Константин Сычев - Василий Храбрый

– Вот что, Крив Истомич, – поправился князь, – у меня есть к тебе одно дело…

– Сделаю все, что в моих силах, батюшка! – склонился в поклоне кузнец.

– Мне надо, кузнец, – сказал решительно князь, – сделать немецкую броню и три десятка кольчуг для моих лучших дружинников, а если будет не слишком дорого, то и больше…

– Я ни разу не видел немецкую броню, батюшка князь, – сказал, грустно улыбнувшись, кузнец. – Мне попадались только греческие и литовские образцы.

– Тащи ту броню, Радята! – приказал князь. – Где же она?

– Здесь, великий князь, – бодро ответил огнищанин и подбежал к одному из княжеских дружинников, державшему в руках то ли сумку, то ли мешок.

– Полюбуйтесь на этот доспех! – весело сказал Радята, доставая из мешка тяжелый железный нагрудник с выбитым на нем и покрытым черной краской орлом.

– Вот так доспех! – сказал, прищелкнув языком, кузнец. – Какой тяжелый! Немало потратили железа! Но пользы от этого не будет! Не толщина нужна, княже, а хорошая закалка…А вот если убавить тяжести и немножко над ним поработать, доспех будет отменный.

– Разве такое возможно? – удивился князь. – Ведь тонкий доспех не защитит от стрелы или копья?

– Защитит, княже, – сказал с гордостью русский кузнец. – Я тебе такой сделаю доспех, что сам сможешь испытать его прочность! Я верю, что Господь мне в этом деле поможет!

– Тогда хорошо, – весело сказал князь. – Давай же теперь договоримся о цене. И в том числе на кольчуги.

– Мы сделаем кольчуги, княже, если ты дашь нам на это железо, – кивнул головой кузнец. – Но толька не кричного, а в слитках, привозимого купцами из Великого Новгорода…

– Запомни это, Радята, – сказал, обращаясь к своему огнищанину, князь Александр. – Надо закупить железа для доспехов! Теперь имей дело только с этим славным кузнецом! И сделай ему заказ для моих воинов! Тогда мы хорошо оснастим свое войско и сможем пойти на Смоленск. Пусть не радуется мой злобный дядька Федор: мы будем теперь ковать не плуги, а мечи и доспехи, да готовиться к делу возмездия!

Князь привстал со скамьи, но тут же уселся снова. – Жарко здесь у тебя, добрый кузнец! – сказал он, вытирая со лба пот. – Испить бы водицы!

– Эй, молодцы! – вскричал кузнец. – Бегите-ка домой и позовите мою дочь Липку! Пусть же принесет сюда моего кваса!

Князю не пришлось долго ждать. Подручный кузнеца, привыкший к таким делам, быстро сбегал в дом и привел за собой рослую, темноволосую девушку, одетую в плотный сарафан из домотканой материи.

– Испей же, батюшка князь, моего лучшего напитка! – весело сказал Крив и дал знак дочери протянуть князю большой, липового дерева, ковш. Подручный кузнеца наклонился и поставил на земляной пол бочонок, полный кваса.

Князь взял протянутый девушкой сосуд, отхлебнул из него, поднял голову, взглянул на девушку и вдруг окаменел… – Как тебя зовут, прелестная девица? – спросил он, задрожав от волнения.

– Липка, батюшка князь, – ответила девушка, покраснев. Ее нежный приятный голос еще больше обеспокоил князя.

– Ты очень хороша собой,…девица, – пробормотал князь, окидывая взглядом стройную девушку. – Я за всю жизнь не видел такой красавицы!

– Истинная правда, батюшка князь, – улыбнулся кузнец Крив. – Моя дочь красивая и послушная. Слава Господу, что уродилась такой!

– Послушай, Крив Истомич, ты отличный кузнец. Но твоей дочери не место в темной избе. Есть ли у нее жених?

