– Да ладно, – успокоил друга Ян. – Эти не взяли, другие возьмут. Ты, с твоей харизьмой, – иронично, через мягкий знак, произнес Стаховский недавно появившееся в обиходе страны словцо, – с наглой мордой и батиным «Ролексом» везде пройдешь, как тот ледокол. Даже удивительно, как они такого красавца упустили.

А Тимофей завелся вдруг не по-детски, обиделся-засопел, что-то его зацепило обидное в подколках Яна.

– Да тебя тоже не взяли бы со всеми твоими универами, аспирантурами и харизьмами, – пробухтел он, насупившись.

– Меня, предположим, взяли бы, только мне оно не надо, – отмахнулся от глупой ерунды Ян.

– А вот хрен, не взяли бы, ты их мальчиков в костюмах чуть ли не от Армани не видел, и девахи тем мальчикам под стать: каблуки, юбчонки в облипку, и хоть ножки-попки, но с мозгами будь здоров, почище твоих университетских, может, будут. Это ж не совок какой, а канадская организация, пусть даже условно и совместная с российской, да только где та российская, сплошь фирма сидит.

И то ли они пивка в тот день перебрали под свежих ростовских раков, привезенных двоюродным братом Тимохи, то ли что-то перемкнуло и взыграло на сей раз у Яна в голове и натуре, но слово за слово парни так распалились, что зарубились на «слабо», что Яна влегкую возьмут сразу же в ту канадскую хренотень фирменную на работу.

– Менеджер, – показательно кривился от самого слова захмелевший Стаховский, – это ж не профессия даже, а пшик дутый какой-то. Сейчас этих менеджеров как муравьев в лесу развелось, куда ни плюнь, обязательно в менеджера попадешь.

– Математик тоже не профессия, – парировал ему друг закадычный, обижаясь на столь пренебрежительное отношение к его, можно сказать, призванию и добытому ежесеместровым заносом денежных «кирпичиков» преподам высшему образованию.

В общем, забились чисто пасаны, и буквально через день, раззадоренный не на шутку, Ян отправился-таки в ту самую неприступную канадскую компанию – предлагать свою кандидатуру в служащие.

А его взяли да и приняли, правда, пока на испытательный срок, с небольшой отсрочкой на время сдачи экзаменов в аспирантуре.

Стаховский откровенно офигел. Вывалился из стеклянных дверей здания на Бульварное кольцо, на котором располагался офис фирмы, тупо рассматривая мчавшиеся мимо машины, совершенно обескураженный, не понимая – и что дальше? Что, бросать аспирантуру, задвигать начатую уже кандидатскую диссертацию и идти работать менеджером?

Серьезно?

Да с хрена ли? Спор он выиграл, и нужды продолжать этот фарс больше нет. Но какая-то предательская мыслишка зацепила что-то в его сознании такое упертое – упоминание Тимкой, что менеджмент – это, между прочим, тоже наука, и не менее фундаментальная, чем математика, и пойди-ка ты попробуй, ни фига у тебя не получится без знаний.

Ладно, решил Ян, попробую. Год, не больше – определил он себе срок. Экзамены в аспирантуре сдам, хрен с той диссертацией, потом вернусь в науку и допишу.

Экзамены он, понятное дело, сдал, причем блестяще, и привел своего руководителя в полнейший шоковый ступор, когда объявил, что задвигает на время диссертацию и уходит работать, объяснив, правда, куда и почему. Тот посмотрел на него ошарашенно, а потом так отругал, что Яну стало ужасно совестно и чувствовал он себя полным идиотом, но… уже заело-перемкнуло в мозгах, решение было принято, и загорелся азарт попробовать победить в другом, совершенно неизвестном ему деле, мало того, не сильно-то и почитаемом.

И он попробовал, да так, что через тот самый данный себе год уже возглавлял подразделение, объединявшее в себе три отдела, в той самой иностранной компании и пёр дальше по карьерной лестнице с четко просматриваемой весьма блистательной перспективой впереди. И как-то останавливаться, вспоминать о данном себе сроке не собирался.

Однажды, как-то совершенно неожиданно, ему позвонили из крупной российской компании и пригласили на встречу. Честно говоря, Стаховский офигел немного от такой заявки, но ему сообщили, что его приглашает для разговора человек такого уровня, которому не отказывают по определению, когда тот предлагает вам встретиться.

– Вы уж извините, Ян Валерьевич, но мои помощники собрали о вас некоторую информацию, – произнес один из руководителей компании с интонацией, не предполагавшей извинение, когда ошарашенный Ян, повинуясь приглашающему жесту хозяина, присел за стол в переговорной комнате, недоумевая, почему вот этот человек лично беседует с ним, настолько они находились в разных социальных и жизненных измерениях. – Мы изучили ваш профиль. Могу сказать, что вы произвели на нас приятное впечатление, без всякого сомнения, вы наделены талантом и блестящим острым умом ученого. Позвольте спросить, что заставило вас, при столь великолепных данных, внезапно уйти из науки и наняться на работу простым менеджером? Не объясните мотивы вашего поступка? – с живым интересом спросил мужчина, внимательно рассматривая Стаховского.

Ну, Ян и объяснил. Мотивы. Подавив тяжкий вздох – не признаваться же, что при всем своем блестящем уме поступил как полный дебил, когда повелся, как пацанчик неразумный, на «слабо». Сослался на научный интерес, вызванный спором с другом, завернул что-то про жизненные исследования.

