– Спасибо, доктор, – автоматически поблагодарил Стаховский.

Подумав при этом: «Ну не хреново я себя наказал-то, от души, можно сказать, приложил».

Родня Стаховского, понятное дело, пребывала в полном шоке от случившегося с ним несчастья. Но не в причитаниях: ах, боже мой, какой кошмар, бедненький ты наш, не в рыданиях, а в таком действенном шоке, предпринимая все необходимые меры для лечения и восстановления Яна. Для начала его перевезли в московскую клинику, ну это родная компания постаралась, организовав медицинский вертолет и самолет. Вот в Москве и началось основное лечение и реабилитация Яна.

Стаховский всегда посмеивался над тем, что здоровый образ жизни, так модный нынче ЗОЖ, требует офигительных средств и вложений, которые нормальному человеку можно заработать только бесконечным и очень нездоровым вкалыванием с утра до ночи. Понятное дело, что можно в простоте и не в напряге – плавать, бегать, зарядку делать – наливаться, так сказать, здоровьем а-ля натюрель. Да только вы многих знаете, кто способен самостоятельно упорно, регулярно делать зарядку, соблюдать режим и все остальное? Вот именно – нынче без тренера в фитнес-клубе даже правильно не присядешь. А они, все эти спортклубы, услуги инструкторов, тренажеры, спа-салоны, экипировка, спецпитание, стоят охренительных денег. А если ты к тому же увлечен более крутым спортом, так это и вовсе пылесос для твоих финансов – горнолыжная экипировка и стоимость курортов, яхтенные дела, туризм и так далее. Но, как удалось выяснить Яну принудительным экспериментальным путем, оказывается, дороже здоровья – только лечение.

Ян достаточно быстро и уверенно шел на поправку, чему в большой степени способствовало его изменившееся восприятие жизни, его новая осознанность себя, своей личности и глубокая духовная наполненность. Он не воспринимал инвалидность как горе, беду или как некую жесткую ограниченность, с самого начала настроившись на полноценную, интересную жизнь, пусть и в условиях новых реалий, к которым надо просто приспосабливаться. Он практически сразу наметил главные, определяющие цели и планировал этапы и способы их достижения.

Понятное дело, процесс исцеления не был легким и простым, даже с учетом столь сильного душевного настроя и мотивации на исцеление. Травмы у Яна были тяжелые, и первое время его донимали бесконечные мучительные боли. Но это еще ничего, это можно было и перетерпеть, а если становилось совсем уж невмоготу, то и укол обезболивающий попросить у медсестры. А вот безумные фантомные боли в ампутированных ногах – это было нечто. Они начинались внезапно, как правило ночью, и буквально изматывали Стаховского – ныли и болели каждой частичкой сломанных, раздробленных костей, разорванными мышцами, сухожилиями и связками. Или вдруг начинали дико чесаться, доводя до исступления. А вот эту боль и эти ощущения невозможно было снять уже никакими медикаментозными препаратами.

Только глубокой медитацией, осваивать которую Стаховскому пришлось срочным порядком, да еще определенной молитвой и работой со своим сознанием. Ничего, справился. Справился.

В общей сложности Стаховский провел в различных клиниках, реабилитационных центрах и санаториях около полугода, и на эту канитель ухнули, как в пропасть, все его сбережения, которые он не так чтобы и копил, но которые все же имелись у него на нескольких счетах. С помощью родных Ян продал свой автомобиль премиум-класса, квартиру в Москва-Сити, в здании «Меркурий-Сити-тауэр», приобретя взамен гораздо меньшую по площади, но более удобную и приспособленную для инвалида-колясочника в достойном новострое. И купил дом в Подмосковье, в замечательном, красивейшем месте. Ян всегда думал, что если решится купить дом, то тот обязательно должен находиться на какой-нибудь возвышенности, лучше на высоком косогоре или холме, чтобы из окон открывалась настоящая панорама дивной красоты. Пастораль.

И словно его желания, ожидания и мысли, толком-то до конца даже не оформленные в четкую, конкретную картинку, скорее, на уровне интуиции, услышал кто. Пересмотрев в интернете несчетное количество предложений – от небольших коттеджей и избушек до монументальных строений с закосом под усадьбу или замок, – в результате Ян нашел такой дом, который подошел ему идеально.

Надо отдать должное – руководство его компании не бросило Стаховского в беде, когда стало ясно, что теперь он инвалид. Нет, помимо того, что они организовали весьма дорогостоящую транспортировку Яна в Москву, ему помогали попасть к высококлассным врачам, поддержали финансово, не намекали об увольнении, чтобы не мозолил глаза важным клиентам своей инвалидностью, когда Ян полностью восстановился. И предложили иную работу – в отделе стратегического планирования, программистом, причем с весьма нехилой зарплатой, конечно, не сравнимой и даже близко не стоявшей с его прежними доходами, но очень даже достойной.

Стаховский поблагодарил и отказался, четко понимая, что его будущее не связано более с этой компанией. И вообще с коммерцией как таковой. Все это теперь находилось вне сферы его жизненных устремлений, интересов и развития.

