- Я почти умер от потери крови, когда в день ее смерти разбил окно, после того, как закрыл ее глаза.

- Мне повезло больше, не так ли? - спросила она.

- Я не знаю, как жила бы без моего ребенка. Но я полагаю, что выжила бы. Вы же выжили.

- Долгое время,- произнес он.

- Люди даже не хотят, чтобы боль ушла. Кажется предательством существовать без боли, позволять себе хоть час прожить без мыслей об умерших.

- И это естественная боязнь забвения, словно это доказывает, что мы не по-настоящему любили их. Но, кажется, жизнь мудрее нас. Боль становится легче. И мы снова улыбаемся. Со временем, готовы жить снова.

- Да, - согласилась она.

Он сверху вниз посмотрел на нее. Но ничего не спросил. Это было бы дерзко. Есть ли у нее что-то или кто-то, чтобы жить не только для сына? Сможет ли она продолжать жить, как и он. Факт, что она была незамужней матерью, обрекал ее на жизнь на задворках общества навсегда. Был ли конец ее позору, как был конец его одиночеству?

- Танцевать, с тоской произнесла она, прежде чем он смог что-либо сказать, смотря в сторону, где показался вдовий домик.

- Как замечательно было бы танцевать.

Кажется, она внезапно поняла, что сказала. Она покраснела и посмотрела на сына.

- Он, должно быть, очень тяжелый.

- Закари, спускайся вниз, дорогой, беги вперед и открой калитку.

- Вы зайдете на чай, сэр?

- Я отсутствовал дольше, чем предполагал, - ответил виконт, спуская ребенка с плеч.

- Думаю, мне лучше вернуться домой. Но благодарю Вас за приглашение.

Он не мог придумать повод увидеть ее снова. И захочет ли он ее видеть? Он приехал поучаствовать в беззаботном и веселом домашнем празднестве, а не потакать горькой сладости воспоминаний с кем-то, у кого похожий жизненный опыт. Он приехал ухаживать за леди Евой Ганновер, а не заводить дружбу с ее старшей сестрой.

Но он хотел видеть леди Барбару снова, признался он себе, когда они остановились, и он посмотрел на ее красивое лицо. И неожиданно лорд Брэндон понял, что дало ей такую красоту. Восемь лет назад, она, наверное, была очень хорошенькой, как ее сестра сейчас. Но за эти восемь лет, страдания и любовь оставили свой отпечаток на ее лице, и спокойствие и знание жизни в ее глазах. В итоге, леди Барбара стала красивой.

- Возможно, я навещу Вас вместо завтрашнего приглашения, или, на худой конец, за день до моего отъезда, - произнес он.

- Можно?

Ее глаза улыбались ему.

- Мы будем вам рады, сэр,- ответила он.

- Но вы не должны чувствовать себя обязанным прийти.

- Я знаю, что в Дарем холле дни расписаны по часам различными.

- Не ругайте его слишком сильно, когда останетесь вдвоем, - попросил виконт, подмигнув ей.

- Мальчики всегда беспечны. Все они такие.

- Я заметила, - сказала она.

Не отдавая себе отчета, он взял ее руку в свою, пожал, помедлил, и поднес ее к губам.

- Я сожалею о Талавере, - произнес он.

- А я сожалею об изнурительной болезни, - промолвила она.

- Но жизнь продолжается.

Лорд Брэндон снова пожал ее руку, отпустил, и помахал Закари, который качался на калитке. Он повернулся и полный сожаления пошел по дороге к главному дому и к веселью приема в честь Святого Валентина.

Конечно же он не пришел на следующий день, но это не имело значения, ведь она, на самом деле, и не ожидала его. Барбара действительно отложила свой еженедельный послеобеденный визит к пожилым папиным арендаторам. Но у нее был предлог. Когда-то она пообещала просмотреть платяные шкафы со своей экономкой, вот этот день настал. К тому же, ее сын обнаружил, что ему нравится арифметика, и Барбара провела время с ним, давая ему столбцы чисел, чтобы решать примеры.

Он не пришел. Она не ждала его.

Виконт Брэндон добрый джентльмен, он симпатизировал Закари и доставил ему радость на озере. Он терпеливо работал над лодкой, пока она не поплыла. Она все еще видела его, сидящего на холодной земле, хмурясь игрушке, пока Закари сидит на коленях напротив него и смотрит, его макушка касается щеки лорда Брэндона.

И он был добр к ней. Восемь лет она ни с кем не поддерживала отношений, кроме как с семьей и с папиными арендаторами и рабочими, и людьми в деревне. Она ожидала от джентльмена, и аристократа, замешательства и отвращения, как только он поймет, кто и что она. Виконт не только продолжил обращаться с ней вежливо, но даже выражал симпатию и понимание.

Это странно, неужели она влюбилась в него? Было бы странно, если нет. Бедная, изголодавшаяся дурочки, думала она, сортируя белье и предаваться мечтам о единственном джентльмене, заметившем ее за восемь лет. О будущем муже Евы.

Внезапно Барбара порадовалась тому, что они с Евой не близки, что та избегает ее, когда это возможно, как будто ее позор заразен. Она не хотела бы быть близка с сестрой, когда та станет виконтессой Брэндон. Ее интересовало – будет ли Ева счастлива с ним. Но гораздо больше ее интересовало, будет ли он счастлив с Евой. И, наконец, она поняла, почему Ева его так описывала. Ева не могла в полной мере оценить его доброту и мягкость.

Барбара обняла стопку простыней, и смотрела в пространство. Она чувствовала прикосновения его рук на себе, неожиданную силу и твердость мускулов груди и бедер. Она слышала его голос, шепчущий успокаивающие слова ей на ушко. Она чувствовала запах его одеколона и его теплый мужской запах.

Бедная изголодавшаяся дурочка, снова подумала она, и вернулась к своей работе с удвоенной энергией. Вероятно, она не увидит его снова. Барбара сомневалась, что ее пригласят на свадьбу. Да она не хотела бы пойти, даже если пригласят.


Он приехал вечером следующего дня. Уже было темно. Закари спал. Леди Барбара сидела в гостиной, работая над шалью для миссис Уильямс, которая была стара и постоянно мерзла, даже в летние месяца. Она вспоминала день Святого Валентина восемь лет назад и посмотрела на шкатулку с красным сердцем, которую она вышила для Зака. И на серебряный медальон в виде сердца, подаренный им с обещанием нарисовать его миниатюру, как только будет возможно, и вставить ее внутрь. Медальон все еще был пуст.

Она услышала стук в дверь, и крючок для вязания замер в ее руках, пока она ждала слугу, чтобы ответить. Множество людей может прийти, твердила она себе, даже в столь поздний час. И нет разумной причины, чтобы сердце билось так сильно. И нет причины верить, что это виконт Брэндон.

Но это так. Она встала, поскольку ее слуга объявил о приходе виконта, и то быстро вошел в комнату, улыбаясь ей. Лорд Брэндон был одет по-вечернему – в облегающее пальто и шелковую рубашку, и элегантно повязанный шейный платок. Он выглядит потрясающе красиво, подумала она, в душе высмеивая свою реакцию. Она вела себя как школьница.

- Неподходящее время для визита,- сказал он.

- Я пришел принести извинения за то, что не смог прийти вчера или сегодня днем. Я боюсь, что вы были правы. Едва ли не каждая минута прошедших дней была распланирована. Определенно, скука в Дарем Холле никого не беспокоила.

- Ну вот, я извинился и немедленно уйду, если вы хотите.

Она должна отослать его. Его присутствие в ее доме неприлично. Но что значила пристойность с ее репутацией? К тому же, она не хотела прогонять его.

- Не присядете ли, милорд? - официально спросила она, указывая на стул у огня.

- Я прикажу подать чай.

- Пожалуйста, не рассчитывайте на меня, - усмехнулся он.

- Я слишком много ел и пил в предыдущие несколько дней.

Но все же он подошел к стулу и ждал, пока она сядет, чтобы поступить так же.

- Как Закари? Упал ли он в какое-нибудь озеро за эти два дня?

- Нет, - улыбнувшись, сказала она.

- Но он долго и утомительно рассказывал Бену, нашему слуге, и Уильяму, сегодня ранним утром, как Вы превратили его лодку в мореходную.

- Знаете, Вы стали великим героем.

Он усмехнулся.

- Вот, что случается, когда у тебя есть целая армия племянников и племянниц, - произнес он.

- Кажется, я спотыкаюсь о них, куда бы я ни повернулся на наших семейных сборах. Полагаю, потому что я не женат и у меня нет собственной семьи, я кажусь прекрасной игрушкой тем, кто не может привлечь внимание матери или отца.

Барбара подумала, что вероятнее всего это происходить из-за того, что в виконте чувствуется определенная доброта и готовность развлекать детей, как людей, имеющих значение, но она не высказала свою мысль в слух.

- Позже в большом доме должны были быть шарады,- объяснял он.

- Но у дам после обеда возникли важные дела. Что-то делать с валентинками, предполагаю что-то связанное с чем-то таинственным и веселым. Поэтому джентльменов выслали в бильярдную.

- Я сбежал.

Она улыбнулась.

- Вы не любите череду одинаковых развлечений, милорд? - спросила она.

- Я думала, именно из-за них люди проводят сезоны в Лондоне и посещают такие места, как Бат и Брайтон, и ездят на домашние приемы.

- Но все так неистово развлекаются, промолвил он, - Что одному не хватает времени просто наслаждаться.

Он улыбнулся.

- И если Вы находите в этих словах смысл, Вы должно быть, в самом деле, очень умны.

Она тоже улыбнулась.

- Значит я очень умная,- сказала она.

- Разве это не прекрасно, сэр, иметь возможность кататься с другими людьми, разговаривать с ними, играть с ними и танцевать с ними, когда угодно?

- Да, это так. Его улыбка была мягкой.

- И главные слова «когда угодно».

- Я полагаю, не намного приятнее чувствовать себя вынужденным развлекаться, чем вынуждать себя избегать этого.

- Это то, что случилось с вами?

Она притянула шаль к себе и продолжила вязание.