Татарская конница быстро построилась в походный порядок и по знаку своего полководца медленно, разгоняясь, двинулась вперед, оставив севчанам лишь возможность с тревогой и смутным страхом размышлять о причине их внезапного исчезновения.

Утром 2 апреля татарское войско подошло к Десне.

– Хорошо, что не повредили мосты, – весело сказал князь Василий Брянский. – Значит, не проведали о нашем походе! Тогда пошли!

– Зачем мне эти мосты? – усмехнулся Шигуши. – Мои воины легко пройдут и по этому некрепкому льду! Река небольшая, это не Итиль-матушка!

– Ну, тогда с Господом! – кивнул головой князь Василий. – Выводи своих людей в чистое поле прямо перед городом! Вон, вдалеке, мой славный Брянск! Сейчас пошлем туда людей и выманим из города этого бесстыжего князя Святослава!

– Разве удастся? – усмехнулся Шигуши. – Неужели этот Святэславэ тебя послушает?

– Послушает, брат! – покачал головой брянский князь. – Ему некуда деваться: надо выходить на битву! Это не покорный ему Севск, а верный мне город! Брянцы не изменят мне, своему законному князю!

В это утро, после обильной трапезы, князь Святослав Глебович беседовал с дорогим гостем – митрополитом Петром, приехавшим в Брянск еще зимой.

Приезд высшего православного святителя в Брянск означал признание важной роли города и удела в жизни тогдашней Руси. Раньше митрополиты, уделявшие все свое внимание лишь суздальской земле и Великому Новгороду, бывали здесь крайне редко, случаем, считая Брянск полудиким лесным городком. Новый же митрополит, наслышавшись о богатствах брянского удела и славе его князей, решил добиться установления дружеских отношений между суздальской землей и сильным Брянском. Одновременно, новый пастырь познакомился с черниговским епископом Арсением и, пораженный его большой начитанностью, обаянием, глубокой религиозностью, задержался в Брянске до середины весны.

Епископ Арсений подробно рассказал митрополиту о последних событиях в Брянске: о захвате города можайским князем Святославом, пленении им законного князя Василия и бегстве последнего из города.

– Это неправедно, святитель, – говорил епископ Арсений. – Нельзя признать справедливыми и жестокие расправы над брянскими боярами! Я теперь не хожу к этому нечестивому князю и не вмешиваюсь в его неправедные дела!

– Тогда надо убеждать этого глупого князя отказаться от недостойных поступков, используя Божье слово, – советовал митрополит. – Не годится владыке уклоняться от этого! Наступит время, и грешный князь одумается!

Однако епископ Арсений, не признававший князя Святослава, настолько разуверился в возможности как-то на него повлиять, что не прислушался к словам высшего священника.

Тогда сам митрополит Петр решил попытаться переубедить князя. Он не раз приходил в княжескую светлицу, благословлял Святослава Глебовича, убеждал его в необходимости примирения с братьями и изгнанным племянником, но всякий раз встречал молчаливый отказ.

Вот и теперь митрополит вел неторопливую беседу, пытаясь вызвать князя на откровенный разговор.

– Русские земли потому страдают от врагов, – говорил митрополит, – что нет дружбы и мира между русскими князьями. Разве не так?

– Так, святой отец, – кивал головой Святослав Глебович, зевая. – Русские князья враждуют между собой без надобности…

– Именно так, сын мой, без надобности! – улыбнулся митрополит. – Но Господь безжалостно за это карает! Неужели ты не хотел бы иметь светлую жизнь после смерти?

– Хотел бы, святой отец, – кивнул головой Святослав Можайский, – но не все у меня получается!

– Зачем тебе, сын мой, этот Брянск? – вдруг спросил митрополит. – Это же – город твоего племянника Василия!

– А теперь мой, святой отец! – сказал, дерзко глядя в глаза митрополита, князь Святослав. – Я никогда не верну ему этот город!

– Опомнись, сын мой! – попытался его увещевать митрополит. – Это же – великий грех! Покайся! Неужели ты не веришь в Господа? Ведь Господь все видит и сурово тебя накажет!

В это время открылась дверь, и в светлицу вбежал княжеский слуга: низенький веснушчатый паренек. – Батюшка князь! – вскрикнул он. – К тебе пришел посланник!

– Впусти, – распорядился князь.

В светлицу гордой походкой вошел рослый карачевский дружинник.

– Здравствуй, княже! – сказал он, поясно поклонившись и, увидев митрополита, подставил обнаженную голову под благословение. – Слава тебе, святой отец!

– Господь благословит, – сказал митрополит, крестя голову воина.

– Ну, говори, с чем прибыл! – буркнул, подозрительно глядя на дружинника, князь Святослав. – Ты, видимо, из Смоленска?

– Неужели ты не помнишь меня, княже? – мрачно бросил дружинник. – Я же карачевский, дружинник княжича Василия!

– А, того беглеца, – задумчиво сказал Святослав. – Так чего тебе надо?

