вразуми своего сына, чтобы он до конца жизни запомнил такую истину: храни верность только тому господину, кому поклялся служить на святом кресте! Тогда его не постигнет неудача! Эй, слуги! – брянский князь хлопнул в ладоши. Из простенка выбежали темничные стражники. – Отпустите же, люди мои, этого человека, – сказал князь, указывая рукой на бывшего своего любимца, – и снимите с него железные оковы! Мы простили его вину и пусть идет с Богом!

– Слушаемся, княже! – низко поклонились стражники.

– Ну, а теперь обсудим другие дела, – молвил князь Василий, как только Извек и его бывшие стражники удалились. – У нас есть какие-нибудь жалобы?

– Нет, княже, – ответили почти в один голос думные бояре. – Некому теперь жаловаться: все разрешилось само собой и по воле Господа!

– Как это так? – удивился князь.

– Наши приставы случайно прибили последних людей Святослава, – ответил княжеский мечник, ведший судебные дела. – Все лучшие люди Святослава сложили свои головы в битве с татарами. Остальных же мы бросили в темницу. Их было всего восемнадцать человек! Они сидели в отдельных подвалах и между собой не общались. Однако же трое скончались еще зимой, а двое – весной…Одного – удавили в темнице ночные разбойники, но никто из них не признался в содеянном! А остальных двенадцать человек, оставшихся в живых, я недавно послал на лесоповал. И они там, договорившись между собой, решили совершить побег, чтобы обманом избежать твоей справедливой кары! Но наши стражники не дремали и, преследуя беглецов, пронзили их копьями!

– Как, неужели всех?! – воскликнул князь Василий.

– Всех, батюшка, – кивнул головой мечник Злотко. – Ни один из них не выжил!

– Наши стражники – отменные воины! – сказал обрадованный князь.

– Вот ведь, Злотко Лисич, – покачал головой Арук Добрович, – какой ты смекалистый! Видишь, вышел из простонародья, но набрался ума-разума! К чему обсуждать челобитные тех бестолковых людей, когда они скончались? Как хорошо!

Бояре одобрительно загудели, улыбаясь.

– Ты заслужил похвалы, Злотко! – весело сказал князь Василий. – И за верность, проявленную во время правления того Святослава, посадившего тебя в темницу, и вот теперь за надежную охрану изменников! Я вижу, что не ошибся в тебе!

– Благодарю, княже, за доброе слово! – низко поклонился князю довольный мечник.

– Ну, а теперь, люди мои, есть ли еще дела? – оглядел бояр князь Василий.

– Только одно, сын мой, – сказал, подняв голову, епископ Арсений. – Ты бы помирился со своей супругой Еленой! Она все время была верна тебе, а к недругам даже не вышла! Когда тот Святослав Карачевский позвал ее к себе в светлицу, она не только не вышла, но послала ему и его напарнику проклятья! И так сидела одна, брошенная тобой, на своей половине и проливала горькие слезы! Вот уже прошел целый год как ты вернулся домой, но все не прощаешь свою супругу…Разве ты не видишь, что она – не только верная супруга, но истинная праведница? Неужели у тебя нет сердца? Прости же ее и освободи от несправедливой обиды: она неповинна в том тяжком убийстве!

– Неповинна, княже, прости княгиню-матушку! – загудели брянские бояре.

– Ну, ладно, святой отец, – кивнул головой князь Василий. – Обещаю помириться с княгиней. Если она была верна мне в такое трудное время, тогда пусть так и будет…А теперь расскажи нам, владыка, последние новости…

– Ну, если говорить о событиях на Руси, – улыбнулся довольный епископ, – тогда надо сказать несколько слов о нашем святителе, митрополите Петре. Ты называл его ласковым и мягким, но обижался на него за то, что он не проклял твоего несправедливого дядьку Святослава! Но и я не отлучил от церкви того захватчика, и ты на меня не сердился…

– Я знаю, что ты не проклял злодея, – улыбнулся брянский князь, – но зато ты его совсем не признал! А это покрепче проклятия!

– А святитель еще не во всем разобрался и не знал этого Святослава…Он не раз уговаривал захватчика отказаться от нашего города! Но твой непутевый дядька не внял его словам! За это ему – Божья кара!

