Сделав пару кругов вокруг Маню, я остановилась и нагнулась, поинтересовавшись у пыхтевшей мелкой:

— Ваше Царское величество… А не отдохнуть ли нам?

На что получила такой возмущённый взгляд, что не осталось ничего другого, как отступить в сторону, покорно соглашаясь с мнением дочери. Та тут же рванула вперёд, дальше, намереваясь повернуть на другую аллею, где, если мне память не изменяет, любили прятаться от солнца и учебных будней товарищи студенты. Сколько я там шпор порою находила, во время прогулки, сколько писем безответных в адрес нехороших преподов…

Любо дорого посмотреть, ей богу! Впрочем, сейчас, вроде бы, там должно быть немноголюдно, основные периоды нелёгкой жизни студентов уже отгремели, так что…

— Ектол! — радостно засмеялась Маня, рванув в сторону одной определённой скамейки. Я даже остановилась от неожиданности, не сразу поняв, кого она там увидеть сумела! Но приглядевшись только головой покачала, досадливо поморщившись и вновь набирая скорость.

Как там говорят? Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах, да? Ну тогда чему я удивляюсь, что моё желание побыть несколько дней без вредных байкеров, вертящихся рядом с нами, исполнилось с точностью да наоборот? И на внеплановой прогулке по парку меня угораздило встретиться с одним из них!

Вздохнув, я поправила очки на переносице и покатила следом за дочерью, уже успевшую обняться со старым знакомым. И даже залезть на скамейку рядом с ним, тихо хихикая и закрывая лицо ладошками. Так что, лихо затормозив возле оккупированной байкером по прозвищу Ганнибал Лектор (и я почему-то сразу поняла, что получил он его заслуженно) скамейки, я уже собралась, было, поздороваться, но так и застыла с открытым ртом. А блондин, глядя на меня, вздохнул тяжко, сцепив пальцы в замок:

— Варя… Молчи…

Я и замолчала. Минуты на две, переваривая открывшееся мне зрелище. После чего всё-таки не выдержала и захохотала, согнувшись пополам и схватившись за живот. Потому что удержаться от веселья было выше моих сил!

Знакомство с Лектором, в миру и по паспорту Алексеем Ярмолиным, у меня было занятным, но, в целом, плодотворным. Он помог с некоторыми договорами и даже прокомментировал попытки поставщиков нас надуть. Язвительно так, едко, с постной миной на лице и улыбкой, оправдавшей его кличку на все сто процентов. А уж когда на него попыталась напасть Леночка…

В общем, с Лектором мы быстро нашли общий язык. Да и в отличие от большинства наших так называемых гостей, Алексей Маню сладостями не задаривал. Он с ней в игры развивающие играл, книжки читал, азбуку разбирал. С комментариями, своими собственными, но в цензурной форме. Угроза огрести первым попавшимся под руку калькулятором явно возымела эффект.

Поэтому, наверное, мне так непривычно было видеть такое несчастное выражение лица ехидного преподавателя основ юриспруденции, сидевшего ссутулившись на скамейке в парке и явно не знавший что делать с девушкой, так нескромно прикорнувшей на его плече. Миловидная брюнетка, с длинными распущенными волосами, едва заметно трепыхавшимися от ветра, сладко посапывала, с удобством расположившись на байкере. Лишь иногда морщила чуть вздёрнутый нос и вздыхала, прижимаясь теснее.

Дополняли образ светло-голубые джинсы, с прорехами, чёрные кеды и чёрный топ. А так же небольшой джинсовый рюкзачок, который она так трогательно прижимала к себе, вместе с букетом ромашек.

— Варя, я же просил… — тихим шёпотом попытался воззвать к моей временно отсутствовавшей совести байкер, состроив грозную мину.

— Не, я всякое могла представить… Но что бы тебя вместо подушки использовали, да ещё так безнаказанно… — я снова захихикала, после чего не выдержала и вытащила телефон. — Я должна это увековечить. Такая милость… Просто невероятная!

— Варя… Если ты это сделаешь… — щелчок сработавшей камеры заставил Ярмолина замолчать на полуслове, после чего тот фыркнул и невольно дёрнув плечом мстительно заявил. — Вот женюсь на тебе! Возьму и женюсь, в отместку за издевательство над бедным мной!

Я аж подавилась воздухом на время, но всё-таки сумела выдать, сохраняя фотографию в памяти телефона:

— И кому ты хуже сделаешь? Так ты меня дозировано принимаешь, а там на постоянной основе вынужден будешь терпеть! Так что подумай, Лектор, прежде, чем словами бросаться!

— Ради возможности отомстить, я тебя под конвоем в загс приведу! — продолжал шутливо грозить Ярмолин, пытаясь не рассмеяться в ответ на моё скептическое выражение лица.

И чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда спавшая на его плече девушка, тихо фыркнула, сонно пробормотав:

— Совет да любовь, товарищ преподаватель… А теперь пожалуйста, либо идите уже в загс, либо дайте поспать! Изверги…

Наступившую после этой фразы почти что мхатовскую паузу нарушило недовольное заявление Манюни, слезшей со скамьи и вставшей рядом со мной, скрестив руки на груди:

— Неть. Нам такого не надоть! Мы длугого надём! Учше!

— Вы меня ранили в самое сердце, Марья… — Лектор прижал руку к груди, состроив обиженное выражение лица.

