– Так я же умер? – удивился Ян.

– Ты продолжаешь мыслить категориями ограниченного человеческого разума, – улыбнулся Наставник и предложил, поведя широким жестом руки: – Оглянись, посмотри вокруг, разве ты видишь какие-то ограничения? Закрой глаза, выключи сознание и почувствуй снова Любовь.

Ян последовал наставлению, закрыл глаза, перейдя на внутренний взор, и в тот же миг все его чувства и ощущения снова переполнило невероятной бесконечной, наивысшей Любовью, и он растворялся в ней, испытывая неописуемый восторг. Восторг на грани полного единения, на грани конечного умирания как объединения со всем Сущим.

– Так и твой разум, – прозвучал голос Наставника в его сознании, – не имеет границ. Ты идешь за своей душой и формируешь свою жизнь в соответствии с ее замыслом или отклоняясь от ее первоначального замысла, но в любом случае ты проходишь уроки. Человеку дано право выбора. Никто не заставляет человека идти тем путем, который он избирает. Но внутренний баланс светлого и темного в человеке сам судит его, выносит вердикт и наказывает. Подавляющее большинство людей живет неосознанно, не утруждая себя осмыслением своих страхов, своих подсознательных программ и мыслей, которые на самом деле и формируют его действительность. Так устроена душа, соединенная с телом: о чем постоянно, бесконечно думает человек, то обязательно реализуется в том или ином виде в его жизни, в его делах, в его болезнях. А поскольку люди чаще и больше всего думают о том, что их пугает, о своих несовершенствах, винят себя за то, что сделали или не сделали, то и получают это в реализованном виде. Любовь же Создателя принимает человека таким, каков он есть, со всеми его ошибками, потерями и победами, мыслями и пороками, ожидая от него лишь одного – осмысления своих уроков, прощения себя и других и наполнения своей сущности истинной Любовью. Это наивысшая задача человека воплощенного – получение знаний и наполнение Любовью. И каждый урок, каким бы он ни был, положительным или глубоко отрицательным, ценен для человека. Ты давно чувствуешь, что все дальше и дальше уходишь от своего истинного предназначения, от радости творчества твоей души. Вспомни, как часто у тебя проскальзывали мысли, вызывающие сожаление и легкую печаль по упущенному, когда ты думаешь: а вот этот процесс можно описать вот такими формулами, а эти переговоры можно разложить вот в такой алгоритм и написать программу. Или вдруг озарит тебя интереснейшей идеей, и ты с сожалением вздыхаешь, что нет времени и возможности засесть плотно за ее разработку, и забываешь о ней.

И от этих его слов в голове Яна неожиданно вдруг вспыхнули яркие, подробные воспоминания о таких вот мыслях, о которых напомнил Наставник, проскочила бесконечная череда тех ситуаций и моментов, когда он именно так и думал и сожалел о невозможности углубиться в математические расчеты и программирование.

– Да, – улыбнулся ему понимающей, немного печальной улыбкой Наставник. – Вот ты себя и наказал. Жестко наказал. Но твой жизненный путь еще не закончен.

– Я должен вернуться? Прямо сейчас? – спросил Ян, чувствуя какую-то детскую жгучую обиду, словно его отлучали от чего-то невероятно важного, от самого прекрасного на всем свете, словно младенца от тепла, заботы и любви матери.

– Это всегда с тобой, Ян. Как и с каждым человеком, – успокоил его Наставник. – Ты можешь в любой момент почувствовать, впустить в себя эту Любовь, достаточно успокоить сознание, остановить суматошный бег мыслей и вспомнить то, что чувствуешь, в чем растворяешься и что переживаешь сейчас. Ты научишься и многое поймешь. Но мне надо кое-что еще показать и объяснить тебе. Идем.

И непонятно откуда вдруг внизу под ними образовался огромный, великолепный голубой шар Земли, и они стремительно понеслись к ее поверхности, пролетели через верхние слои атмосферы и оказались над наваленным лавиной снегом, под которым находилось тело Яна.

– Я покажу тебе ту информацию, которую ты способен понять, осмыслить и принять в данный момент, – сказал Наставник. – Захочешь познать больше – найдешь пути постижения.

И сознание Яна внезапно наполнилось яркими иллюстрациями житейских ситуаций, поясняющими те истины и законы, которые объяснял ему Наставник. Они промелькнули стремительно, но показались невероятно подробными, точными и яркими.

– Тебе пора, – закончил их общение Наставник. Улыбнулся…

И Ян с шумом втянул в себя крохи воздуха, чудом каким-то еще остававшиеся в минимальном пространстве его снежной могилы, и ощутил сильнейшую боль и тяжесть своего физического тела, навалившуюся как удар изнутри. И тогда, распрямив ладонь, плотно прижав пальцы друг к другу, словно лезвие лопатки, собрав все оставшиеся у него силы и вложив в один рывок всю еще сохранившуюся в нем энергию и силу намерения, Ян выбросил правую руку вверх, еще и еще раз, пробивая те самые тридцать сантиметров спрессованного снежного пласта над головой, отделявшие его от воздуха, от жизни.

Как позже выяснилось, Яна спасла совокупность нескольких факторов, сложившихся в одну большую удачу. Первое, он не забыл перед спуском положить во внутренний карман и активировать бипер, то есть электронный маячок-навигатор, определявший его местонахождение через спутник по системе геолокации, по которому в конечном итоге его и отыскали спасатели. Второе, Ян находился не перед самой лавиной, а с левой ее стороны, и его решение резко, на девяносто градусов, сменить траекторию движения и рвануть прочь было единственно верным, потому лавина и зацепила его лишь самым краем, и только благодаря этому Ян оказался не погребенным под многометровым слоем снега.

Но этот же фактор в какой-то мере стал и трагическим для него. Поскольку Стаховский находился на самой границе тела лавины, то его не накрыло под снежной массой, а бултыхало и колотило, как щепку в речном буруне.

Третьим фактором, как ни странно, оказался случившийся с ним приступ паники, заставивший биться в яростной истерике, тем самым утрамбовывая снег вокруг себя, что позволило освободить руку и голову. Четвертое – это его самообладание, сила воли, подвигшая взять себя в руки, подавить панику, оценить свое положение, включив критический анализ ситуации, и заставить себя действовать, занять сознание продуктивным делом. Ну, и пятое…

А пятое – наверное, скорее, первое и самое главное – его вернули назад в жизнь. Кто? Без ответа вопрос…


Стаховский снова надолго замолчал, погрузившись в свои воспоминания и размышления. Марианна не тревожила его молчания и мыслей, даже старалась не двигаться, чтобы не беспокоить, давая ему возможность умиротворить свое внутреннее состояние после такого невероятного рассказа и откровения. Она понимала, что он поведал ей лишь какую-то толику из всего того, что пережил тогда, малую часть того метафизического опыта, который получил, и тех духовных откровений, что понял и постиг в момент смерти. Как и понимала, почему он умолчал о многом.

Существует такое понятие в философии – quale, или qualia во множественном числе, – это индивидуальные чувства и ощущения человека, которые невозможно описать, которым невозможно дать физическое, научное обоснование.

У каждого человека есть чувства, эмоции, ощущения, духовные и нравственные переживания и мысли, которые принадлежат только ему одному, его личности, его откровению с самим собой, его душе. Внутренний космос человека, в который никому, кроме него и Бога, нет доступа. То самое его сокровенное квеле, что составляет стержень каждого человека, его неповторимую индивидуальность, его мир, его сущность.

– Лежа в той белой могиле и ожидая спасателей, – заговорил вновь Ян, так и не отрывая взгляда от превратившихся в уголья поленьев в камине, – я многое передумал, прокрутил в голове всю свою жизнь, осмысливая ее иным, измененным сознанием и понимая уже закономерности иного порядка. И вдруг понял, что в моей жизни, по сути, не было ничего выдающегося, кроме смерти. Все переменилось во мне, в моем восприятии жизни, бытия как такового и смерти. Я умер, и родился другой человек. Как бы базовая начинка, платформа – все тот же я, а вот наполнение совсем другое. Иногда, для того чтобы измениться и понять что-то на самом деле важное, истинное про себя и свою жизнь, иногда надо умереть. Знаешь, как говорят настоящие тренеры по боевому самбо: «Если боишься смерти – умри, тогда тебе больше будет нечего бояться».

– А твои друзья? – спросила Марианна.

– Левку с Гариком почти сразу накрыло, они спускались впереди лавины, Пашка с Олегом справа от нее. Вот их нашли в тот же день, ближе к ночи. Олег выжил, его отбросило под ствол большой сломанной сосны, которая смягчила удар снежного заряда, а под ее ветками образовался воздушный карман. Это его и спасло. Поломало, правда, очень сильно. Больше года по больницам, десятки операций, инвалидность. Но ноги при нем, двигаться, ходить может. А все остальные… Левку с Гариком достали только летом.

Яна нашли и откопали через семь с половиной часов после схода лавины. Семь бесконечных долгих часов, за которые он стал другим человеком.

Поймавшая его в свои беспощадные лапы лавина несла, крутила и молотила Яна внутри себя, колотя о камни и деревья, поломав четыре ребра, левую руку, ключицу, приложив несколько раз головой, нанеся травмы внутренним органам и раздробив о скалистый выступ голени обеих ног – осколки костей только чудом каким-то не пробили артерии.

Когда Ян пришел в себя на больничной койке, отходя после наркоза, у его кровати сидел доктор в медицинском синем костюме, такой бодрый здоровячок лет за сорок, который, лучась оптимизмом, сообщил Стаховскому, что тому ампутировали обе ноги ниже колен, а в остальном все не так уж и плохо – ушибы внутренних органов заживут, обморожение у него серьезное, но не критическое, полечим, переломы срастутся, сотрясение пройдет и все будет замечательно, поскольку у Яна исключительно здоровый и сильный организм.

В стиле «прекрасной маркизы», у которой все хорошо, за исключеньем пустяка.