Клив шагнул к ней, так что теперь их разделяло всего несколько дюймов. Она могла бы поклясться, что осязает его тело, хотя они не соприкасались. Но она знала, что почувствует, когда твердые бедра прижмутся к ее ногам, а мускулистая грудь к ее мягкой груди.

Он склонился к ней, как будто бы для поцелуя, и она напряженно подалась вперед в радостном ожидании. Но тихий смешок и громкое «ш-ш-ш» заставило их отскочить в разные стороны.

— Я же велела тебе сидеть тихо! — накинулась на Мэдока Бронуэн.

— А я ничего и не делал!

Гневное выражение лица Бронуэн сменилось робкой улыбкой, когда она взглянула на Уинн и Клива. Вместо обычной стеснительности, Уинн, к своему ужасу, увидела в девочке мечтательную задумчивость и сразу догадалась, что себе Бронуэн напридумывала.

— Что вам нужно? — поинтересовался Клив с беспечной улыбкой.

— Ничего особенного, все в порядке, — ответила Бронуэн. — Мы не хотим мешать вам.

— А вдруг он хочет, чтобы ему помешали, — с серьезным видом возразил Мэдок. — Девчонки, может, и любят целоваться, но только не мальчики.

— Ну конечно, и мальчики тоже, — ответила Бронуэн. На лице ее было написано терпение, она уперлась кулачками в бока, совсем, как мамаша, выговаривающая своим детям. — Когда они вырастают в мужчин, им это нравится. Иначе откуда бы у них взялись собственные дети, как ты думаешь?

Мэдок посмотрел на нее с раздражением.

— Не от поцелуев же, глупая. Разве ты не помнишь, что рассказывала Уинн? Об английских воинах и наших матерях… — Он замолк при воспоминании о том зверстве и подозрительно взглянул на Клива. — Что ты делаешь с Уинн?

— Погоди минутку, Мэдок. — Уинн отошла от Клива и присела перед мальчиком. Она зажала в ладони его ручки, не зная, как объяснить происходящее. Меньше всего ей хотелось, чтобы ее дети считали, будто все мужчины насильники. — Поцелуи могут быть… в общем, очень приятными, — начала она. — Так мужчина и женщина могут выразить, что…

— Что они любят друг друга, — закончила Бронуэн и покачала головой, глядя на Мэдока. — Мальчишки все-таки такие глупые!

— Вот и не правда! — закричал он в ответ.

— Что случилось? — поинтересовался Рис, подбегая к ним. Он подключился к спору между Бронуэн и Мэдоком, а Уинн выпрямилась. Придется быть более осторожной, сказала она себе. А то целуется с Кливом средь бела дня, на виду у всех — и детей, и взрослых. Она осторожно бросила взгляд туда, где мужчины разгружали лошадей, и сразу же потупилась, уставившись на носки пыльных башмаков. Дрюс ухмылялся. Баррис тоже. Люди Клива выглядели немного неуверенно, но все же в их жадных взглядах улавливалось какое-то похотливое любопытство. Да она просто круглая дура!

— Поцелуи могут быть очень приятными, — тихо прошептал ей на ухо Клив и обнял ее за талию, прежде чем она успела отскочить в сторону. — Так мужчина и женщина могут выразить…

— Что они любят друг друга? — резко договорила она, выведенная из себя тем, что ему всегда удается затронуть в ней нужную струну, — прикосновением, взглядом или просто хрипловатым шепотом. — Любовь здесь совершенно ни при чем, — заявила она, высвобождаясь из досаждающего ей объятия.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Возможно, если бы ты была более опытна в этих делах, я бы поверил твоему возражению. Но мы оба знаем, что это не так.

Она была спасена от ответа, потому что в эту секунду перед ними возникла хрупкая фигурка Артура.

— Вы собираетесь пожениться?

Он был так серьезен, а глаза смотрели так внимательно, что Уинн растерялась, не зная, что ей следует ответить. Конечно же, они не собирались жениться. Нелепая мысль. Она взглянула на Клива в надежде призвать его на помощь, но, к ее удивлению, он тоже был огорошен невинным вопросом Артура.

Смятение Уинн тут же переросло в гнев. Каким бесчувственным, жестоким эгоистом оказался Клив! Конечно, их поцелуй не означал, что они поженятся, — его намерения были не так благородны. Несмотря на все его разговоры о последствиях и о том, что отныне их пути переплелись, для нее у него была отведена только одна роль: временной любовницы. Женщины для удовольствия, какая была у лорда Сомервилла, прежде чем он оставил ее, бедную валлийскую крестьянку, одну с ребенком, как только вдоволь натешился ею.

Уинн окаменела от гнева, но потом повернулась к Артуру.

— Поцелуй не всегда означает любовь. И вовсе не означает обещание жениться. — Она сглотнула комок в горле, стараясь смягчить резкие интонации. — Иногда женщина должна поцеловать нескольких мужчин, прежде чем найдет того, кто ей нужен, — единственного, за которого она захочет выйти замуж, чтобы создать семью, — добавила она, бросая на Клива ядовитый взгляд.

Увидев беспокойство на его лице, она испытала злорадство. Юное личико Артура выражало смятение и разочарование, и Уинн могла бы поклясться, что Клив буквально скорчился под его пристальным взглядом.

— Ты разве не хочешь жениться на Уинн? — спросил Артур, все еще с надеждой в голосе.

Клив прокашлялся. Он сосредоточился на Артуре, совершенно не обращая внимания на Уинн.

— Все не так просто, парнишка. Иногда… иногда… — Он посмотрел на Уинн, и их взгляды скрестились. — Иногда мужчина тоже должен поцеловать нескольких девушек, прежде чем он найдет ту, с которой хотел бы провести остаток дней.

На том и покончили, хотя Артура не совсем успокоили их пространные объяснения. Клив отправился на охоту с двумя своими воинами. Артур взобрался на молодой дубок и уставился в безоблачное вечернее небо. Уинн велела остальным детям собирать хворост и занялась приготовлением ужина. Но каждое слово, сказанное Кливом, без конца вертелось у нее в голове, как незатухающее эхо.

Что он имел в виду? Была ли она просто одной из многих женщин, которых он должен распробовать, прежде чем обзавестись женой? Или он имел в виду, что теперь, после того, как он перебрал нескольких женщин, именно с ней он готов быть рядом до конца жизни?

Разумеется, это не обязательно означало женитьбу. Решающего слова он так и не сказал, и она была уверена, что это не случайно. Он не хотел жениться на ней, но нужна ли она ему в другом качестве?

Или она себе напридумывала это просто потому, что так все же лучше, чем быть отвергнутой?

— Проклятие! — выругалась Уинн и взвизгнула от боли, порезав указательный палец на левой руке.

— Ты поранилась? — спросил Дрюс. Она подозрительно взглянула на него, высасывая кровь из ранки.

— Ничего, выживу, — пробормотала Уинн, глядя на тонкую темно-красную струйку, сочившуюся из пореза.

— С ножами нужно обращаться более осторожно. — Он прилег на траву, упершись на локоть, и дружелюбно посмотрел на Уинн.

Она метнула на него сердитый взгляд.

— Тебе что, нечем больше заняться?

Дрюс ухмыльнулся.

— Вообще-то в ближайший час я решил позлорадствовать.

— Позлорадствовать? — переспросила она, ничего не понимая, но затем догадалась и поджала губы. — Не трать попусту время. Свое и мое.

— Ах, Англия, Англия. Ну кто бы мог подумать, что эта земля окажется такой прекрасной? Кто бы мог предположить, что здесь простых валлийцев, вроде нас, ожидает такая награда?

— В Англии ничего хорошего нас не ожидает, — отрезала Уинн. — Совершенно ничего.

— Неправда, Уинн. Ты сама знаешь, что избегаешь смотреть правде в глаза. Для одного или двух наших мальчиков Англия обещает огромное богатство. А что касается тебя, то здесь ты нашла свою настоящую любовь.

— Ничего подобного!

— А для меня, — продолжал Дрюс, словно не слышав ее, — а для меня здесь найдется приключение. Возможно, даже богатство. Женитьба на прекрасной наследнице. Или что-то в этом роде, — закончил он, небрежно дернув плечом.

— От этого английского воздуха ты совершенно рехнулся, — бросила Уинн.

Он смотрел на нее все теми же почти черными глазами, знакомыми ей с детства, и Уинн вдруг неожиданно поняла, что барьер между ними сломан. Вспышка гнева тут же превратилась в усталое смирение. Дрюс был самым давним и дорогим ее другом, и именно сейчас она больше всего нуждалась в нем.

Он, должно быть, уловил происшедшую в ней перемену, потому что озабоченно нахмурился.

— Уинн, что случилось?

Она тяжело вздохнула, смерила его долгим взглядом, а потом отвернулась и, прищурившись, уставилась на восточный горизонт.

— Не знаю, что делать, — тихо призналась Уинн.

Дрюс сел прямо и удивленно посмотрел на нее.

— Ты о чем?

Она пожала плечами.

— Обо всем. Об этом лорде Сомервилле. — Она помолчала и, повернув к нему голову, увидела, что он смотрит на нее ободряюще. — О Кливе.

Дрюс кивнул, слегка скривил рот в усмешке.

— Я бы сказал, ты неплохо преуспела с нашим сэром Кливом, решив послушаться голоса природы.

Уинн грубо хмыкнула и отвернулась.

— Мужчины все идиоты, — пробормотала она.

— Нет, погоди, Уинн. Ты только подумай. Ты совершенно задурила ему голову. Он хочет тебя, как ненормальный. Чего еще тебе желать?

— Но я не желаю, чтобы он хотел меня!

Дрюс в ответ расхохотался.

— Не лги, Уинн аб Гриффидд. Ни мне, ни себе.

Они немного помолчали. Легкий вечерний ветерок раздувал ее рукава. Над их головами шумела листва, из леса доносился крик вальдшнепа, вокруг них лагерь устраивался на ночлег.

Она действительно лгала себе, призналась Уинн, устало потирая шею. Ей было нужно, чтобы Клив хотел ее, потому что она сама очень хотела его. Но это было желание тела, ничего общего не имеющее со здравым смыслом и логикой.