Константин Сычев - Василий Храбрый

Тем временем в княжеской трапезной за столами чинно сидели знатные гости и попеременно рассказывали о великом усопшем, вспоминая его земные деяния и превознося заслуги. Речь каждого заканчивалась распитием поминальной чаши и в довольно короткий срок скорбившие захмелели, однако не настолько, чтобы омрачить траурную церемонию: пили только меды, но не греческие вина.

В разгар поминального пира в трапезную вбежал княжеский слуга Светлан, приблизился к князю и что-то ему на ухо прошептал.

– Пусть же входит, – сказал, кивнув головой, князь. – И дай ему сюда кресло!

Слуга убежал, а в дверь вошел, улыбаясь, как будто на веселом пиру, можайский князь Святослав Глебович.

Он быстро приблизился, обойдя стол, к брянскому князю и низко поклонился.

– Здравствуй, мой племянник Василий! – сказал он.

– Здравствуй и ты, дядя Святослав! – ответил князь Василий. Тем временем двое княжеских слуг внесли в залу большое кресло и поставили его, обойдя князя Святослава, рядом с креслом Василия Брянского. – Садись же!

Князь Святослав уселся, но, подумав, тут же встал.

– Я соболезную вашему горю! – сказал он в тишине трапезной. Все сидевшие строго и просительно смотрели на него. – Я знал о великой славе праведного покойного князя Олега, или инока Василия! Он был образцом для нас как в жизни, так и на службе православной церкви! Пусть же он будет прославлен не только на земле, но и на небе! Я вот прибыл к вам в этот святой день со скромной просьбой к моему племяннику Василию. Прошу тебя всей душой! Не откажи мне, мой дорогой племянник!

– Что еще за просьба? – подумал про себя озадаченный князь Василий, но вслух сказал: – Подожди, дядюшка, до конца этой поминальной трапезы. А потом я выслушаю твою, как ты сказал, скромную просьбу…

– Хорошо, сын мой, – кивнул головой князь Святослав, опустив голову.

Еще несколько раз брянские бояре вставали, произносили хвалебные в честь покойника речи, опрокидывали чаши, пока, наконец, владыка не произнес заключительные слова, и гости стали расходиться.

– А теперь говори, дядя, – сказал, глядя с любопытством на можайского князя, Василий Брянский, когда они остались одни, – какая у тебя просьба в этот святой день?

– Моя просьба такая, сынок, – поднял голову князь Святослав и скосил свои жидкие голубые глаза в сторону. – Я побывал в Смоленске у брата и твоего батюшки Александра. Я долго там беседовал. И твой батюшка вместе с братом Романом посоветовали мне поменять мой Можайск на твой Брянск…Пусть тебе достанется мой богатый и завидный удел, а я перееду сюда – в твой глухой и лесной Брянск…

– Глухой и лесной? – вздрогнул князь Василий, глядя с недоумением на дядьку. – Да что ты, дядя Святослав? Неужели мой батюшка и дядя приняли такое глупое решение? Разве они не знают, что этот город достался мне от ордынского царя? Неужели они осмелились перечить его воле?

– Именно так, – улыбнулся князь Святослав.

– Ну, если так! – вскипел князь Василий. – Тогда пусть знают, что я не согласен с таким нечестным решением! И ты тоже накрепко запомни, дядя Святослав: я никому не отдам свой славный Брянск и удел, вопреки царской воле! Не дождетесь!

Княгиня Елена собиралась на купание. В этот жаркий июньский день 1308 года многие брянцы проводили время на Десне. Даже купцы, закрыв свои лавки, отправились с семьями купаться.

Княгиня вызвала своих слуг и дала им указание очистить большой участок речного берега на противоположной городу стороне Десны, где лежала большая песчаная полоса, излюбленная горожанами, как место, удобное для отдыха купальщиков.

– Оградите мое место забором, – приказала княгиня, – чтобы чернь или какие-нибудь бесстыдники не мешали нам купаться и не пялили свои праздные глаза на тела благородных девиц…

Князь Василий еще в мае выехал в Орду вместе с дружиной и людьми, отвозившими в Сарай ежегодную дань. Но княгиня не скучала. Она уже давно привыкла к одиночеству и, забытая своим супругом, находила развлечения в беседах со своими горничными и сенными девушками. Кроме того, она вызывала к себе жен княжеских дружинников, отъехавших с князем в Орду, и весело проводила время в их обществе: ездила с ними в лес, на луга, словом, развлекалась.

Подруг для времяпрепровождения она подобрала из бывших любовниц своего мужа, раздаренных князем своим неженатым воинам.

Молодые женщины не просто украшали своими прелестями княжескую светлицу. Княгиня и сама была красавицей. Рослая, светловолосая и голубоглазая, она, казалось, источала негу, любовь и ласку. Однако это была властная, самолюбивая, исключительно гордая и злопамятная женщина, обиженная своим мужем до смерти.

– За что меня бросил бесстыжий супруг? – рассуждала она про себя. – Неужели я не хороша лицом или телом? Разве я была неласкова или бесстрастна на супружеском ложе?

Пока князь любил своих многочисленных чаровниц, привезенных им из далекой Орды, княгиня проклинала этих женщин и винила во всем «звериную похоть супруга», но когда он избавился от них и целиком отдался любви с некой Липкой, оскорбленная княжеская жена совершенно возненавидела новую любовницу мужа.