– Ну что ж, ученый интерес, без сомнения, дело захватывающее, – не то похвалил, не то завуалированно посмеялся визави и перешел к делу: – Мы хотели предложить вам перейти в нашу компанию на неплохую стартовую позицию. Нам нужны талантливые молодые люди, да и не хватит ли вам работать на иностранную державу, Ян Валерьевич? – с легкой иронией поинтересовался мужчина. – Или вы себе уже все доказали, освоили менеджмент в полной мере и думаете вернуться в науку?

А вот это были не просто вопросы, пусть и произнесенные в виде легкой шутки. На минуточку, основная специальность Стаховского – программист, а это, однако, стратегический фонд любой страны по нынешним-то временам… А если учесть, что эта компания одна из самых крупных, да еще и с большим государственным долевым участием…

Одним словом, Ян предложение принял.

Спустя годы, пережив личную трагедию, оглядываясь назад, он поражался, каким надо было быть клиническим идиотом, чтобы, имея талант и призвание, увлеченно занимаясь тем, что любил больше всего на свете, делая первые интересные шаги в науке, бросить все из-за какого-то тупого спора с другом не в самом трезвом состоянии, упереться и заняться совершенно не своим делом. Но, как и у всякого настоящего ученого, у Яна, что называется, взыграло, и, коли попал в эту историю, хотелось довести эксперимент до какого-то яркого завершения и мощного вывода.

К тому же, как любому молодому человеку, ему казалось – подумаешь, еще вся жизнь впереди, все успею: и вернуться к любимому делу, и все наверстать.

Вот не поощряет вообще-то жизнь такую фигню, не любит она, когда ее откладывают на потом, не принимает «черновиков», взимая весьма высокую плату за пренебрежение к ней и несерьезное, наплевательское отношение к тем дарованиям, коими она награждает человека.

Но все это Ян поймет гораздо позже. И поймет, и расплатится по счетам.

А тогда он делал стремительную карьеру, с азартом и увлечением, через несколько лет став одним из ведущих топ-менеджеров компании с заоблачными зарплатами и возможностями. Но и программирование с математикой не оставлял, занимаясь в свободное время и для души, и для того, чтобы постоянно находиться в курсе всех современных новаций и тенденций, не выпадать из науки совсем уж окончательно. Иногда писал-придумывал кое-какие интересные программные находки и отдавал, разумеется за солидную премию, отделу стратегического планирования компании, четко понимая, что проходят все его программные наработки через научный отдел и службу безопасности. Да пусть, лишь бы толк был. И толк был, как научный, так и финансовый.

Стаховский, конечно, не «шел по жизни смеясь» мажорчиком беспечным, ведь для того, чтобы совмещать работу управленца топ-уровня и пусть и немного, но все же программирование и математику как науку, ему приходилось работать в режиме «двадцать четыре на семь», порой в самом прямом смысле. И спать долгие годы не больше четырех, чаще трех часов в сутки, если учесть, что в эти часы часто приходилось встраивать еще секс и занятия спортом. К тому же Ян постоянно, бесконечно учился, осваивал что-то новое, приобретая навыки и знания, которые помогали ему в достижении наилучших результатов в работе. Например, основы искусства ведения переговоров и специализированный курс психологии. Немного НЛП, в части делового общения, психоанализ, самоанализ, курс самоконтроля и управления своими реакциями и эмоциями.

Навыки и механизмы, без которых практически невозможно существовать и достойно работать на высшем управленческом уровне.

Как его сил и здоровья хватало на такие колоссальные нагрузки, наверное, он и сам бы не смог ответить. Но Ян был молод, полон кипучей энергии, замыслов, идей и планов, таланта и амбиций и, слава предкам и Богу, обладал крепким здоровьем.

Зато про его отдых всегда четко помнило начальство, которое строго следило, чтобы ценный кадр их компании полноценно восстанавливался. Разбивали причитающийся Яну по законодательству полуторамесячный отпуск на три равные части в году, присылали Стаховскому «напоминалки» и отправляли, порой приказным образом, в отпуск куда подальше.

Ян кайфовал от того образа жизни, который вел, быстро освоившись в координатах VIP-пространства, заняв определенный социальный статус, привыкнув к деловой роскоши, окружавшей его повсюду, к высочайшему уровню сервиса, где бы ни находился. Ездил исключительно на иномарках премиум-класса, летал первым классом, селился в гостиницах от пяти звезд и выше, одевался у известных модельеров.

Да и сам во всей этой жизни был предсказуемо роскошен. Он упивался и наслаждался своей лихостью и крутизной, своим жизненным успехом, любил себя, нравился себе и где-то, не очень глубоко в душе, поближе к поверхности сознания, любовался собой таким замечательным – богатым, умным, увлеченным, здоровым, сексуальным, пользующимся у женщин очень, ну очень высоким спросом, вплоть до того, что ему не приходилось утруждаться хоть каким-нибудь ухаживанием и окучиванием барышень – сами шли и просили взять. Нет, ну честное слово – шли, и вполне себе откровенно, и какие красавицы и умницы притом! А он выбирал, на самом деле выбирал, и принимал предложенное с большим удовольствием, и даже иногда влюблялся, увлекался. Но так, влегкую, влегкую. Жестоким с девушками никогда не был, но расставался, не парясь печалями-сомнениями, без сожаления, обрывая все попытки с их стороны вернуть отношения.