– От Бога, но не от святителя! – буркнул князь Василий. – Вот если бы святитель не поучал моего дядьку, а твердо потребовал от него исполнить свой христианский долг и отказаться от преступных замыслов…Но митрополит проявил нерешительность и не захотел ни с кем ссориться!

– Это не так, сын мой, – покачал головой черниговский епископ. – Вот тебе наглядный пример. Великий князь Михаил ездил в нынешнюю весну в Орду, а его сын Дмитрий Тверской решил совершить боевой поход на земли Юрия Московского – на Волгу, к Нижнему Новгороду! Но святитель Петр, который теперь сидит во Владимире, не пустил его туда! – Я тебя прокляну, – сказал тогда Петр-святитель, – если не послушаешь моих слов и пойдешь на брата! – Тот Дмитрий Михалыч просидел три недели во Владимире, но не осмелился пойти против воли митрополита! Так и ушел назад, в свою Тверь!

– Да, видимо, святитель пожалел Юрия Московского, – пробормотал князь Василий, – и спас ему честь, а может, и саму жизнь…Но я не вижу в этом ничего хорошего! Я знаю от верных мне людей, что покойные друзья, Святослав Можайский и Святослав Карачевский, царствие им небесное, были связаны с тем злокозненным Юрием Московским! Вот почему они были такими дерзкими и самоуверенными, имея такого «славного» покровителя! А теперь становится ясно, что у них был и еще один, более влиятельный друг…

Князь Михаил сидел в своей теремной светлице разгневанный. Только что, в эту сырую и холодную весну 1312 года, у него побывали посланники Великого Новгорода и высказали недовольство новгородской знати по поводу невыполнения великим князем суздальским и тверским его договорных обязательств.

– Зачем ты, наш господин, присылаешь в наши новгородские города недобрых людей, обирающих горожан? – возмущались они. – А когда нам понадобится войско и помощь, мы идем искать другого князя! Для чего мы тогда выписываем грамоты? Если так будет и дальше, мы найдем себе другого князя!

Князю очень не понравились слова новгородцев. Он без того был в плохом настроении: недавно скончалась его любимая матушка, княгиня Ксения, и он тяжело переживал эту утрату. А тут еще новгородцы! – Лучше бы высказали свои соболезнования, – рассуждал про себя Михаил Ярославович, – чем ссориться и грубить! Я вот накажу этот нечестный город, чтобы все новгородцы знали, что нельзя обижать своего господина!

– Надо бы покарать этих наглых новгородцев, – предложил ему молодой боярин Иван Акинфиевич, – и перерезать им все хлебные дороги: пусть поголодают! А если не образумятся, тогда пошлем на них войско…

– Нечего спешить, Иван, – покачал головой князь Михаил. – Надо сначала поговорить и направить туда наших посланников.

В это время в княжескую светлицу вошел слуга.

– К тебе человек, великий князь, – сказал он. – Просит срочно выслушать его наедине…Он не хочет, чтобы его видели твои бояре или другие люди…

– Ну, хорошо, Сотко, – кивнул головой князь и встал. – Подождите пока меня, люди мои, – сказал он, – а я пойду в малую светлицу и выслушаю моего верного человека. А потом мы об этом поговорим…

– Здравствуй, великий князь! – сказал рыжеволосый, одетый в купеческий армяк мужик, войдя в тайную княжескую светелку.

– Здравствуй и ты, Кочка Чеславич! – ответил Михаил Тверской. – Какие ты принес мне вести, мой верный человек?

– А вести таковы, великий князь, – пробормотал княжеский разведчик. – К Юрию Московскому, в Москву, приезжали новгородцы!

– Неужели? – вздрогнул Михаил Тверской. – Вот почему они так обнаглели!

– Новгородцы уговаривали этого бестолкового князя Юрия взять под свое покровительство их землю и прислать в их великий город своих людей! Они захотели от тебя отколоться и говорили, что обращались еще раньше к смоленскому князю Роману Глебычу с просьбой придти на новгородское княжение или прислать своего сына, отменного воина Дмитрия Романыча…Но ни Роман, ни Дмитрий не захотели туда ехать. – Это владение Михаила Ярославича, – сказали они, – и нам не надо чужого!