Снежана, улыбаясь, убирала волосы со лба, такие тяжёлые, растрёпанные. Впервые в жизни ей захотелось избавиться от них. Няня залила сметаной гору пухлых сырников и поставила своей любимице задачу оставить тарелку пустой. Та спрятала ножки в пушистых тапочках и сама мечтала укрыться где-нибудь под столом, только чтобы не запихивать в себя творожное лакомство. Но вслух она поблагодарила няню и пообещала проглотить гору жареного творога целиком.

— Ой! Я же нашла сказки, — вспомнила няня и унеслась в свою спальню.

Снежана со скоростью света отправила несколько оладий в карманы пушистой пижамы, оставшиеся поломала на куски и разбросала по тарелке. Когда няня, сжимая в руке сказки Пушкина, влетела на кухню, её воспитанница жевала творожную крошку и облизывала губы.

— Будем читать Мишеньке, он уже дорос, — выпалила Анастасия Сергеевна и отодвинула злосчастную тарелку, на которой умирали руины творожной горы. — Посмотри, какие картинки, — с восторгом лепетала няня. — Год издания — 1968-й, я тогда девочкой была, в седьмом классе училась. Правда чудо? Я, по правде говоря, не знала, как к тебе подступиться, когда к вам пришла. Миша маленький, только на ручки его взяла — тут же родным стал. Тепло от него идёт какое-то. Котёнок. А ты… С тобой сложнее было. Подросток. Неулыбчивая. Смотришь исподлобья. Матери хамишь. Если бы не малыш, чудо какое-то, я бы из-за тебя отказалась от места. Но чувствовала — не могу его оставить, сердцем прикипела с первой минуты. Вот и поставила себе задачу тебя на землю вернуть. Пушкин ох как помог. Вот ведь гений! У его стихов ритм особый, для души целебный. Я малышу читаю, а ты ходишь, ходишь по коридору, зыркаешь на меня, как волчонок, и на тебе! В комнату вошла, на пороге стоишь. На следующий день уж поближе. Поближе. Недели через две ты уже рядом со мной сидела на диване и голову на плечо положила. — Глаза няни засветились нежностью. — Ты бы знала, как моё сердце ликовало, как билось. Такого детёныша приручила, дикого. — Няня погладила любимицу по голове. — Ты спала плохо? Ворочалась. Я сейчас же уложу твои волосы. — Няня-волшебница наколдовала массажную щётку и провела ею по растрёпанным волосам Снежаны. — Милая моя… Не выспалась…

От прикосновения любящих рук Снежана разомлела, мысли её начали распутываться, с каждым вздохом она всё больше ощущала покой.

«Конечно, — думала она, закрывая глаза. — Ролики надо клеить из Пушкина. Жизнь продолжается…»

Первый фильм, про белочку и орешки, был готов уже к вечеру. Белочка переливалась на экране тонами рыжего перламутра и танцевала под музыку Чайковского. Спустя несколько тактов музыка стихала, и белочка, распушив хвост, хватала орешек и впивалась в его каменный кожух жемчужинками зубов. Изумрудные ядра она складывала в хрустальный ларец, а скорлупки позолоченными лепестками падали к её лапкам. Золотой холмик рос под музыку Чайковского, и, когда белочка скрывалась за подросшей горкой, требовалось вмешательство пользователя, желающего вновь увидеть ласкового зверька целиком. Он должен был кликнуть по груде золота, и в то же мгновение в сцене появлялся удалой молодец, который сгребал скорлупки в цветастую торбу, чтобы отнести свою добычу на монетный двор.

X

Сознание пассажира Белянского не внимает более бесценным знаниям науки, глаза его бегают, а пальцы чуть дрожат. Он озирается на каждую девушку с тёмными распущенными волосами и теряет в своих карманах то ли паспорт, то ли деньги, то ли билет.

Переглядываясь, Дятловские наблюдают, как их симпатичный попутчик рассыпается. Регистрацию и паспортный контроль они прошли с трудом. Вероятно, если бы не убийственно твёрдая рука профессора, которая сжимала локоть Сергея при каждом удобном случае, самого Белянского задержали бы из-за неадекватного поведения.

На контроле личной безопасности профессор упустил подопечного. Тот с криком «Ты следила за мной» из хвоста очереди вытянул длинноволосую брюнетку. Её стальные шпильки дрогнули, как тонкий канат эквилибриста, нижняя губа затряслась в такт вынужденных колебаний. Разгневанная незнакомка попыталась влепить Белянскому пощёчину, но вездесущий профессор опередил её.

— О, леди, — проворковал профессор, — простите моего несчастного студента, не ведает, что творит, как малое дитя. — В его бездонных глазах включился гипноз обаяния и окутал рассерженную пассажирку с головы до ног. Сутулую фигуру Белянского он оттеснил и припал к напряжённой женской руке, вместившей злобу даже на квадратах белых ногтей. В ответ на галантность «леди» зубасто улыбнулась и пощёчину влепила профессору со словами: «Шайка уродов!»