Еще лежа в больнице, Ян начал усиленно заниматься восполнением знаний о новых тенденциях, открытиях и прорывах в современном программировании. Все годы после своего ухода из науки он старался быть в курсе достижений и новаций в этой области, и в математике, понятное дело, тоже. Но это абсолютно разные, несопоставимые вещи – быть погруженным в науку, плотно, профессионально занимаясь предметом изучения, и периодически что-то там почитывать, изучать и в редких случаях озарения применять какие-то новые приемы. Вот Ян и погрузился, словно заново в аспирантуру поступил.

А тут еще так получилось, что до его университетского научного руководителя дошла информация о несчастном случае, произошедшем с Яном, и тот пришел навестить в клинике бывшего и, к слову сказать, любимого ученика. Увидев Владимира Архиповича, после стука и разрешения войти появившегося в дверях его отдельной палаты, Ян настолько обрадовался, что чуть слезу не пустил.

Первые минуты Владимир Архипович обращался со Стаховским преувеличенно бодро и очень осторожно, боясь обидеть Яна, потревожить его психическое состояние, как обычно общаются здоровые люди с тяжело больным человеком, опасаясь неудачным словом-намеком зацепить тему его увечья или болезни. Но очень скоро он понял, что его бывший ученик находится в прекрасном расположении духа, на жизнь не сетует, мало того – полон идей и серьезных намерений насчет обустройства своей будущей жизни.

Они долго проговорили в тот его первый приход, Ян рассказал, как попал в лавину, поделился планами на будущее и попросил помощи в наверстывании упущенного в науке, в программировании. С этого момента, под руководством Владимира Архиповича, учеба Стаховского приобрела упорядоченный и более глубокий характер.

Кстати, насчет психического состояния. Интересный момент был.

Подыскивая себе работу, Стаховский столкнулся с вопросом интеграции инвалидов в нашу жизнь. Толкуют об этом много и часто, нынче это модная тема, давят на жалость и сознательность граждан и чиновников, приводят в пример тех, кто справился с проблемой и сумел нормально встроиться в общество. Да только все это так – пшик, болтовня в эфире. Нормально интегрироваться в жизнь способны лишь единицы, те, кто обладает устойчивой психикой, достаточным характером, упорством и желанием жить насыщенной и полной жизнью, то есть люди сильные, целеустремленные. И еще те, у кого имеются приличные средства для максимального улучшения своей инвалидной действительности.

А остальные… Вот вы часто видите и встречаете в городе инвалидов-колясочников? Даже не припомните, когда это было и было ли вообще? И это не потому, что они не существуют в природе или их очень мало, а потому, что для полноценной жизни в социуме у инвалидов нет условий.

Например, метро. Какие варианты? Да, сейчас на некоторых станциях сделаны лифты. Вопрос на засыпку – лифт куда? Ответ – в холл станции, когда в нее ведут ступеньки, а дальше большой привет – эскалатор. Пробовали преодолеть его на инвалидной коляске? Мамы с младенцами в колясках, наверное, лучше остальных поймут, о чем речь.

Большинство людей живут в типовых домах, в которых узкие лестничные пролеты и лифты-коробочки метр на полтора, туда и детские-то коляски с трудом помещаются, а уж инвалидные… А такси, автобусы, маршрутки, магазины, фитнес-центры и так далее, так далее.

Одним словом, темка такая, хреновенькая.

Но, вообще-то, не о ней в целом, а об одном из частных моментов. Для того чтобы инвалиду разрешили работать в сфере услуг, связанных с дошкольным и школьным образованием, он должен пройти что-то вроде психологической экспертизы. Не, не подумайте, что преподавателем, никто не пустит инвалида-колясочника преподавать в школе. Не потому, что запрещено, а такая вот негласная договоренность, чтобы не травмировать психику детей, кроме, пожалуй, инклюзивных школ.

Да, собственно, Стаховского интересовал иной образовательный аспект. Одной из сфер его новой деятельности стало сотрудничество с неким Центром развития для детей-инвалидов, для которых Ян, с группой единомышленников из числа родителей таких вот деток, профессионалов в медицинской области и во всем, что связанно со спецификой этой проблемы, создавали специальные компьютерные игры, развивающие мышление, сознание, когнитивные навыки, реакции, увеличивая работу нейронных связей в мозгу.

Такое непростое, очень интересное и, главное, важное направление.

Вот на этом месте и случился затык. Для того чтобы получить разрешение на работу в данном виде деятельности, Стаховский обязан был предоставить справку от психиатра о своем замечательно здоровом состоянии психики. И Министерство образования направило его к своему конкретному специалисту.

Бог знает, чем руководствовались, назначая этого человека на эту должность, только нервы он Яну вымотал изрядно. Прогнав вопросами по всяким специальным тестам, психиатр принялся вести со Стаховским задушевные беседы, пытаясь вызнать у того, насколько глубоко его депрессивное состояние. Когда Ян понял, о чем толкует доктор в весьма завуалированном виде, то по наивности своей начал было разуверять специалиста: