– Тогда я прошу у тебя, государь, большое войско, – сказал, вытирая слезы радости, князь Василий, – и милости к молодому князю Василию из Карачева за спасение моей жизни!

– Я дам тебе, Вэсилэ, любое войско, – кивнул головой ордынский хан, – а также распоряжусь выписать ярлык на Корачи твоему кунаку. Давно пора отсечь башку этому глупому Святэславэ! Хоть и был он утешением для нас и великим посмешищем, но его дела – далеки от правды! Никто не имеет права занимать чужие города без моей воли! Эти глупые коназы нарушили порядок и отступились от закона! Значит, они заслужили смерть! Но этот новый князь Вэсилэ, которому я передаю Корачи, не должен забывать о дани! Сразу же, как только он войдет во власть, пусть присылает сюда, в Сарай, не только обычный «выход», но и выкуп за данный ему нынче ярлык!

– За это не беспокойся, государь, – весело сказал Василий Брянский. – Василий Карачевский выплатит тебе не только положенное серебро, но пришлет выкуп и богатые подарки! Меня только беспокоит, государь, одно. А вдруг этот дерзкий Святослав или его карачевский тезка привезут тебе серебро и станут склонять твое доброе сердце на свою сторону?

– Не волнуйся, Вэсилэ, – усмехнулся Тохтэ-хан. – Я не откажусь от тебя! И если тот Святэславэ, твой дерзкий дядька, или этот баран из Корачи, приедут сюда, они сразу же потеряют свои башки и не будет необходимости в военном походе! Может, так и поступить? Если хочешь, я вызову этих злодеев в Сарай и учиню им праведный суд! Как ты на это смотришь, мой верный Вэсилэ?

– Этого не надо! – покачал головой брянский князь. – Я хочу сам повести войско на Брянск и расправиться с моими лютыми врагами!

– Пусть же так и будет! – поднял руку ордынский хан. – Но сейчас нужно подобрать тебе нужных людей! Кого бы ты сам взял в набег?

– Дозволь же, государь, пойти со мной славному Шигуши, – ответил князь Василий, – со всей его тьмой!

– Шигуши – великий воин, – склонил голову Тохтэ, – и его тьма прославлена далеко за пределами Золотого Ханства! Кроме того, у тебя – давняя с ним дружба! Ты говорил об этом с Шигуши?

– Говорил, государь, – кивнул головой Василий Брянский. – Шигуши согласен идти со мной в поход на Брянск!

– Тогда я не возражаю, Вэсилэ, – улыбнулся ордынский хан. – Пусть так и будет! Но не спешите. Пойдете на врагов весной или летом…Сейчас очень холодно и много снега. Зачем осложнять себе жизнь?

– Тогда, государь, пойдем весной, после разлива рек…

– Это не помеха для моих воинов. Как говорят, ваши реки невелики. Но смотри, как тебе удобно. Я думаю, вы без труда покараете своих врагов!

Князь Василий провел в Сарае всю зиму, будучи гостем ордынского хана и прожив вместе с княжичем Василием Карачевским в особой, большой гостеприимной юрте, в самом центре ордынской столицы. Удобно разместились и карачевские воины, дружинники князя Василия, числом около полусотни. Все они неплохо провели время среди татар, участвуя в облавных охотах, военных играх и многочисленных пирах, созываемых то одним, то другим татарским мурзой. Особенно щедрым был со своим боевым товарищем, Василием Брянским, темник Шигуши. Его большая, обтянутая зеленой материей, юрта стала местом постоянных встреч с обоими князьями – Василием Брянским и Василием Карачевским.

– Я буду помнить твою доброту, славный Шигуши, до конца моей жизни! – говорил князь Василий Брянский.

Не забывали русские князья и утех. Ни одной ночи не провели они на своих мягких топчанах без женщин. Гостеприимные татары приводили в юрту, где расположились русские князья, все новых и новых прекрасных невольниц, которые возродили к жизни брянского князя и поразили Василия Карачевского. – Как смелы в любви ордынские пленницы! – восклицал Василий Святославович. – Они не лежат, как бревна или мученицы, но смело хватаются за мужское тело и так зажигательно трепещут!

– Татары очень искусны в любви! – соглашался с ним Василий Брянский. – Они знают, как обучать пленниц любовному делу…Эти женки доставляют такое удовольствие! От них невозможно отказаться!

Но вот, наконец, как только растаяли степные снега и черная, богатая земля разбухла от влаги, князь Василий не выдержал и попросил хана Тохтэ отпустить его с войском на Брянск.

– Больше не могу терпеть, государь, – говорил князь Василий во дворце. – В моей башке прочно засела жестокая месть!

– Ну, тогда поезжай, Вэсилэ, – согласился ордынский хан, – и не жалей своих лютых врагов!

В холод и сырость капризного марта 1310 года татарская конница, покорная воле своего полководца, быстро двинулась на север.

– Скоро мы добудем серебро и много пленников! – радовались суровые татарские воины.

Полусотня карачевских дружинников, сидевших на своих откормленных в Орде лошадях, почти затерялась в татарском тумене.

– Будете следовать в обозе, – сказал им тогда князь Василий Карачевский, – но не отставаите от степного воинства!

Почти неделю ехали воины, делая недолгие привалы в степи лишь для однократного приема пищи и отдыха.