– Я пришел к тебе с вестью, княже, – спокойно сказал посланник, – от Василия Александрыча, его брата Василия Святославича и великого татарского воеводы Шигуши! Сюда идет несметное войско от самого ордынского царя! Железные полки стоят в чистом поле…Готовься же, князь, к жестокой битве! Но, если не хочешь кровопролития, оставь Брянск и быстрей уезжай к себе в Можайск!

– Вот она, сын мой, Божья кара! – вскричал митрополит. – Я же тебе говорил!

Князь Святослав поморщился, покраснел и опустил голову. – Неужели там несметное войско? – подумал он, но тут же успокоился. – Где возьмет мой племянник большие силы? Если и есть у него тысяча, то пусть и этому радуется…Мне нечего бояться!

– Говоришь, у него несметное войско? – усмехнулся он. – Что ж, посмотрим! Иди же к своему князю и скажи им всем, особенно моему непутевому племяннику Василию, чтобы готовились к сражению: я иду на них со всем войском! Берегитесь!

– Поделись же, сын мой, княжеством с Василием Брянским, – сказал, вставая, митрополит, как только посланец Василия Карачевского удалился, – или беги из города!

– Брянцы не отпускают меня, святой отец, – усмехнулся князь Святослав. – Они готовы умереть за меня! Вот пойдем на врагов и одержим блестящую победу! – И князь Святослав вышел во двор отдавать распоряжения и готовиться к немедленной битве.

Князь Василий Брянский тем временем сидел верхом на коне рядом с татарским темником и карачевским князем Василием. Они спокойно обсуждали возможную битву и высказывали свои предложения, как лучше одолеть врага.

– Надо бы окружить этого Святослава, – говорил Шигуши. – Я думаю, что у него небольшое войско!

– Еще неизвестно, – с сомнением пробормотал брянский князь. – Надо бы подготовить засаду!

– Зачем? – усмехнулся княжич Василий Карачевский. – Ударим им прямо в лоб! Они не выдержат и побегут. А мы, устроив погоню, со славой ворвемся в твой город!

В это время со стороны Брянска донесся цокот конских копыт, постепенно усиливавшийся.

– Вот оно, войско Святослава! – сказал, вздрогнув, Василий Брянский. – Немало воинов!

– А что ждать?! – вскричал Шигуши, вставая в стремени. – Эй, мои верные воины! Во славу нашего великого хана! Вперед!

– Куда же ты?! – только и успел вскричать брянский князь.

Татарская конница, повинуясь знаку и голосу своего полководца, стремительно помчалась на врага. Брянские полки, вышедшие из-за березовой рощи и ведомые князем Святославом, были внезапно атакованы со всех сторон.

– Слава князю Святославу! – закричали преданные ему можайские дружинники и смело кинулись на врага.

– Слава Брянску! – заорал Святослав Глебович, выхватывая свой большой, сверкнувший на солнце, меч.

И тут случилось неожиданное.

– Смерть князю Святославу! – крикнул вдруг кто-то из брянского ополчения.

– Слава князю Василию! – поддержали его другие.

Городское ополчение, не обращая внимания на боевой дух и пыл можайских сторонников князя Святослава, стало медленно поворачиваться и, наконец, показав тыл, быстро помчалось назад к городу.

– Спасайтесь! – кричали брянцы. – Нечего умирать за этого непутевого Святослава!

От дружины князя Святослава тоже отделились брянские воины и поскакали к городу, бросая под копыта коней княжеские стяги.

Основная часть татар продолжала сражаться с горсткой верных Святославу воинов, полностью их окружив. Лишь небольшая часть степных воинов, повинуясь инстинкту охотников, погналась за убегавшими брянцами. Да куда там!

Брянские всадники так стремительно промчались вдоль крепостных стен брянского детинца по Большой Княжей дороге, что татарам не удалось их настичь.

Ворота брянской крепости быстро распахнулись и впустили беглецов внутрь.

– Слава князю Василию! – понеслось по городу.

– Слава нашему Василию Храброму! – кричали и в детинце.

Татарские всадники в это время скакали вдоль крепостной стены и для острастки стреляли из луков вверх.

– Ох, Господи! – испугались священники, вышедшие вместе с митрополитом из крепости, увидев неожиданно возникших перед ними татар. – Неужели поганые победили?

– Скорей сюда, в святую церковь! – крикнул митрополит, проявив проворство и забегая в открытую дверь церкви Горнего Николы. – Закрывайте двери! Господи, спаси нас! – крестился он, впустив всех своих спутников. Церковные служки мигом закрыли дверь на засов.

Татары подскакали к церкви и остановились.

– Может поджечь этот дом? – спросил один наездник другого, указывая рукой на церковь.

– Не надо! – ответил тот. – Повелитель наказал не карать этот город Брэнэ, не жечь и не разорять окрестности. Пусть коназ Вэсилэ владеет нетронутым городом! Тогда получим хороший выкуп серебром или пленниками! – И степные всадники быстро развернулись, поскакав назад к своему воинству.

Тем временем князь Василий Брянский с любопытством наблюдал за неравной битвой. Татары увлеченно, с каким-то упоением, истребляли дружину князя Святослава. Были видны лишь степные наездники, плотно окружившие врагов, и до наблюдателей долетали лишь вопли сражавшихся да звон мечей.