При мысли об этом у нее на глаза снова навернулись слезы, Франческа всхлипнула.

Джульетта сунула ей в руку салфетку.

– Да в чем дело? – снова взялась она за расспросы. – Что случилось? Ты же никогда не плачешь! Не забеременела?

– Не-е-ет… – Франческа вытерла глаза и нос квадратиком тонкого льна.

– Не может быть, что ты плачешь из-за принца, – заявила Джульетта. – Прошу тебя, скажи, что это не так. Я думала, что ты хочешь остаться со вторым. Ты выглядела…

– Так ты именно из-за этого устроила шум и так демонстративно убежала? – удивилась Франческа. – А что, если бы вместо принца за тобой побежал Кордер?

– С чего бы это? Не он же затронул мои такие деликатные чувства! – пожала плечами Джульетта. – Это Лоренцо называет меня ребенком, поэтому именно он должен был бежать за мной. И когда я наконец позволила ему меня поймать, он сказал, что очень-очень сожалеет. Сначала я держалась высокомерно и была сердита, но потом позволила ему растопить мой гнев, а вскоре и сама стала говорить ему что-то приятное. Ну а потом… Господи, что я рассказываю, ты сама прекрасно знаешь, как все это происходит!

– Кажется, не так-то много я об этом и знаю, – промолвила Франческа. – Кордер был прав, поняв, что ты хочешь, чтобы принц побежал за тобой, вот он и решил помочь тебе. Что ж, выходит, вы с Кордером заботитесь друг о друге.

Джульетта вернулась на свой стул.

– Тебе же известно, что мне нравится Лоренцо, – сказала она. – А мне известно, что тебя он не интересует. Ты хочешь Кордера.

– Но он же никто!

– Интересно, а почему бы не иметь время от времени любовника, про которого ты можешь сказать, что он никто? – спросила Джульетта. – Особенно такого. Он не официант в кафе, не красивый рыбак, не торговец цветами. Он сын английского вельможи. Его мать родом из старинной и очень известной итальянской семьи. Все его знают.

– Но в Англии Кордер всего лишь младший сын, – заметила Франческа. – А у младших сыновей никогда не бывает денег – во всяком случае, таких, о которых стоило бы говорить. Он не может позволить себе покупать мне драгоценности, что заставило бы Элфика скрежетать зубами от злости.

Слуга принес кофе.

После того как Франческа по настоянию Джульетты съела половину булочки и выпила кофе, Джульетта сказала:

– Я понимаю, откуда пришла вендетта. Будь я на твоем месте, я бы убила эту скотину, твоего бывшего мужа. Или, что еще лучше, я бы наняла людей, которые отвезли бы его в такое место, где он медленно умирал бы в страшных муках. Но ты избрала более изощренный способ, который доставляет тебе немало удовольствия. Правда, сейчас можно получать удовольствие и от другого. Нелепо причинять себе боль для того, чтобы страдал человек, который находится вдалеке от тебя на холодном острове. Если ты хочешь Кордера, бери его – и к черту твоего лорда Элфика!

Франческа улыбнулась.

– Я его получила, – сказала она.

Лицо Джульетты посветлело, она усмехнулась:

– Ага, теперь мне понятно. Ну и как? Тебе понравилось?

– Это произошло на башне Кампанилы Святого Марка, – сказала Франческа.

– На башне! – эхом отозвалась Джульетта. – Ах!

При обычных обстоятельствах Франческа описала бы случившееся в мельчайших подробностях. Но сейчас она не знала, что и сказать, не могла подобрать нужных слов. Чудо!.. У нее появилось такое же чувство блаженства, какое возникало, когда она слушала хорошую музыку. Хотя нет, еще более сильное чувство.

– Все было очень романтично, – проговорила она.

– Ага!..

– И глупо. Но – замечательно, – поправилась Франческа. И она поведала подруге о колокольном звоне и о солнечном диске, появившемся над линией горизонта.

– Да-а… – протянула Джульетта. – Он может рассмешить тебя.

– Но может и до слез меня довести. Он заставляет меня… – Франческа задумалась. Но она же всегда все рассказывает Джульетте. – Когда я с ним, я вспоминаю себя прежней, – продолжила она. – И возвращаюсь мыслями в прошлое. – Она пробежалась пальцами над той частью груди, в которой находилось сердце. – Чувства… Их так много! Я не знаю, что делать. Я плачу. Я сержусь. Мне больно, у меня щемит сердце. Мне хочется положить голову ему на грудь, чтобы он обнял меня и крепко держал, а я бы сказала ему, что он понимает меня… и я хочу доверять ему. – Она с трудом сглотнула. – Ну разве это не безумие? Я же познакомилась с ним всего несколько дней назад.

– Однако он спас тебе жизнь, – заметила Джульетта. – Именно тогда ты с ним и познакомилась – когда он рисковал собственной жизнью, чтобы спасти твою. А разве может еще хоть что-то вызвать более яркий всплеск эмоций? Как еще лучше продемонстрировать кому-то – мужчине или женщине – то, что не поддается описанию словами?

– Маньи ему не доверяет, – сказала Франческа.

– Маньи – очень мудрый человек, – вымолвила Джульетта. – Но он же не всезнайка.

– Нет, не всезнайка, – рассеянно повторила Франческа. – И все же меня не оставляет чувство, что он всегда видит гораздо дальше, чем я.