Вначале русским князьям и дружинникам было нелегко приспособиться к скорости движения татар, однако уже на четвертый день они стали привыкать, и как только Шигуши подавал очередной сигнал останавливаться на отдых, они не падали, усталые, на дно телег, как это было в первые дни, но степенно и спокойно ложились, засыпая без забот и тревог.

Наутро же войско быстро пробуждалось, принимало пищу и отправлялось дальше.

Князь Василий Брянский часто беседовал, покачиваясь в седле, с татарским военачальником.

Шигуши был обычно немногословен. Но когда дело касалось воспоминаний о ратных подвигах, он оживлялся, и разговор был обоюдным. Когда же переходили к другим делам, Шигуши больше слушал и дремал, покачиваясь в седле. Эту привычку вскоре перенял у него и Василий Брянский, научившийся размышлять сам с собой в полудреме. Так он и сидел, не обращая внимания на сырость и холод раннего утра.

Неожиданно до князя донесся звук приближавшихся всадников: цокот копыт становился все громче и громче и, наконец, из синего тумана выскочил разведывательный отряд.

– Мы подходим к городу урусов, повелитель! – крикнул, резко останавливая своего коня прямо перед Шигуши, рослый татарский всадник. – Там вокруг раскинулся непроходимый лес!

– Это мой город Севск! – сказал, улыбаясь, князь Василий. – Мы приближаемся к моим землям!

– Может, захватим этот город, Вэсилэ? – спросил, приподнявшись в седле, Шигуши.

– Там посмотрим, брат, – ответил брянский князь. – Если откроют ворота, никого не тронем! Но если они не захотят признать своего законного князя, тогда подумаем…У нас есть пороки, тараны и, слава Господу, немало воинов…Но не стоит задерживаться у этого города. Зачем растрачивать силы еще до Брянска?

Светало, когда первые татарские отряды, прошедшие по указанию Шигуши вперед, достигли городских стен.

– Аман! Аман вам, урусы! – кричали татары, гарцуя на своих крепких небольших лошадях, приводя жителей города в страх.

Сидевшие на бревенчатых стенах севчане молчали и хмуро взирали на бескрайнее море вражеских всадников.

– Пошли к городу своего человека! – предложил Шигуши брянскому князю, оглядывая крепость.

– Так и сделаю, – согласился тот и повернулся к Василию Карачевскому. – Посылай же, брат, людей к городу и пусть этот воевода Святослава Супоня, который приносил мне присягу на верность, откроет ворота и встретит нас с почетом!

Два карачевских дружинника быстро поскакали к стенам Севска и подняли вверх руки, чтобы их впустили в город. Но горожане не ответили на их знаки и, более того, выпустили в посланников тучу стрел! Последние укрылись щитами и, развернувшись, помчались назад.

– Нас здесь не ждут, княже! – кричали они, приблизившись к брянскому князю и показывая утыканные стрелами щиты. – Встречают, как врагов!

– Тогда пошли глашатая, – предложил сидевший в седле рядом с русскими князьями татарский полководец.

– Хорошо, – кивнул головой Василий Карачевский.

Теперь к городским стенам подъехал одинокий всадник – громкоголосый карачевский дружинник Голован.

Погорцевав возле стен, он, приставив ко рту ладонь, зычно крикнул: – Эй, севчане! Неужели вы совсем обезумели и не признаете своего князя Василия?! Ваш князь Василий Храбрый ведет свое войско на изменника и бунтовщика Святослава, незаконно захватившего Брянск! Признайте же своего князя Василия и явите нам свою покорность! Но если не послушаете меня, тогда берегитесь!

– Уходите же, враги, от нашего Севска! – донесся вдруг со стены громкий уверенный голос. – Это говорю я, княжеский воевода Супоня! У нас нет такого князя Василия, а в Брянске сидит Святослав Глебыч! Он и есть наш хозяин! Мы не откроем ворота и не пустим ваших людей! Разве мы не видим поганых татар? А где наши, русские воины? Мы не дружим с бусурманами! Уходите!

Голован, выслушав крик со стены, махнул рукой и поскакал назад к своим князьям.

– Воевода не захотел открыть городские ворота! – сказал он, приблизившись к ним, и кратко изложил услышанное.

– Ну, тогда ладно, – усмехнулся князь Василий Брянский, – если они захотели, чтобы мы ушли…Пусть так и будет! Поехали дальше, пока не наступила ночь. А там, после отдыха, пойдем на Брянск!

– Куда спешить? – возразил Шигуши. – Зачем оставлять без наказания этот бесстыжий город? У нас немало сил, чтобы сокрушить эти деревянные стены и захватить многих пленников!

– Тогда на обратном пути, Шигуши, – улыбнулся брянский князь. – А сейчас надо вернуть мне Брянск! Я отдаю этот Севск тебе и твоим воинам! Зачем тебе тащить в такую даль захваченных пленников и губить свою добычу? Мы еще не знаем, придется ли разорять мой Брянск…А вдруг брянцы покорятся без боя и выдадут мне этого мерзкого Святослава? За что их тогда карать? И где же вы добудете пленников? Вот тогда этот Севск и понесет наказание за свою измену…Понимаешь?

– Понимаю, Вэсилэ, – усмехнулся татарский темник и, засунув в рот пальцы, резко свистнул.