– К ней сватались многие, княже, – ответил, насупившись, кузнец. – Но я свою дочь не неволю: она прогнала со своих глаз всех женихов!

– А почему, девица? – сказал князь Александр и поднял голову, буквально пожирая девушку взглядом. – Тебе не по душе брянские молодцы?

– Не по душе, пресветлый князь, – тихо сказала девушка. – Они противны и грязны! Я не хочу делить ложе с такими увальнями!

– А может, девица, – молвил князь, забыв, зачем он пришел в кузницу, – ты захочешь пойти в мой терем верной ключницей? Будешь, как хозяйка, править моим домом вместе с Радятой!

В кузнице установилась полная тишина. Молчал князь. Молчали кузнец, его люди и дочь кузнеца.

– Не хочешь этого? – тихо спросил, опустив голову, князь. – А может, испугалась меня?

– Нет, батюшка князь, – ответила вдруг громким решительным голосом девушка. – Я тебя не боюсь, но не могу решиться на это без воли моего батюшки!

– Что ты на это скажешь, Крив Истомич? – спросил, волнуясь, брянский князь. – Неужели не позволишь своей дочери пойти на мою службу?

– Пусть решает сама, – грустно улыбнулся кузнец. – Она – моя восьмая дочь и самая младшая. Я люблю ее больше всех! С малолетства ее баловал и желаю ей только счастья…Ты, княже, сам ее упроси, а меня – прости!

– Решай же, Липушка, – тихо сказал князь. – И скорей пришли мне весть в мой терем! – Он встал.

– Я уже все решила, великий князь, – молвила, опустив голову, взволнованная девушка, – и согласна тебе служить! Я готова прямо сейчас пойти в твой терем!

– Радостно это слышать! – вскричал князь, сверкая очами и ликуя. – Иди же сюда, красная девица, и садись ко мне в седло! А ты кузнец, – князь обернулся у выхода из кузни, – не сомневайся: я не обижу твою дочь и тебя самого не забуду до конца своей жизни!

Дул холодный, пронизывающий ветер. Кони князя и его слуг с трудом ковыляли по холмистой дороге, медленно поднимаясь вверх, к воротам городской крепости.

Но князь Александр не чувствовал холода и тягости дороги: за его спиной, на лошадином крупе, сидела молодая красавица, плотно обхватив его обеими руками.

– Эх, Липка, моя дивная лада! – повторял, забыв обо всем, брянский князь.

– Что же вы без конца ссоритесь, коназ-урус? – сказал, нахмурив брови, ордынский хан Тохтэ, глядя на лежавшего у подножия его трона великого суздальского князя Андрея Александровича. – Как же мне все это надоело! Вы очень глупые, коназы урусы! Ты только недавно называл своего брата лютым врагом, а теперь и сам стал ненавистен другим князьям! Не знаю, что с вами делать!

– Так получилось, великий государь, – простонал, не поднимая головы, князь. – Сначала мой младший брат Даниил Московский не стал мне подчиняться, требуя себе городов из удела покойного Дмитрия! А потом и другие князья – Иван Переяславльский и Михаил Тверской – примкнули против меня к Даниилу!

– Я только в прошлом году пожаловал молодому коназу Мыхаылу город Тфэры, – усмехнулся ордынский хан, – а ты и с ним поссорился! Все это вызывает у меня беспокойство! Этот Мыхаыл такой кроткий и покорный…Неужели хотя бы с ним нельзя жить в мире?

– Это, государь, они здесь, в Сарае и твоем дворце, такие ласковые, – пробормотал князь Андрей, – а в своем княжении они словно ползучие змеи: так и норовят побольней ужалить!

– Подними голову, беспокойный князь, – приказал, глядя с презрением на лежавшего, Тохтэ-хан. Князь приподнялся и встал на колени. – Рассказывай дальше. Или у тебя все?

– Еще не все, государь, – ответил с притворной улыбкой князь Андрей. – У меня есть сомнение по другому делу. В прошлом году к тебе в Сарай приезжал молодой князь Василий из Брянска и оговорил меня перед тобой…

– Этого не было, – сказал задумчиво хан Тохтэ. – Этот молодой коназ о тебе даже не упоминал! Неужели ты и до него добрался со своими злыми замыслами?

– Я не держу на него зла, государь, – растянул в улыбке рот князь Андрей, – но меня беспокоит его лицемерие: не успел он отъехать из Сарая, как сразу же начал вести непотребные и хвастливые речи против тебя, великий царь!

– Неужели? – насторожился ордынский хан и глянул на стоявшего слева от его трона советника Угэчи. – Что же непотребного сказал коназ Вэсилэ? А может, ты лжешь, коназ Андрэ? Сказанные тобой слова весьма опасны для моего ханства, за это можно и голову потерять!

– Этот князь Василий говорил, – промолвил князь Андрей, задрожав от вида разгневанного хана, – что он заслужил твою великую любовь и почтение! Он также хвастал, что ты теперь его защитник! И что ты готов поддержать его во всех делах!

– И это все? – усмехнулся Тохтэ, чувствуя явный оговор. – Только хвастался моей дружбой?

– Да, он возгордился дружбой с тобой, государь, и ругал славного Ногая, а его зятя, князя Федора, обзывал непотребными словами! – пробормотал великий суздальский князь.

– Это не обвинение, – покачал головой Тохтэ, – а лишь твоя зависть к этому молодому коназу, моему верному слуге…И если ты ревнуешь его к моему почету, тогда сам уважай меня, твоего государя, должным образом. Почаще и побольше вози сюда серебро и меха. Да не забивай мне голову оговорами верных мне князей! Зачем мне слышать подобную чепуху? Что ты на это скажешь, мой славный Угэчи?

– Пусть же, государь, – сказал в раздумье Угэчи, – этот коназ подождет твоего решения в гостевой юрте! Не будем спешить с выводами! Этот коназ приехал сюда со своей женой…Вот пусть с ней тут развлекается или ходит на охоту с нашими людьми…А там и решишь!

– Тогда иди в гостевую юрту, коназ-урус, – сказал с усмешкой на лице ордынский хан, – и жди моего вызова.

Князь Андрей Суздальский встал и быстро попятился к выходу. Осторожно, обойдя порог, он скрылся из виду.

– Я понял, Угэчи, что ты не захотел говорить при этом коназе? – вопросил хан Тохтэ, глядя на своего советника.

– Именно так, государь, – почтительно наклонил голову Угэчи. – Нечего этому непутевому Андрэ слышать лишнее. Он глуп и очень зол на своих родственников!

– Может отобрать у него ярлык великого коназа? – поднял голову Тохтэ и махнул рукой. – Зачем держать этого злослова главой такой обширной земли?

– Пока он вносит в твою казну немалую мзду, государь, и привозит по каждому случаю подарки, – улыбнулся Угэчи, – нам не стоит его прогонять! И пусть говорит свои никчемные слова, если платит за них серебром и мехами…А твое дело – слушать его или гнать прочь…С другой же стороны, еще великие ханы, умело управлявшие до тебя нашей Ордой, давали мудрый совет, чтобы мы поощряли доносы коназов на своих родственников…Это хорошее дело! Лишь бы платили «выход»! Зачем мирить этих глупцов? Пусть себе ссорятся! Вот приехал этот коназ Андрэ с подарками и подал тебе жалобу…А ты вызови в Сарай этих коназов, обидчиков Андрэ, и потребуй от них дополнительную мзду! А решение на жалобу вынесем такое, какое нам выгодно…Будут они довольны или нет – какое нам дело? Лишь бы внесли в твою казну серебро и меха! И поддержим того, кто больше заплатит, чтобы и дальше поощрять подобное…А если понадобится, пошлем на любого из них наше славное войско…