В комедии доктора кукольных наук Карабаса-Барабаса такие же тумаки получал несчастный Пьеро, и публика веселилась с такой же радостью, как и пассажиры в очереди на регистрации. «Ничего, — утешил своё самолюбие профессор, — главное, ведьмочка не раздула скандал со всеми вытекающими…»

Лишь в зале ожидания тройка белорусов вздохнула. Сергей плюхнулся на диван тёмной кожи и, не мигая, уставился на полосатые обои замкнутого пространства. Алекс тоже перевёл дух. Из кармана он извлёк айфон последней серии и на ходу подключился к бесплатному Wi-Fi, даже не оглядевшись по сторонам. Профессор повёл себя более чем странно. Он подсел к Сергею и, резко обхватив расслабленные плечи юноши, вгляделся в его растерянные глаза, ожидая увидеть узкие мёртвые зрачки, не реагирующие на свет. Профессор нахмурился и провёл пальцем по холодному лбу юноши.

— Зачем вы так?.. — прошептал Сергей, отстраняясь от его давящей руки.

— Мой друг, — с облегчением вздохнул профессор, — ваш необычный поступок заставил меня предположить самое страшное… Слава богу, подозрения не подтвердились, поэтому приношу свои извинения. I am sorry. Но всё же с вами не всё в порядке, вы теряете разум, это очевидно.

Тут же из Wi-Fi вынырнул младший Дятловский и уставился на Сергея. Алекс кивнул только раз, и на его ладошке всколыхнулся айфон и спрыгнул на каменный пол зала ожидания. Вот рядом с дорогой игрушкой скачет фиолетовый мячик, покрытый смешным ёжиком пластиковых шипов. Мячик только что ударил в спину Алекса и, отскочив от тонкой шерсти английского дорогущего пуловера, с места преступления сбежал. Младший Дятловский вздрогнул и побледнел, неприятный для его слуха детский смех пронизал воздух зала.

Вслед за фиолетовым ёжиком узкий круг американских белорусов разбил юноша идеального тонкого телосложения, одетый в белый свитер ручной работы. Он улыбался и извинялся, медный ёжик его волос при этом не шевелился. Юноша, поймав сбежавшего колючего хулигана, поднял зависший во «Вконтакте» айфон и протянул его хозяину.

— Ого, это четвёртый?! — восхитился он, облучая светлым взглядом Алекса.

Тот сдвинул брови и почему-то взгляда не мог оторвать теперь от детского шипастого мяча, за которым примчался незнакомец. Другие два белоруса тоже следили, как юноша в белом свитере сжимал в руке фиолетовый ёжик. Наконец младший Дятловский нашёл в себе силы и кивнул незнакомцу, рука Алекса потянулась за спасённым айфоном.

— Здорово! Береги его, это последняя модель! — сказал юноша в белом свитере, подкинул свой мячик и тут же поймал.

— Да ну, скоро выйдет 4GS, а там и пятый не за горами, — отмахнулся Алекс.

Незнакомец снисходительно посмотрел на него и возразил:

— Нет, мне доподлинно известно, твой айфон — самый последний. Со временем он станет бесценным, как лучшее произведение человеческого интеллекта.

— По-вашему, Apple вот-вот перестанет существовать? — вмешался в разговор бдительный профессор. Его готовность и решимость до последнего вздоха защищать родную кровь громыхнули, как доспехи рыцаря на могучем теле.

— Моё почтение, господа, — повернулся юноша в белом свитере к Евгению Николаевичу и онемевшему Сергею и поклонился изящно, как балетный.

Сергей, казалось, не дышал. Он тоже не отрывал взгляда от фиолетового массажного мячика в руке незнакомца.

— Ах да. Я так неучтиво прервал вашу беседу. Прошу простить меня и не гневаться, тем более вы — люди добрые. И мы, по всей видимости, летим одним рейсом. — Молодой человек снова подбросил мячик и поймал гибкими руками. Его движения были настолько легки и изящны, будто артист балета разминался на репетиции. — А я вас узнал, профессор Дятловский, ещё на регистрации. Только не решался подойти. Нелепый случай помог — мой племянник расшалился и попал мячом прямо в вашего… сына?

— Я вас не помню… Да и пора закончить этот разговор, — буркнул профессор.

Но незнакомец не смутился, тёплая улыбка не сходила с его сочных, как вишни, губ.

— Господин профессор, вы так словоохотливы, любезны, не отказывайте же бывшему соотечественнику в нескольких минутах бесценного общения с вами, светилом Стэнфорда, тем более мне так этого хочется.

— Несколько минут вы уже получили. А теперь оставьте нас. Надеюсь, дело не дойдёт до скандала? — ответ старшего Дятловского прозвучал как приказ главнокомандующего.

— Евгений Николаевич, просто не верится, что вас так легко можно вывести из себя, не прилагая усилий. К другим попутчикам вы были куда более любезны, хотя они вели себя агрессивно, — уговаривал профессора рыжеволосый незнакомец.

По смуглому лицу старшего Дятловского пробежала тень.

— Тем более в моём сердце давно живёт глубокое почтение к вам и вашим научным достижениям, — в глазах юноши сверкнули серебристые искорки.

Профессор сбросил с плеч напряжение и под пристальным взглядом незнакомца опустился на диван. Сергей задышал порывами и каждую минуту переводил взгляд то на юношу в белоснежном свитере, то на старшего Дятловского в песочном жакете из натуральной замши. Алекс же просто замер.

— Что вам нужно? — устало бросил наконец профессор и зажмурил глаза, без рези в которых невозможно было долго смотреть на незнакомого юношу. Медь его волос и белоснежность одежды как будто сияли.