– Может эта змея приворожила моего бездушного супруга? – говорила княгиня, глядя в дорогое византийское зеркало, подаренное ей князем Василием во время их примирения. – Я нисколько не уступаю той мерзкой твари ни лицом, ни станом! И грудь у меня полнее и зад побольше!

– Эта Липка – бесстыдница! – возмущалась длинноногая темноволосая Веверка, причесывая волосы княгини. – Куда ей до тебя, матушка! Видать, приворожила она нашего князя своей дебрей и женскими хитростями…

– Мы стали любовницами твоего супруга еще у татар, – пробормотала другая темноволосая красавица Боряна. – Ты уж нас прости! Все это получилось не по нашей воле! Мы тогда радовались, что уходим из поганской Орды на русскую землю! Не откажешь ведь князю в нужной ему близости…Куда было деваться? А Липка добралась до нашего князя не неволей, а по доброму согласию! Змеей заползла в княжеское сердце!

– У меня нет обиды к вам, несчастным женкам, – промолвила княгиня. – Неволя есть неволя! Мой князь Василий и вас обидел! Разве он не продал вас своим лучшим воинам как дорогих псов? Или отдал в подарок…

– Увы, матушка! – сказала со злобой красавица Полева, только что, накануне княжеского отъезда, последней, выданная за молодого дружинника. – Нет слов от горькой обиды! Хоть наш князь Василий и подобрал нам супругов, но все это сделал без нашей любви и согласия! Разве приятно после нашего князя ложиться в постель с мужланом? Стыд и позор!

– Он также скоро забудет и эту Липку! – простонала, смахивая злые слезы, еще одна бывшая княжеская любовница, Зарена. – Но пока этого не видно…Нет сомнения, что эта бесстыжая распутница приворожила князя! Из-за этой ворожбы князь совсем потерял голову! Значит, она – настоящая ведьма!

– О, черная душа – злее любого зла! – заголосили, еще больше раззадоривая княгиню, остальные женщины. – Эта дерзкая женка отняла не только любовника, но и твоего законного супруга!

– Нужно отомстить, – сделала вывод княгиня, – и самым жестоким образом! Но что мы можем сделать с моим бесстыжим супругом? Разве он откажется от этой красотки, если прилепился к ней всей душой или чем-то другим? Эту змею нельзя обижать ни словом, ни делом! Мой муженек очень сердится, когда кто-нибудь идет против его воли! Сколько же мне терпеть эту боль?! – Княгиня ударила себя в грудь кулаком и заплакала. – За что такие жестокие муки? Разве для этого меня растила-лелеяла моя матушка? Стыд и позор!

– Однако можно помочь этому горю, – сказала вдруг Боряна, сдвинув сердито свои узкие прекрасные брови, – и наказать нашу обидчицу…

– Как же это сделать? – подскочила со своего мягкого татарского креслица княгиня. – Говори же, дитя мое, не скрывай своих мыслей!

– А если эту Липку отравить смертельным зельем? – сказала, краснея, Боряна. – Собаке – собачья смерть!

– Я слышала об отравлении, имевшем место здесь в давние времена, – пробормотала княгиня. – Тогда опоили любовницу покойного князя Романа…Но это не принесло никому пользы! Та любовница ушла в Божье царство, как великая мученица! А князь не вернулся к своей супруге, заподозрив ее в преступном соучастии! Нет, отравительство не годится! Это – великий грех, а пользы – мало! А вдруг случится ошибка, и кто-нибудь иной выпьет ядовитое зелье? Поэтому такой совет мне не нужен!

– Ты права, матушка, – кивнула головой Веверка, – зелье – это дело неправедное! И очень опасное! Надо что-то другое…

– Может, заманить эту Липку на реку и напугать утоплением? – спросила вдруг Зарена, весело глядя на подруг. – Пусть знает, что она ненужна нашему пресветлому князю и убирается из города…Вот бы сейчас, во время отсутствия нашего князя, выдать ее за какого-нибудь приезжего человека и наскоро, как нас, обвенчать! Куда ей деваться: согласится, если напугаем!

– Я найду ей жениха! – буркнула княгиня. – Однако мне не верится, что эта Липка так легко отступится от моего славного супруга…

– Ну, тогда пусть прощается с жизнью! – усмехнулась Веверка. – Если не согласится с твоим приказом, пусть пеняет на себя!

– Но как ее заманить на реку? – задумалась княгиня. – А если она почувствует опасность?

– Надо придумать какую-нибудь хитрость! – подсказала, улыбаясь, Полева. – Пусти меня, княгинюшка, в охотничий терем! Я сама обману эту злодейку!

– Тогда иди, Полева, – весело сказала княгиня, – и приведи сюда эту девку. А если она заартачится, тогда скажешь, что это я зову ее с нами на реку. Она не посмеет ослушаться моего приказа! И возьми с собой телегу, на ней же возвратишься с той Липкой! Я об этом распоряжусь!

– Будем ждать эту суку, – сказала княгиня, как только красавица Полева выбежала исполнять ее волю. – А сейчас поговорим о жизни, мои красавицы.

Прошло совсем немного времени, и в светлицу княгини вошли две женщины.