— Двери! Закрой!

Выбеленные волосы секретарши встали дыбом, когда она обеими руками потянула на себя ручку двери. Наконец непрошеная гостья затворила дверь кабинетика, и её сухие, выжженные химическим воздействием пряди спокойно упали на плечи.

— Орангутанг бы уже запомнил, — повысила тон голоса хозяйка «Икара» и кукольного кабинета, — окна в коридоре надо закрывать! Что, дымила? — с упрёком в голосе спросила она.

— Вы и сами хороши, Елена Юрьевна, — вытянув лебединую шею, прогундосила виновница хаоса, — у всех давно жалюзи висят, а вы как в Средневековье, ей-богу.

Елена Юрьевна закрыла ладонями бледнеющее от гнева лицо и перевела голос в деловую октаву:

— Лена, готовь приказ на подпись Гацко о запрете курения в местах общественного пользования, в случае неповиновения штраф — две базовые величины. Приказ вступает в силу со дня подписания, то есть сегодня. Это раз. — Елена Юрьевна вошла во вкус. С некоторых пор она стала единственной, кто нагружал новенькую секретаршу поручениями. У Леночки даже сложилось впечатление, что если бы не эта «доставучая грымза-бухгалтерша», то работа секретаря директора была бы вполне себе файная, как у модели. Ходишь себе на здоровущих каблучищах, дефиле практически, и взгляды собираешь, и завистливые, и восхищённые. Маникюр можно сделать, кофе попить и макияж нанести такой театральный, что с самого последнего ряда столов главного офиса станет видно, как над её глазами опахалами машут ресницы, а яркие губы надуваются капризами.

А Елена Юрьевна, расхаживая по кукольному кабинету, продолжала, усилив властные интонации:

— Все разбросанные по твоей вине документы собери и подшей, карниз — почини. Это два. Я иду в народ. Буду в зале. О проделанной работе отчитаешься через полчаса. Это три. Выполнять! Времени на раскачку нет. Наводим порядок согласно приказу директора. Не криви губы, ты первая должна была уяснить — нас ждёт аудиторская и ещё бог знает какая проверка.

Главная в «Икаре» женщина улыбнулась своему отражению в зеркале платяного шкафа, тоже старомодного и кукольного, и хлопнула дверью.

На пороге стеклянного зала офиса, где квадратные метры утыканы сотрудниками, как игрушечный полигон солдатиками, она остановилась и сжала кулаки. Ей предстояло встряхнуть засыпающих от сытости подданных «Икара», вынести им мозг и припарить их точки соприкосновения с кожей офисных стульев.

Главная женщина знает точно — полный порядок царит только в бухгалтерии. В остальных отделах теряют бумаги, даже целые папки, в расчётах ошибаются, а в документах исчезают не только слова, но и предложения. «Халтура» — напечатано на каждом лбу её коллег. «И эти люди… — пронеслось в голове Елены Юрьевны. — И эти люди… каждый месяц кто-нибудь на кого-нибудь доносит, каждый месяц кто-нибудь требует бóльшую зарплату. Он сам виноват, — решила главная женщина. — Распустил народ, ослабил вожжи… на работе скучает. Как будто на свете самое главное… — Мысль её оборвалась, заплутав в чаще «главностей». — А замы! — вернулась к рассуждению главная женщина. — Ипатов — просто жесть. Не тянет… Развёл подхалимов и ублажается их речами. А Гацко… может, в цирке есть вакансия?»

— С сегодняшнего дня я ваш директор, — прогремело на весь зал. — Валерий Леонидович в долгосрочном отпуске. — Елена Юрьевна оглядела офис — десятки мест зияли пустотой. Она сощурила глаза и продолжила: — Вы, как видно, уже в курсе.

Народ, разнеженный майским солнцем, взирал на своего бухгалтера с ленцой, холодными тупыми зрачками. Не все сотрудники поняли: это начало ледникового периода. И всё же, вытекая из сахарных уст самой главной женщины, новая истина хмурила лбы служащих «Икара».

— Сегодня объявляется санитарный день. Все работаем до победы. Никаких галимых документов. Всё, всё уничтожить! У кого останется беспорядок сегодня — штраф завтра. Покидать рабочее место разрешается только после согласования со мной, со мной лично! — в напряжённой тишине прокричала Елена Юрьевна.

В ответ с третьего ряда раздался голос протеста. Его подала пятидесятилетняя фаворитка отставного Александра Ильича:

— Рабочий день, Елена Юрьевна, до 18:00. Хоть вы и провозгласили себя директором, Трудовой кодекс нарушать не имеете право!

— По Трудовому кодексу этот рабочий день станет для вас последним, если до 18:00 вы не представите мне, согласно вашим должностным обязанностям, полный отчёт о ходе выполнения инвестпроектов предприятия, со статистикой, по утверждённой форме. Вам понятно, госпожа ведущий экономист? Напоминаю, этот отчёт вы должны представлять не позднее 20-го числа каждого месяца. От вас даже за март сведений не поступило! Это весомое основание, чтобы разорвать с вами контракт.

По вздрагивающим щекам фаворитки поплыл макияж, маскирующий возраст. Она опустилась на стул и опустила глаза, а главная женщина добила её испепеляющим взглядом и сама просияла — плоды смирения посыпались прямо к ней в руки. Сотрудники, все как один, вытянулись в направлении её вектора и в унисон застучали по клавиатурам.

— Отсутствующие. Если не появятся на рабочих местах в течение часа — подпишу завтра же их заявления об увольнении. Доведите до сведения.

Программное выступление задаваки-бухгалтерши Санёк прослушал без отклика в сердце и в общей суете затосковал. Холодящее спину чувство безысходности напало на него на пороге родного кабинета и расползлось по всем жилам. Так повторялось уже не раз. Санёк справлялся с этой бедой стандартно — стакан виски и Интернет, запрещённая реклама или танцы плоти сменяли друг друга на двадцатитрёхдюймовом мониторе.

Но сегодня верное средство подвело. После первой же итерации уныние защемило сердце ещё сильнее. Перед глазами то и дело проплывал образ Яновича, он смотрел на Сашку как зверь, будто резал бритвой. И не отделаться от него, и не сбежать. Плывёт и всё норовит Санька за грудки схватить и размазать по столу приёмной, новой секретарше на потеху. Теперь ей хоть на глаза не показывайся, и этой задаваке из бухгалтерии тоже. И как ему, молодому талантливому шефу, руководить на высоком уровне? Когда эта, известная всем пресс-служба, разнесла весть, как крутой шеф вытирал ноги о своего заместителя. Может, на Ленку при всех наорать, повод найдётся — она то на телефоне висит, то курит, да и компа не знает ни хрена, тычет одним пальцем по клавиатуре. Санёк опрокинул ещё полстакана вискаря и ход мыслей остановил, заветное средство не сработало и со второго подхода.

А на экране зубастые тёлки выкатили силиконовые прелести, чуваки прикольнулись со старухами на пляже, тайская баня…. Не проняло. Санёк кликал по бегущей ленте, и пот покрывал его лысеющий лоб, икота пробивала горло. Надежда уносила его в самую глубь бесконечной сети.

И вот от удушения тоской Саньку вызволил похожий на Депардье герой рунета, академик и мессия в одном лице. Гацко вздохнул. Наконец-то нашёлся человек — дока в знании «естественной эволюции живой материи» и открыл Саньке глаза на эту самую эволюцию. Согласно которой он, Александр Гацко, живёт на Земле уже не в первый раз. Вот радость-то! Значит, и не в последний! Просветлённый Санька тут же набулькал в стакан ещё виски и не успел донести до рта — в одно мгновение его сморила сном только что открытая истина, лоб тюкнулся в гладкую поверхность стола.

Санёк приподнял голову и нахмурил брови, когда на пятнадцатом километре документального проекта нефтяники буром врезались в «точку перехода между разными измерениями». Монитор забрезжил далёким огнём, и вновь пробудившийся для истины Гацко прилип к экрану. Из точки перехода выскочило адское существо и насмерть перепугало нефтяников, Санька тут же протрезвел и покрылся холодным потом. Несмотря на то что дело было в далёком 91-м, Санёк воспринял происходящее близко к сердцу и поднял стакан за здоровье нефтяников. Его осенило — вот оно: из этой скважины несколько существ повыскакивало, ребята всего не заметили, потому что за водкой умчались. И эти хищники не просто расползлись, как гады, а захватили народные месторождения нефти и газа, а заодно «Норильский никель» и «Уралкалий», пока ребята на стакане сидели. Санька выпил ещё глоточек за здоровье нефтяников и осознал, как адские гады всех вздули! Костюмы надели, говорить научились, размножаться стали.

Но адские твари не обманут Гацко — он видит, кто хищник! У этих гадов под человеческой кожей — волосня мокрая и присоски чмокающие! Даже господин академик, похожий на Депардье, не дошёл! Надо ему подсказать, мессия всё-таки. «Слышь, друг, — обратился Санёк к гению на мониторе. — Ваше просветлейшество, что делать будем? Форбсы российские — не настоящие… Да что ты про самолёт на Луне, — выпятил губу Санёк, — пусть там лежит. Лётчик мёртвый? Ужас! Надо похоронить парня. Я могу помочь». Сашка выпил за упокой души погибшего пилота. Трагедия, конечно, масштаб! У Саньки вышибло слезу. Самолёт на выходе из Бермудского треугольника столкнулся с Луной. О как…

Ох, труды вы непосильные спасения человечества! Забылся Санька, потерялся в космосе со стаканом виски в слабеющей руке.

В полночь мониторы погасли, чай на кухне остыл, а водитель Петя задремал на посту охранника в кабинете системного администратора и своего друга Лёвы. В стеклянном зале замирал шелест проверенных документов. Сотрудники зевали и поглядывали в окна, но команда «Отбой» так и не звучала. Всё оттого, что главная женщина окопалась в кабинете отставного зама и, потеряв счёт времени, рыла папки и ящики стола. К её коленям жалким котёнком притиснулся бумажный мешок, наполовину заполненный скомканными и порванными листами. Отставной замдиректора услаждался восхищёнными взглядами, но никому в этом не признавался, даже самому себе, поэтому на стенах его кабинета красовались бесчисленные грамоты и дипломы, а на полках — кубки и статуэтки, некоторые из них напоминали фигурку «Оскара».

Когда главная женщина зевнула, вспоминая домашнюю спальню, разом взвизгнули латунные кубки на полках, а за дверью послышался нарастающий крик: «Помогите!»