И, посовещавшись с тем же руководителем, сподвигнувшим ее на это дело, выбрала не какую-то там темку из серии, скажем, «Истоки русского хороводного танцевального обряда», чтобы кататься по далям и весям родины, по малым городкам и деревенькам в поисках материала, а с конкретненькой заявкой на интересные путешествия: «История возникновения национальных танцев народов Европы».

Нормально, да. Понятное дело, что тема диссертации подразумевала посещение стран Европы, в которых кто-то в незапамятные времена сподобился начать танцевать, и тесное сотрудничество с европейскими учеными и архивистами, для глубокого и всестороннего изучения корней тех самых древних зачатков танцевального искусства. Ну а как? Не сидя же в Москве познавать истоки европейского танца. И этот научный поиск за границей стал одним из интереснейших и насыщенных этапов в жизни Марианны и ее семьи.

Ей, как и прежде, хоть и в гораздо меньшей степени, пришлось проводить много времени в разъездах, и Марьяна, стараясь подгадывать свои поездки таким образом, чтобы они совпадали с каникулами Максимки, брала малыша с собой при любой возможности, иногда и во время учебной четверти, договариваясь с учителями, но старалась не злоупотреблять прогулами школы. Константин не возражал против ее нового дела и поездок сына с мамой, поддерживал жену, да и сам старался, по мере возможности, присоединяться к семье хоть на пару-тройку дней в этих, можно сказать, научных экспедициях.

Здорово было. Какой-то такой получился светлый, счастливый период их жизни – им было хорошо вместе и как-то повышенно радостно, может, от того, что все сложности, дела и проблемы отодвинулись на время. Они много смеялись, шутили, посещали великолепные исторические места, водили Максимку в зоопарки, в парки аттракционов, в Диснейленд и проводили втроем гораздо больше времени, чем дома в России, где каждый был плотно занят своими бесконечными делами.

Диссертацию Марианна защитила с блеском, получив великолепные отзывы специалистов и научного руководителя, сорвав аплодисменты по окончании своего доклада, что, в общем-то, не приветствуется в научном сообществе. А буквально на следующий день после того, как Константин устроил банкет в дорогущем ресторане в честь получения женой звания кандидата наук, ей позвонил бывший коллега по ансамблю, Андрей Рожнов, сказав, что у него есть для нее серьезное предложение.

Пока Марианна ехала на встречу с Андреем, все гадала, что же там у него может быть за предложение такое, прямо серьезное-серьезное, судя по его интонации? Ну заинтриговал, ничего не скажешь, да еще таинственности напустил, особым заговорщицким тоном пообещав, что ей понравится то, что он собирается предложить. Но, перебирая в голове возможные варианты, она все же склонялась не к самому утешительному, думая, что, скорее всего, Рожнов попросит денег на какой-нибудь проект и предложит ей в нем поучаствовать. К Марианне достаточно часто обращались знакомые и малознакомые люди, желавшие попросить у Константина взаймы на финансирование каких-то проектов, на развитие бизнеса или благотворительность, с просьбами посодействовать, повлиять каким-то образом на его решение.

Марианна всегда отказывала, ну хотя бы потому, что однажды попросила за подругу и выслушала холодный отказ мужа и его нравоучение на тему одалживаний и финансирования знакомых.

– Я не плачу чужих долгов, Марианна, – оборвал он ее объяснение о житейских трудностях подруги. – И советую тебе запомнить это правило навсегда, если не хочешь остаться без денег и без друзей, которые при любом исходе дела, сколько бы ты ни дала им денег и как бы ни помогла, будут считать тебя недостаточно щедрой, жадной и тайно ненавидеть за ту помощь, которую ты им окажешь.

Как-то так обидно отбрил, а потом еще долго объяснял что-то про основы психологии богатого человека и про то, что, собственно, и делает его богатым.

Марианна, может, и возмутилась бы такой холодной расчетливостью и жадностью мужа, и была бы неприятно поражена, если бы не лично курировала и вела от имени мужа все проекты и вопросы, связанные с благотворительностью, и прекрасно знала, какие серьезные суммы Кирт отчисляет на этот род деятельности. Ну да, пусть по настоянию, увещеванию и долгим уговорам Марианны, и да, не без расчета и делового умысла, но отчисляет же. Мог бы и не заморачиваться. Кстати, он частенько оказывал весьма солидную и адресную помощь конкретным людям, а не отделывался вкладами в непонятные фонды.

Больше с подобными просьбами к мужу Марьяна не обращалась никогда. И сейчас, паркуя машину у кафе, в котором они договорились встретиться с Андреем, заранее расстраивалась, чувствуя внутренний дискомфорт и неудобство душевное, понимая, что придется отказывать человеку, к которому очень хорошо относилась.

Но просьба, которую выложил ей Рожнов, азартно посверкивая веселыми глазами при этом, была совершенно иного рода и весьма далека от финансовой составляющей.

– Ты, наверное, знаешь, что мне тоже пришлось уйти из ансамбля из-за травмы? – приступил к объяснению своего делового предложения Андрей, после того как они поздоровались и, искренне радуясь встрече, дружески обнялись-расцеловались.

– Да, я слышала. Мне Ирина говорила, что ты серьезно порвал связки и долго лечился.

– М-да, – вздохнув нерадостно, подтвердил Рожнов. – Так вот, – вернулся он к теме разговора, – мне, как и тебе, танцевальную деятельность, в том виде, в котором она была до травмы, врачи запретили. Помыкался я тут по разным вариантам, преподавать пытался, но понял: не мое это. А тут обратился ко мне Калашников… – И спросил: – Помнишь, кто такой?

– Ну-у-у, – протянула Марианна, вспоминая. – Кажется, что-то про Министерство культуры?

– Точно. Только теперь он один из главных помощников министра культуры. Мы с Алексеем знакомы и дружим с детства, наши мамы ближайшие подруги и тоже с детства. Так вот, позвонил мне Алексей и предложил один вариант. Дело в том, что через три месяца состоятся крупные соревнования среди профессиональных пар по латиноамериканским бальным танцам. От нашей страны должны были выступать пять пар, но одни из самых сильных ребят, претендовавших на призовые места, выбыли. Там какая-то история с аварией, точно не скажу. И Калашников по дружбе позвонил мне и предложил подыскать партнершу из девчонок ансамбля и выставить нашу пару на соревнования. И я сразу же подумал о тебе.

– Подожди, – остановила его эмоциональную речь Марианна. – На кой им сдался ты, когда в стране более чем достаточно сильных, серьезных профессионалов в бальном танце, да и любителей высокого уровня хватает. Наверняка у них на одно это освободившееся место десятки претендентов, которые драться за такой шанс будут.

– Ну да, – подтвердил ее предположение Рожнов и многозначительно усмехнулся. – Я же говорю: Леша близкий друг с детства и знает мою ситуацию, обещал помочь с трудоустройством, если подвернется интересный вариант. Вот он и подвернулся. – И принялся «поддавливать» Марианну: – Но надо быстро дать ответ, Марьяш.

– Подожди, – махнула рукой Марианна, торопливо осмысливая информацию. – Это слишком неожиданно. К тому же мне танцевать запретили.

– Тебе запретили те танцы и нагрузки, которые были раньше, а бальный танец ты стопудово потянешь. – И спросил: – Ты же станок работаешь каждый день?

– Да, конечно, – даже удивилась она такому вопросу, – как без него.

– Ну вот, – порадовался Андрей еще одному аргументу в пользу его предложения, – нормально же работаешь, нагрузки гоняешь и держишь, форму не потеряла. – И подхлестнул: – Давай, Марьяш, рискни. Три месяца на подготовку и только два квалификационных выступления, мы с тобой за это время спокойно станцуемся, растренируемся, встанем четко в пару.

– Но сначала доктора, – выставила условия Марианна, бросаясь в эту авантюру как в океан с кручи: и страшно, и непреодолимо притягательно.

А потому что ее вдруг захлестнуло волной внутреннего восторженного азарта, от одной мысли, что возможно снова танцевать, двигаться, жить и дышать танцем.

Доктора провели обследования и сказали – да, можно, необычайно подивившись при этом состоянию коленного сустава и мениска Марианны, прекрасно зажившего и держащего бо́льшую нагрузку, чем они предполагали. А потому что не надо забрасывать свои травмы, смирившись и махнув рукой, мол, что уж теперь поделаешь, болит и болит, это навсегда. А вот и поделаешь, если разрабатывать постоянно, делать лечебные упражнения и физиотерапию. Назад, конечно, не восстановишь, но и не запустишь, лишь ухудшая положение.

Вот так, неожиданно ворвавшись, вновь вернулись в жизнь Марианны танцы, в их уже третьей ипостаси – в бальном варианте. Чудны дела твои, Господи, ох чудны!

Кстати, на тех соревнованиях в Бразилии, из-за которых все и началось, они с Андреем заняли третье место. А потом уж занимали в основном первые и вторые, но бывали и поражения, а как без них, но редко, гораздо реже, чем победы.

Теперь жизнь Марианны подчинялась новому графику выступлений, отборочных и призовых соревнований, проходивших по всему миру. Константин, полностью поддержавший жену и в этом ее новом интересном деле, откровенно радовался каждой победе Марьяны, но сам на ее соревнования приезжал крайне редко, загруженный делами своего бизнеса сверх всякой меры.

А Максима Марианна, как и прежде, старалась брать с собой при любой возможности. И так получалось, что у них с сыночком становилось все больше и больше интересных дел, встреч и воспоминаний только на двоих. При любой возможности, в каждой стране и городе, где они побывали, Марианна с Максимкой старались в свободное от ее танцев и соревнований время пойти в концертные залы, слушать классическую музыку в исполнении известных симфонических оркестров или в оперу и на балет. Максимка не просто тянулся к музыке, как цветочек к солнцу. Со своей уникальной одаренностью он не мог без музыки существовать, она была его жизненной субстанцией. И уже лет в восемь объявил родителям, что непременно станет дирижером. На что Константин заметил: