Рексанна Бекнел - Валлийская колдунья

Раднорский лес, Уэльс, 1172 год

В лесу появился чужак. Уинн аб Гриффидд, стоя на коленях возле зарослей высокого папоротника, подняла голову, и по ее спине пробежал холодок. Руки, осторожно выкапывавшие толстые корни растений, на секунду замерли.

В лесу появился чужак — она ощущала это с уверенностью, никогда прежде ее не подводившей. Она знала это, даже не видя и не слыша его. Она знала это, хотя упитанные рыжие белки по-прежнему болтали, занимаясь повседневными делами, а голуби продолжали печально ворковать.

Знала, возможно, потому, что сокол, круживший высоко в небе, внезапно опустился ниже и теперь летал над самыми верхушками дубов, елей и ясеней. Или во всем была виновата пара кроликов, бросивших ощипывать листья папоротника и молодые побеги земляники. Уинн не волновало, откуда она знает о чужаке. В лес ступил человек — возможно, даже не один. И он был верхом на лошади.

Обычно она никогда не тревожилась. Это мог быть Дрюс или же семейство Фишен, являвшееся всегда в пору растущей луны, чтобы унести с собой редкие лесные травы, которые Уинн для них собирала и высушивала. Но она знала, что на сей раз по лесу шли не они. Этот человек был ей незнаком. И хотя теперь она явственно ощущала, что сюда направляется целая группа людей, один из них виделся ей гораздо яснее остальных.

Уинн резко поднялась и, не глядя, смахнула с темно-зеленой шерстяной юбки приставшие сухие листья папоротника. Сама того не сознавая, она принялась тереть старый аметистовый амулет, привычно и тяжело оттягивавший на шее цепь. Ею овладело дурное предчувствие, сильное, как никогда прежде. Этот человек нес беду. Она давно привыкла к тому, что ее часто одолевают необъяснимые предчувствия, и научилась доверять им. Тем не менее, такого яркого видения у нее до сих пор не было.

Уинн сразу решила, что с дурманом, который она надеялась собрать, придется повременить. Траву она запасет в другой раз. А сейчас ей следовало вернуться в Раднорский замок.

Уинн не пошла оленьей тропой, проложенной через заросли папоротника, мимо Старого цирка, огромных гранитных глыб, служивших ей тайником. Избежала она также и тропы вдоль ручья, как и древней каменистой дороги, называвшейся След Великана. Она решила, что незнакомцы выберут Старую Римскую дорогу. Но теперь уже не была в этом уверена и твердо решила, что должна остаться незамеченной. Поэтому она осторожно спустилась с холма, пройдя сквозь еловый лесок, заросший колючим кустарником, и минуя просторные вересковые поляны. Она держалась густого дремучего леса, знакомого ей ничуть не меньше, чем обитавшим в нем диким зверям. Это был ее дом, ее Раднорский лес. Человек, который сейчас пересекал его, был не знаком с этой дикой частью Уэльса. Он был чужаком, незваным гостем, и беспокойство Уинн быстро переросло в возмущение. По какому праву он здесь находится?

Приблизившись к замку, растянувшемуся вдоль поляны, она заметила на краю газона Гуинедд, которая явно поджидала ее. Бабушка тоже почувствовала, с облегчением подумала Уинн. Она тоже знала о незнакомце. Это почему-то утешало.

— Уинн, — позвала старая женщина, хотя ее внучка приблизилась совершенно бесшумно. — Иди сюда, девочка. Дай мне руку.

Уинн взяла шишковатые пальцы Гуинедд и крепко сжала, чтобы унять в них постоянную дрожь.

— Я испугалась за тебя, девочка. Что же это такое?

— В лесу кто-то чужой… или чужие. Я почувствовала их присутствие и уверена, они несут нам зло. Ты тоже узнала о них?

Гуинедд покачала седой головой. Хотя глаза ее повернулись на голос девушки, Уиин знала, что видят они всего лишь свет и тень.

— Я почувствовала только твой страх, внучка. Расскажи, что ты увидела.

— Ничего я не видела, — ответила Уинн, медленно подводя бабушку к гладкому бревну, на которое они опустились вместе. — Но я почувствовала… — она замолчала, пытаясь разобраться в странных тревожных ощущениях, поднявшихся в ее душе. — Такого сильного и ясного предчувствия у меня никогда прежде не было. Хотя я не все поняла. Людей несколько, но только один из них направляется ко мне. — Она уставилась на свои руки с испачканными зеленью пальцами и стерла пятнышко грязи. Затем она повернулась к дряхлой старушке. — Самое странное видение из всех, что у меня были. Как жаль, что я ничего не могу объяснить. Вот если бы ты попыталась…

Гуинедд улыбнулась и похлопала внучку по коленке. Она смотрела на Уинн странным невидящим взглядом.

— Мое время ушло. Уже несколько лет тому назад. Но даже если бы я не потеряла былой силы, вряд ли я чувствовала бы сейчас то же самое, что ты.

— Но видение такое ясное. Ты сумела бы в нем разобраться.

Старуха покачала головой.

— Каждая из нас, благословенная — или проклятая, как сказали бы некоторые, — даром раднорских видений, чувствует по-своему. Ты сама знаешь. У всех нас свои сильные и слабые стороны. Все, что мы можем, — это использовать наш дар для благих целей. Мой уже иссякает, как иссякло зрение. Но ты молода. Полна сил.

Несколько минут они посидели молча, пока Уинн раздумывала над бабушкиными словами. Затем она вздохнула.

— Он пугает меня, — тихо призналась девушка, обеспокоенная, что этот невидимый человек возымел над ней такую власть.

— Возможно, он обладает какой-то силой, дитя мое, но не забывай, что ты тоже сильна, — напомнила ей Гуинедд. — Давай подождем и посмотрим, что он из себя представляет. А сейчас, что это за шум?

Она склонила голову, и Уинн огляделась.

— Это Дрюс возвращается с охоты. Возможно, у него есть новости.

Во двор замка вошел Дрюс аб Оуэйн в сопровождении трех жителей деревни Раднор. Двое из них несли длинный шест, к которому был привязан выпотрошенный олень. У Дрюса и его младшего брата через плечо висело по связке кроликов. Все четверо были в грязи, а их кожаные охотничьи робы носили следы успешной охоты. Но мужчин не волновало, как они выглядят. Охота была удачной, и они пребывали в отличном настроении.

— Уинн! Уинн! — закричал Дрюс, заметив девушку. Загорелое лицо юноши расплылось в широкой улыбке, и он зашагал прямо к ней, подняв высоко над головой добычу. — Этого хватит всем обитателям Раднорского замка на несколько недель!

— И вправду! — воскликнула Уинн. — Бабушка Гуинедд, потрогай, что Дрюс нам принес. — Уинн поднесла старушкину руку к связке кроликов. — И в придачу прекрасный олень.

— Дрюс, какой ты хороший мальчик, что заботишься о нуждах своих соседей. — Гуинедд улыбнулась и слепо кивнула в его сторону. — Не зря я окружаю себя только молодыми. Они помогут Кук и остальным приготовить мясо. Освежевать, разрезать. — Затем она повернулась к Уинн. — Что скажешь? Близнецам уже можно подключиться, или они все еще наказаны?

С лица Уинн тут же исчезло довольное выражение. Рис и Мэдок. Из пяти сирот, что воспитывались в замке, эти двое озорничали больше всех. То оседлают несчастную корову, Клоувер, как боевого коня. То разгонят и без того одичавших цыплят. Последняя выходка, однако, бы ла самая несносная, и, если бы не малышка Бронуэн, вовремя забившая тревогу, они были бы уже мертвы. Или, по крайней мере, покалечены. Уинн раздраженно запустила руку в густые волосы, выпустив из-под вязаного чепца заплетенные на ночь косы.

— Я далеко не уверена, что они усвоили этот урок, — пробормотала она. — Хотя, наверное, даже если бы я им велела целую неделю скрести камины и чистить загоны для скота, они все равно не отучились бы от своих проделок.

— Да они просто бойкие ребята, — произнес Дрюс в защиту близнецов. — Любой мало-мальски стоящий мальчишка не раз раскачивался на дикой лозе, обвившей старый дуб, пытаясь перепрыгнуть на другую сторону Ущелья Дьявола. Я так делал да и…

— Тебе было почти десять, — оборвала его Уинн. — Рису и Мэдоку всего только по шесть лет. Да и то лишь недавно исполнилось, — добавила она, еще раз испугавшись за своих непоседливых питомцев.

Дрюс пожал плечами.

— Зря волнуешься. Думаю, на ту сторону они все равно бы не перепрыгнули, но остались бы целы и невредимы.

— Они могли сорваться!

— Они соскользнули бы вниз по лозе, и отделались бы легким испугом.

Он лукаво усмехнулся, и, как всегда, Уинн с трудом заставила себя не поддаваться обаянию его улыбки. Хотя Дрюс был всего лишь на год старше ее, он до сих пор оставался мальчишкой, юным и беззаботным. Любящим повеселиться. Когда-то он был грозой Раднора, а она ничуть не уступала ему по дерзкой смелости. И не отгони он ее от старого дуба много лет тому назад, она бы полезла наверх за ним и тоже попыталась бы перелететь на другую сторону Ущелья Дьявола. В тот раз он впервые повел себя как остальные мальчишки, напомнив ей, что она всего-навсего девчонка. Когда Уинн возмутилась, он пригрозил защекотать ее. Однако угроза не возымела действия, и тогда он решился на крайние меры. Он поклялся поцеловать ее и даже шагнул вперед, чтобы доказать серьезность своего намерения.

Уинн в ужасе спаслась бегством, чего он и добивался. Тогда Дрюс смело спрыгнул с дерева, ухватившись за лозу, и вернулся в деревню героем, важным и гордым. Его отец беспрестанно хвастался своим отпрыском, а мать от беспокойства места себе не находила. Уинн, однако, была обескуражена, потому что после этого случая все переменилось. Дрюс стал участником игр старших ребят и с каждым днем все больше и больше взваливал на себя обязанности взрослых, а Уинн постепенно примкнула к женскому обществу деревни со всеми вытекающими отсюда домашними заботами. Их старая дружба возобновилась только после нападения англичан и ее переезда из деревни в Раднорский замок. Но это уже были не прежние отношения.