Как и то, что он не успел вовремя смыться.

— Ну вот я и предлагаю небольшую подработку. На два дня, — и снова эта робкая улыбка, от которой в обычное время дрожат колени и перехватывает дыхание, которое крадут проклятые бабочки в животе. — С соответствующей оплатой, конечно же.

— Оу… — от щедрости предложения хотелось много. Попрыгать от радости, похлопать в ладоши, а потом всё-таки огреть наглого интервента чем-нибудь тяжёлым по голове. — Какое заманчивое предложение…

Выдержав паузу, я медленно и степенно дожевала пюре, сполоснула баночку, ложку, убрала всё на место, вытерла руки…

И, вновь повернувшись к гостю, спокойно и вежливо выразила своё категоричное несогласие с такими вариантами временно подработки:

— Увы и ах, Костин, увы и ах… Но вынуждена отказаться. Мы, бухгалтеры почти экономисты народ может и глупый, зато гордый. И как-нибудь с нехваткой денег без отчаявшихся байкеров разберёмся. Тем более у нас и специфика работы разная, чем я там помочь-то могу? А вдруг напорчу что-то? И отвечать потом мне? Не-не-не, своего добра навалом для ответственности!

— Тебе что, деньги не нужны? — вздохнул байкер, потерев переносицу и украдкой сцеживая зевок в кулак. — Варь, не глупи, блин. Ну ляпнул я не подумав, ну бывает!

— О, а мы уже на ты? Когда на брудершафт тяпнули, а я не заметила? — ехидно вскинула бровь, мельком глянув на часы. И заметив, что до встречи с одним из мастеров осталось где-то минут сорок, хлопнула в ладоши и скрестила руки на груди, упрямо поджав губы. — Значит так. Извинился? Молодец. Я тебя прощаю и с лёгким сердцем отпускаю работать дальше. А ты окажи ответную любезность бедной девушке… иди, пожалуйста, по делам своим, куда глаза глядят, ладно? Мне ещё предстоит совершить маленький подвиг и собрать ребёнка… Это, заешь ли, похлеще отчётности будет.

Естественно, товарищ Костин сдаваться просто так не пожелал, попытавшись меня уговорить на сделку. Но все его аргументы сводились к банальному «тебе нужны деньги» и больше отговаривали, чем толкали к согласию. Так что в конечном итоге он оказался там, откуда пришёл…

В смысле, на лестничной клетке в подъезде, глядя на меня таким недоумённым взглядом, что я с трудом удержалась от подколок, закрывая перед его носом дверь. С колыхнувшимся в душе сочувствием, я договорилась без особых проблем, как и с внезапно проснувшейся совестью. И успокоившись, сунулась в зал, объявив заинтересовано глянувшей на меня дочери:

— Манюнь, собираемся. Мы идём гулять!

— Неть, — тут же сориентировалась эта мелкая поганка, отпустив кота и рванув в сторону спальни. — Не очу!

— Маня…

— Ма, не-а!

— Манюнь…

— Не очу-у-у…

— Марья!

И понеслась душа по кочкам. Привычный ритуал был соблюдён полностью, без каких-либо отступлений от правил. Ребёнок отловлен и переодет. Кот получил по хребту тапком и слинял на кухню, посчитав, что там будет безопаснее. А я ещё минут пять прыгала, собирая по всей квартире нужные и такие необходимые для выхода из дома вещи. Что бы через пятнадцать минут спускаться вместе с ребёнком, решившим идти по ступенькам вниз самостоятельно, со третьего этажа на первый, попутно не задумываясь отвечать на все вопросы маленькой почемучки.

— Ма, а кто плиходил?

— Знакомый, — подхватив её на руки, я нажала на кнопку домофона, выбираясь на улицу и блаженно щурясь от тёплого, яркого солнца.

— Ма, а ты меня любишь? — и взгляд такой заинтересованный куда-то в сторону, пока я искала в небольшой сумочке ключи от машины.

— Люблю… — ключи отказывались находиться, зато нашлись плоскогубцы. Откуда они там взялись оставалось только догадываться.

— Ма… А дядя устный! — меня дёрнули за руку, привлекая внимания. И я всё-таки обернулась, глядя в ту сторону, куда мне указывала моя обожаемая дочь.

— Нда… — рассеянно проведя рукой по волосам малышки, я с любопытством разглядывала невиданное зрелище.

На скамейке у подъезда, сгорбившись, опираясь локтями на колени и сцепив пальцы в замок, сидел байкер. Но куда-то подевалась и его уверенность, и его наглость, и обаяние…

Оставив после себя образ того самого рыцаря печального образа. Товарищ Костин вздыхал периодически, тёр переносицу, нервно ерошил волосы пальцами и будил всем своим расстроенным видом что-то в глубине моей души. Что-то подозрительно походившее на сочувствие.

— Ма, а почему дядя устит? — озадаченно протянула Маня, делая пару шагов вперёд и уперев руки в бока. — Низя устить!

— У него на работе трудности, вот и грустит, — хмыкнув, я, наконец-то, нашла ключи и щёлкнула брелоком сигнализации. Матиз приветливо мигнул фарами в ответ.

Ребёнок задумался над моими словами, глядя то на байкера, который, кажется, нас даже и не заметил, то на меня. Приложив палец к губам, Манюня нахмурила брови, дабы просиять спустя пару минут и рвануть к мужчине, с радостным криком:

— Дядя, не усти! — и обняла опешившего рокера за ноги, доверчиво заглядывая ему в глаза. — Не усти! Мы поможем!

