В этом Уинн находила горько-сладкое удовлетворение. Оно не избавляло ее ни от печали, ни от чувства неминуемой потери, но ей было отрадно сознавать, что она оставит у себя хоть какую-то его частичку. В последнем она ничуть не сомневалась, как в тот первый раз, когда необъяснимым образом почувствовала его присутствие в Раднорском лесу.

Он был единственной ее любовью, а их ребенок станет единственным утешением, когда Клив исчезнет из ее жизни.


Не одна пара глаз следила, как эти двое удаляются на лошадях от замка.

— Вот видите, — сказал Артур остальным ребятишкам, которые молча облепили окно в спальне близнецов. — Я же говорил вам, что им следует пожениться.

— Вот видишь, — сказал Дрюс Эделин, с которой он притаился за кухней. — Я же говорил, Уинн нас не подведет.

Только лорд Уильям хмурился, стоя в открытых дверях холла. Но даже он понимал, что у мужчины могут быть определенные потребности. Пусть уж лучше парень позабавится с хорошенькой валлийкой, чем опозорит свою невесту перед свадьбой. Эделин была его младшей дочерью, милой и послушной любимицей, которая с каждым днем все больше походила на свою хрупкую мать. Кливу не повредит умерить свой пыл с другой женщиной. И в конце концов, Эделин, как и ее мать, не будет страдать, раз ничего не узнает.

Лорд Уильям надеялся, что Клив не оставит валлийку со своим бастардом. Мужчина должен иметь сыновей только от своей жены и ни от кого больше. Лорд Уильям понимал это, как никто другой.

Глава 24

На поляне, окруженной кольцом высоких берез и покрытой ковром из мягкого мха, было прохладно и влажно. В самом центре поблескивал пруд, и даже Уинн не осталась равнодушной к красоте этого места. При их появлении молодая лань оторвалась от водяного зеркала и повернула к ним мокрую мордочку, потом тряхнула хвостиком и унеслась прочь. Стая ворон подняла пронзительные крики, приветствуя пришельцев, но быстро затихла. К тому времени как Клив спешился, волшебную тишину нарушал только гул нескольких пчел-тружениц да кваканье лягушки.

Уинн оставалась на смирной лошадке, которую для нее выбрал Клив. Пока они целый час ехали сюда, разговор клеился плохо. Клив показывал ей различные достопримечательности — далекий шпиль собора Св. Девы Марии в Дерримуре; разрушенный Балингфордский замок, одно из многочисленных детищ короля Стивена; древнюю дорогу, ведущую на север к Манчестеру, Ланкастеру и диким землям Шотландии. Но Уинн в ответ лишь кивала и пожимала плечами. Какое ей было дело до всех чудес Англии? Сейчас в этой стране ей нужно было одно — зачать ребенка от некого английского рыцаря.

Она понимала, конечно, что глупо себя вести так невежливо, но никак не могла справиться с нервами. Глядя, как Клив подходит к ней, все еще сидящей в седле, она ничуть не сомневалась, что он слышит бешеный стук ее сердца.

— Это… в самом деле прелестный уголок, — запинаясь произнесла она, когда он остановился рядом.

— Да, но ты еще не все видела.

Он опустил руку на ее колено, неуверенно вглядываясь ей в лицо. Но Уинн едва отметила про себя эту внезапную неуверенность, потому что была слишком взволнована его прикосновением. Предвкушение, безусловно, более действенное средство пробудить чувственность, чем самая сильная трава, подумала она как в тумане. Если бы только он знал, как она тает под его рукой, как жаждет ласки.

Когда он протянул к ней другую руку, она наклонилась к нему навстречу. Через секунду он вынул ее из седла и опустил на мягкую пружинящую землю. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова, но поведав при этом о многом. Уинн шагнула вперед, ожидая, что он обнимет ее и, опустив голову, найдет ее зовущие губы.

Но вместо этого Клив только крепче сжал ее талию и удержал на месте.

— Я… кое-что для тебя приготовил. Там. — Он неловко мотнул головой в сторону.

Уинн подавила вздох разочарования и проследила за его взглядом. Сначала она не заметила домик, который спрятался за двумя большими яблонями. Кроме того, его каменные стены сливались с пейзажем, потому что обросли лианами и мхом, а крыша была закрыта ветвями раскидистого дуба, росшего позади.

Дом был явно заброшен: перед ним не было никакого огорода, из трубы не шел дым. Когда Клив подвел ее поближе, Уинн увидела, что соломенную крышу давно не обновляли, а двери вообще не было. Но домик был крепкий и достаточно просторный для двух комнат. Наверное, Клив здесь устроил им ложе.

Они остановились на пороге и, заглянув внутрь, Уинн заметила, что пол недавно чисто вымели. Возле каменного крыльца возвышалась гора мусора, а у дверного косяка все еще стояла метла.

— Домик скромный, я знаю, — начал Клив. — Но он большой и надежный. Крышу я починю и сделаю все, что потребуется. — Он схватил ее за руки и потянул за собой в дом. — Рядом вода, лес, который ты любишь. И я буду поблизости. А кроме того, ты будешь недалеко от близнецов.

Уинн замерла посередине большой комнаты. Она предполагала, что он в последний раз попытается уговорить ее остаться. Но ожидала, что столкнется с хорошо продуманным обольщением, приятным и чувственным, задуманным, чтобы лишить ее возможности возражать. По дороге сюда она решила уступить соблазну, но больше ни на что не поддаваться.

Однако Уинн оказалась совершенно не готова к тому, с чем теперь столкнулась. Видимо, он отлично ее изучил, раз привез на такую прелестную поляну — именно здесь она могла бы жить. Детям тут очень понравилось бы, и Уинн ясно себе представляла, как, стоя на этом крыльце, будет ждать Клива. Ждать, что он вернется в ее объятия.

«Но как часто это будет? — подумала она, возвращаясь в неприятную реальность. — Где он поселится со своей женой и как часто сможет уделять время… любовнице?»

Уинн подавила тяжелый вздох и почувствовала, как в горле появился комок. Чтобы скрыть внезапно навернувшиеся слезы, она медленно обошла комнату. Толстые стены, широкий камин. Даже полы хорошие — широкие доски, уложенные на каменное основание.

Но как бы хорош ни был этот дом, в нем не будет самого главного. В нем не будет хозяина. Клив не предложил ей любовь и замужество. Он предложил ей сладострастие и крепкий дом. Он думал, что этого достаточно, и хотя что-то внутри подталкивало ее согласиться на эту малость, она не могла так поступить. Дом у нее уже был — даже целый замок. А что касается сладострастия, то Уинн считала, что это не такая уж редкость. Любовь обладала гораздо большей ценностью, и именно любовь она должна получить.

Решительно вздернув подбородок, она повернулась к человеку, который намеревался разбить ей сердце.

— Прелестный уголок, и со временем здесь можно устроить красивый дом.

Он посмотрел на нее, не веря своим ушам.

— Значит ли это, что ты остаешься? Ты это хочешь сказать, Уинн?

Она вымученно улыбнулась и подавила горячие слезы.

В эту минуту он казался ей таким родным. Высокий, мужественный, с яркими глазами, в которых горел огонь желания. По крайней мере она ему нужна, сказала себе Уинн. По крайней мере у нее будет что вспомнить.

Так и не ответив на его вопрос, она пересекла комнату и подошла к нему. Обхватила его лицо ладонями и приблизила к своим губам. При этом первом прикосновении он крепко обнял ее. Все чувства, которые до сих пор подавлялись, прорвались наружу.

— Господи, женщина, мне никогда не насытиться тобой, — прошептал он возле ее ищущих горячих губ, потом прижался к ним и проник языком в ее рот.

Ни один из них не пытался сдерживаться, отражая натиск другого. Смелость Клива объяснялась и торжеством победы, и желанием, как подозревала Уинн, а ее самое подстегивала любовь и неминуемое расставание. Но ему не нужно было ничего знать, тем более что это не уменьшало чувственного восторга.

Его руки скользнули по спине Уинн: одна поднялась вверх и потерялась в волосах, пока он крепко держал ее голову, даря властный обжигающий поцелуй; второй он обхватил ее ягодицы и порывисто прижал к своим чреслам.

«Я люблю тебя, — прошептало ее сердце, когда она еще теснее прижалась к нему. — Я люблю тебя». Но эти слова она никак не могла произнести вслух.

Правда, на один короткий миг ей показалось, что он услышал ее молчаливое признание. Задохнувшись, он отстранился на дюйм или два и пытливо заглянул ей в глаза, словно был чем-то поражен или смущен.

— Уинн, — неуверенно начал он, хотя его глаза пылали от страсти.

Но Уинн знала, что время разговоров прошло. Их судьбы давным-давно предопределены. Они родились не в тех странах и не в то время, а события последних нескольких недель только еще больше убедили Уинн, что у них разное будущее. Переполненная печалью несбыточных мечтаний, Уинн приподнялась на цыпочках и снова поцеловала его.

Она припала к губам Клива, чтобы заглушить его слова. Затем закрыла глаза, мысленно желая, чтобы он поступил так же. Последнее свидание должно было остаться в памяти, навсегда запечатлеться каждой деталью, чтобы в любую минуту, во сне и наяву, она могла бы вызвать это воспоминание. Наступит день, и Клив все забудет, но она — никогда.

Он отвечал на ее страстный поцелуй и все крепче обнимал ее, и Уинн знала, что на этот раз их свяжет любовь. По крайней мере для нее это будет любовь. Он, возможно, так и не поймет ничего — да она и не хотела, чтобы он понял.

С тихим стоном Клив приподнял ее, оторвав от пола. Она упивалась буйством чувств, охвативших их обоих. Ни одно волшебство не могло сравниться с этим. Все ее колдовские чары не могли соперничать по силе с этим мгновением. Клив околдовал ее с самого начала, когда впервые ступил на валлийскую землю.

Она сдавленно охнула. Он понес Уинн во вторую комнату, с каждым шагом все крепче целуя ее, порабощая своими губами, руками и властностью. Но ей не хватало воздуха не только из-за страсти. Внезапно к ней пришла пугающая мысль.