Слуга снова вошел в будуар. Он сообщил, что прибыл один из слуг синьоры Боннард. Ему крайне неудобно беспокоить леди, сказал он, но дело не терпит отлагательства.


Немного успокоившись, Джеймс понял, что ему необходимо принять ванну, переодеться и позавтракать, а сделать все это можно, только вернувшись в Ка-Мунетти. Еще ему необходимо поспать, но отдохнуть он сможет в гондоле на пути в Сан-Ладзаро.

Джеймс уже доедал завтрак, когда в комнату вошел Седжуик. Вид у него был озабоченный.

– Сэр, – сказал он, – что-то случилось в доме напротив.

* * *

– Монахини? – недоверчиво переспросила Арнальдо Франческа. – Ты уверен? – Она стояла в гостиной с купидонами, осматриваясь по сторонам.

На сей раз можно было не просить Маньи показать ей следы вторжения. Конечно, и сейчас грабители старались быть осторожными, но действовали они куда менее аккуратно, чем те, которые обыскивали ее дом в Мире.

Слуги сразу заметили, что в доме что-то не так. А потом сопоставили беспорядок с тем фактом, что все они неожиданно слегли ночью от какого-то таинственного недуга после ужина с тремя монахинями.

– Они пришли вскоре после того, как вы уехали в театр, – сказал Арнальдо. – Сообщили, что приехали с Кипра. И заблудились. Несколько часов они блуждали по городу, денег у них почти нет. И они очень голодны. – Он пожал плечами. – Что я мог сделать? Святые сестры. Разве я мог прогнать их? Поэтому мы и разделили с ними ужин.

Спустя некоторое время все те, кто ужинал с монашками – а это были домашние слуги, – заболели.

– Сначала они принялись за нами ухаживать, – рассказывал Арнальдо. – Помню, мне еще пришло в голову: почему это сами монахини не заболели? Но потом голова у меня отяжелела, мне захотелось лечь, и я уснул. Спал я совсем недолго, а когда проснулся, монахинь уже не было – они ушли. Очень скоро я обнаружил, что все слуги находятся в таком же состоянии, как и я. Всем стало плохо, поэтому и следить за домом было некому. А потом мы поняли, что дом обыскивали. Кто это мог сделать, кроме монашек? Нам кажется, что ничего ценного не пропало, но уверенности в этом нет. Именно поэтому я послал слугу разыскать вас. Хотите, чтобы я послал кого-нибудь к губернатору – рассказать о произошедшем?

– Нет! – Меньше всего Франческе хотелось, чтобы австрийский губернатор совал в ее дела свой нос. – Пошли слугу к графу Маньи.

* * *

Арнальдо пытался остановить Джеймса.

– Синьора никого не принимает, – сказал он.

Джеймс был не в лучшем настроении, а потому не мог проявлять выдержку и мыслить рационально. Поэтому он воспринял Арнальдо не как управляющего, который выполнял свои обязанности, а как нелепое препятствие у себя на пути. А от препятствий он привык избавляться незамедлительно.

И все же Джеймс попытался убедить себя не быть идиотом. Он напомнил себе, что для гнева всегда найдется подходящее место и время. И сейчас он отлично понимал, что нужно прежде всего взять себя в руки. А злился он потому, что не подготовился к такому повороту событий. Ему и в голову не приходило, что кто-то не только посмеет вторгнуться в хорошо охраняемый дом Боннард, но и сделает это успешно. И в этом вины Арнальдо нет.

Успокоившись, Джеймс на разговорном итальянском бегло поблагодарил Арнальдо за преданность хозяйке и быстро прошел мимо него в самую чудовищную гостиную во всей Италии. Там он стал размышлять вслух:

– Слава Богу, все putti на прежнем месте. Услышав, что здесь что-то произошло, я решил, что все детишки расправили свои маленькие крылышки и улетели прочь.

Франческа пошла ему навстречу, и на мгновение Джеймс решил, что она вот-вот бросится в его объятия.

Однако она быстро остановилась. Вид у Франчески был такой, словно она шест проглотила.

– Я не принимаю гостей, – сказала она.

– А я слышал, что к тебе в гости заглянули грабители, – возразил он.

Франческа изумленно открыла рот.

– Новости быстро доходят до противоположного берега канала, – сказал Кордер. – Мой гондольер услышал их от одного матроса с торгового суденышка, а тому их принесла твоя кухарка.

Джеймс осмотрелся по сторонам.

– Вижу, что тут действовали не любители, – заключил он. – Это совершенно ясно. Любители никогда не додумались бы отравить слуг. А ты как считаешь?

– Если кто-то что-то и заподозрил, так это слуги, – ответила она. – Я приехала совсем недавно, но не думаю, что все это может тебя заинтересовать.

Арнальдо, вошедший в комнату следом за Джеймсом, сказал:

– Мы заметили, что некоторые вещи и кое-что из мебели сдвинуто или находится не на своих местах, синьора.

И Арнальдо поведал Джеймсу обо всем, что произошло в доме, на беглом венецианском диалекте, который Джеймс понимал не очень хорошо.

– Монахини? – переспросил Джеймс. Под ложечкой у него засосало, в груди как будто ком ледяной образовался. – С Кипра?