— Марья, — я только руками всплеснула, укоризненно глядя на дочь.

Та продолжала обнимать пресловутого Кощея и, встав на цыпочки погладила его по склонённой голове. И выдала опешившему от такого обращения байкеру:

— Не усти… Ма умная, обялательно поможет!

— Не поможет, — отмер Кощей, кинув на меня хитрый взгляд. Кажется, он решил воспользоваться внезапной помощью, воздействуя на меня через мою же дочь. И вновь посмотрев на Маню вздохнул тяжко. — Отказалась твоя мама.

— Ма? — теперь на меня смотрели с укоризной, а Кощея обнимали ещё крепче, недовольно надув губы. — Поможем?

И вот что тут ответить-то, никто не подскажет? С одной стороны, можно сказать «нет», пережить обиду и слёзы дочери и задобрить потом оную чем-нибудь вкусным или интересным. С другой, дитё смотрела на меня с такой надеждой, с такой верой, что я начинала нервничать и теряться, совершенно не горя желанием спасать бедного, несчастного байкера.

Вот только чует моя печень, что…

— Ма, очу помочь! — Царевна величественно кивнула, упрямо пыхтя и глядя на меня исподлобья. — Очу! Низя устить!

— Манюнь…

— Ма-а-а!

— Маня…

— Очу!

— Марья…

Дочь выразительно шмыгнула носом, нижняя губа показательно задрожала. Теперь на меня смотрели уже два несчастных, полных обиды и грусти взгляда. И я с каким-то отчаяньем поняла, что против такой дозы грусти и слёз ни одни, даже самые железные принципы не выстоят. Да ёшкин кот же!

И как теперь, скажите на милость, быть категоричной и стойкой, когда на тебя смотрят две пары глаз аля кот из мультфильма «Шрек»? Сговорились, демоны!

* * *

Даже если Вас съели, всегда есть два выхода. Сия непреложная истина Кощею была прекрасна известна. И даже подтверждена на практике. Но вывалившись из чужого подъезда, байкер не мог понять, как быть, что делать и куда бежать.

А ещё, когда это его природное обаяние успело выдохнуться до такой степени, что одинокая мамочка не обратила на него ровным счётом никакого внимания?

— И чё делать-то теперь? — рассеяно почесав затылок, байкер уселся на скамейку. не имея ни малейшего представления как быть. Да что там! Он не то что представления, он даже понятия не имел, как выбраться из сложившейся ситуации.

Нет, можно было бы попытаться найти другого, менее вредного бухгалтера. Но вот порадокс! Ромычу теперь из одного упрямства хотелось уговорить Варвару на сотрудничество. Осталось всего ничего, понять как осуществить этот фигов финт ушами…

Словно в ответ на его тяжкие думы, дверь в подъезд открылась в очередной раз. И оттуда выскочил маленький трёхлетний ураган, тянувший отчаянно зевающую мать на буксире в сторону мелкого матиза, вырвиглазной расцветки. На пригорюнившегося байкера сама Варвара, вновь щеголявшая драными джинсами и майкой, правда теперь чёрной, внимания не обратила, что-то выискивая в карманах и сумке. А вот её ребёнок…

И заявила, авторитетным тоном:

— Ма… А дядя устный!

Только тогда бухгалтер почти экономист обратила внимание на своего утреннего визитёра. Но сочувствия или ещё каких признаков человеколюбия не выказала, продолжая что-то искать, машинально отвечая на вопросы ребёнка.

Да так, что сама не поняла, как оказалась в патовой ситуации на радость бедного финансиста. Марья, так кажется звали малышку, категоричным тоном выдала, что дяде быть «устным» нельзя. И что мама должна ему помочь. А когда мать попыталась отговорить девочку от этой затеи, принялась показательно шмыгать носом, крепко обнимая ноги байкера и выдавая безапелляционное «очу» на любые аргументы родительницы.

Кощей, глядя на это, не знал, то ли ему плакать, то ли смеяться. А так как сильнее всего ему, вообще-то, хотелось спать, принялся от нечего делать разглядывать свою невольную спасительницу.

Округлое личико и такая же ямочка на подбородке как у матери. Ясные, большие карие глаза в обрамлении пушистых ресниц, чуть вздёрнутый нос и тёмные, вьющиеся на концах волосы, сейчас собранные в задорные хвостики по бокам. Девочка даже на первый взгляд была здоровой, полной сил и бьющей во все стороны энергией.

А ещё, тут Ромыч сам не понял, как улыбнулся в ответ на улыбку малышки, Марья была похожа на маленькое солнышко, рядом с которым не хотелось ни грустить, ни ругаться. И, кажется, байкер начал понимать, чем это чудо могло покорить всю банду разом и почему друзья решили, что она его дочь.

Сходство определённое было. И пусть оно заканчивалось на глазах и цвете шевелюры, этого хватило, что бы обеспечить ржущей компании рокеров повод для бесконечных подколов.

Впрочем, чуяла его печень, если Варвара согласиться ему помочь, количество шуточек возрастёт в геометрической прогрессии! Особенно будут стараться Мих с Олегом, которым в своё время пришлось выслушать все его высказывания о том, что все беды от баб и из-за баб. Ох и оторвутся они на бедном Кощее…