И снова чуть не подпрыгнул, когда спавшая девушка, едко добавила:

— Нет у вас сердца, товарищ Ярмолин… Нет и не было! Проверенно студентами с первого по пятый курс включительно…

— Снегирёва, у тебя совесть есть? — тяжело вздохнул Лектор, впрочем, не спеша скинуть наглую оккупантку с плеча. И едва заметно, почти удивительно улыбался краешком губ, щурясь на свет.

— Это был риторический вопрос? — девушка вздохнула вновь и повернула голову, сонно моргая и глядя недовольным взглядом на мужчину. — И вообще, товарищ суровый му… Мучитель дней и ночей моих бессонных… Вместо того, что бы интересоваться наличием у меня совести, лучше бы отдали уже задания и свои ценные указания, да в загс отправлялись. Пока есть хоть кто-то, кто согласен на такую сомнительную авантюру…

— Снегирёва, ладно ваши опоздания, я к ним почти привык. Ладно ваш постоянный и здоровый сон на задней парте на моей паре, к этому я тоже почти привык. Хорошо ещё не храпите на всю аудиторию! — фыркнул Ярмолин, отвешивая вновь прикорнувшей на его плече девушке щелбан. — Но ваше хамство…

— Хамство? — девушка широко зевнула, сев прямо и сладко потянувшись. — Да ни в одном глазу! Обычная констатация факта, товарищ преподаватель, только и всего!

— Снегирёва…

Глядя на разворачивающуюся перепалку между ехидным байкером, с кличкой известного серийного маньяка, и сонной, лениво зевающей девушкой, откинувшейся на спинку скамейки и закрывшей глаза, вытянув ноги вперёд, я почему-то улыбалась. Наверное от того, что эта перебранка почему-то напомнила мне о нашем, почти семейном, разборе полётов с Кощеем и последовавшей за этим поездкой на байке. Это было так…

Романтично, что ли?

Тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли и сравнения. И наклонившись к Мане, тихо шепнула:

— По-моему, нам пора, Ваше Царское величество.

— А как же подалок? — так же громким шёпотом осведомилась Маня, снимая свой рюкзачок и протягивая его мне. — Подалок для Ыжего и онопатого!

— Что за подарок? — отвлёкся от увлекательного спора Алексей, вновь поворачиваясь к нам. И только вздохнул печально, когда девушка, улучив момент, снова пристроилась на его плече, закрыв глаза. — Снегирёва, ну ты… Ну просто слов у меня нет!

— И не надо, — сонно пробормотала брюнетка, прижимаясь теснее. — И вообще. Продолжайте вести допрос с пристрастием, а мне дайте поспать хоть немного…

— Я даже боюсь спрашивать, чем ты ночью занимаешься…

— Золушку изображаю, блин, — буркнула девушка, ущипнув байкера за руку. — Меня не кантовать, при пожаре выносить перво-о-ой…

— Зараза, — Лектор усмехнулся, почему-то добродушно и с долей иронии. И вновь на меня глянул, заинтересованно вкинув бровь. — Так что за подарок для Рыжего и Конопатого?

— Воть! — Маня, довольная тем, что про неё вспомнили, поставила рюкзачок на землю и открыла его. Вытащила бережно сложенный ещё дома листок бумаги, она протянула его байкеру. — Делжи! Это от меня с мамой, для Ыжего! И Ощею пливет пеледай! Позязя!

— А, ну теперь мне понятно, кто там такой чёрный, тощий и с цветочком… — я озадаченно почесала нос, осуждающе глядя на пытавшегося замаскировать смех кашлем Лектора.

Тот всё же сумел взять себя в руки, хотя многообещающая улыбка прямо намекала на то, что бедному Ромычу не избежать новой порции шуточек. Убрав Манюнино творчество во внутренний карман куртки, валявшейся рядом на скамейке, Ярмолин перехватил маленькую ручку моего чада и приложился к ней в церемонном поцелуе:

— Всё для вас, Царевишна, всё для Вас…

— Растление несовершеннолетних? — сонно фыркнула брюнетка, широко зевнув и приоткрыв один глаз, подмигнула мне и Манюне. — Ну о таких грехах за вашей юридической душенькой я не подозревала, да…

— Снегирёва… Ты спишь? — ласково протянул Лектор, едва заметно дёргая уголком губ в попытке скрыть улыбку.

— Сплю, — кивнула головой девушка, вновь закрывая глаза.

— Вот и спи дальше. Пока я не вспомнил, как именно планировал поиздеваться над тобой на пересдаче.

— Сволочь вы, господин Ярмолин. Заслуженная…

— Я ему медаль такую обязательно подарю, — согласно кивнула головой и, помахала на прощание обиженно насупившемуся байкеру. — Желаю приятно и продуктивно провести время… А мы домой. У меня там уборка ещё не закончилась…

— Ула, уболка! — тут же встрепенулась Манюня, вставая на самокат и рванув дальше по аллее. — Штучки длючки-и-и!

— Да ёпт… — только и смогла я выдать, глядя вслед удаляющейся дочери. — Ну всё, пришёл уборке тот самый полярный и толстый, хвостатый и наглый…

— Песец, — зевая, дополнила брюнетка и всё-таки соизволила проснуться окончательно, хмуро покосившись на сидящего рядом мужчину. — Догоняй, а то без тебя начнут, потом не найдёшь, куда и что засунули. А я сейчас узнаю, чем меня пытать на пересдаче собираются… И не стыдно вам издеваться над бедной, несчастной девушкой?