Вера Иванова - Валентинка с секретом

Его история оказалась еще увлекательнее отцовской. «Сыщик» почти слово в слово передал подслушанный разговор сообщников, смешно подражая голосам Катерины и ее приятеля. Завершив рассказ, он, стараясь не дышать, водрузил на башню двадцатый кубик.

— Да, кто бы мог подумать… — подвел итог отец. — До сих пор в голове не укладывается, что Павлик столько времени проводил с этой опасной девицей. И как это мы ее раньше не разглядели?

— Заняты были очень, — хмыкнула со своего кресла мама, и это была одна из немногих ее реплик за всю беседу. Она сосредоточенно смотрела на башню, и Настя вдруг подумала — а не загадала ли и мама что-то для себя?

— Согласен. Виноваты, — развел руками Леонид Кириллович. — Мы с Ольгой действительно много работаем и, наверное, не всегда уделяем Павлику достаточно внимания. Если бы не Настя… Кстати, дочка, было бы хорошо, если бы и ты написала о том случае с пожаром и с мобильником — как и почему у тебя возникли подозрения насчет Катерины. Ты все это время твердила, чтобы ее уволили, помнишь? Пожалуйста, припомни все факты в деталях — это будет важно для следствия.

Просьба отца озадачила Настю. Девочка вжалась в кресло, на миг позабыв о башне. Одно дело — магия, и совсем другое — факты! Да еще в деталях! В каких это, интересно, деталях?

— Пап… — решилась спросить она. — А что писать, если у меня нет никаких фактов? Если все это были только фантазии…

— Фантазии? — отец удивленно посмотрел на Настю.

— Ну да… Интуиция… Догадки… Предчувствия… Про это в милицию тоже надо писать?

— Про фантазии и интуицию? Думаю, нет. Хотя твои догадки и оказались правильными. Только все-таки повод для обвинения человека должен быть более весомым!

— А разве мои обвинения ничего не стоят? — обиженно буркнула Настя.

— В данном случае — да, но вообще-то… — стоял на своем отец.

Он еще что-то говорил, но Настя уже не слушала, надувшись и отвернувшись. «Ну что за люди — эти родители! Им не угодишь. Им матерую преступницу разоблачили, а они нотации читают! Воспитывают… Хорошо хоть, башня не падает!»

— Слушай, а ты показала предкам грамоту? — шепнул Никита, водрузив двадцать третий кубик.

Настя устало махнула рукой.

— Кому сейчас это интересно! Разве ты не видишь? Папенька упивается собственным красноречием, маменька разрабатывает планы, как потуже затянуть на дочке ошейник…

— Вот тут ты не права! — воскликнул Никита. — Где твой рюкзак? В какой палате? Давай принесу!

— Осторожнее! Кубики, их только двадцать три! — воскликнула Настя, но было поздно.

Никита вскочил, башня зашаталась, накренилась… Теперь уже и Леонид Кириллович с невольным интересом уставился на сооружение.

«Нет, нет, нет! — молила Настя, нервно постукивая кулачками по ручкам кресла. — Не падай, пожалуйста, не падай!» Она украдкой начала рисовать в воздухе знаки Зары, потом наспех произнесла заклинание… Но крах непрочной конструкции был неизбежен: расшатавшиеся кубики начали отделяться друг от друга, вот-вот готовые рухнуть. Краем глаза девочка увидела, как мама, усмехнувшись, тоже что-то прошептала — и вдруг…

И вдруг кубики застыли в воздухе, а потом, как будто собранные невидимой рукой, вернулись на прежние места. Башня, целехонькая, стояла на полу. Мама молча встала, подняла два кубика и водрузила на чудом уцелевшее сооружение.

— Двадцать пять! — произнесла она, довольно потирая руки.

«Двадцать пять! — ахнула про себя Настя. — Ну не падай, хоть чуть-чуть не падай!»

Башня выдержала.

Свидетели странного шоу с облегчением перевели дух, напряжение спало. «Значит, сбылось!» Настя, расслабившись, откинулась в кресле, а потом увидела странный острый взгляд, брошенный отцом на мать, и ее ответный взгляд, блеснувший торжеством.

— А твоему приятелю, дочка, явно не повредил бы курс хороших манер! — высказался, наконец, отец.

— С моим приятелем все в порядке! — вспылила Настя. — Он, между прочим, Павлика спас! И меня! И твой сейф! И Ольгины драгоценности! И вообще…

— Ладно, ладно, не кипятись! — отец примирительно поднял руку. — Извини, может быть, я просто придираюсь. Готов признать за ним множество достоинств.

— И талантов! — не унималась Настя. — Он у нас в классе, между прочим, самый умный!

— Вот уж это ты загнула! — возразил появившийся в холле Никита. — Насчет самого умного. Самые умные — это те, кто получает вот такое, — он протянул Наталье Анатольевне грамоту и сел на свой стульчик, задев при этом башню. Кубики с громким стуком разлетелись по всему холлу, но теперь уже никто не обратил на это внимания.

— Это ты выиграла? В самом деле? Не ожидала, никак не ожидала! — мама с явным удовольствием рассматривала грамоту, постепенно оттаивая. — А что это за задача такая?

— Задача-200 — самая сложная, за нее дается 200 очков, — принялся объяснять Никита. — И ваша дочь одна из всего Западного округа ее решила, представляете? Благодаря ей команда вышла на третье место. А Насте за участие еще и кучу пятерок поставят! — тараторил Никита.

Мама передала грамоту отцу, тот бережно взял ее, всмотрелся.

— Вот уж порадовала так порадовала! Умница дочка! — воскликнул он наконец. — Значит, так. Грамоту — в рамочку и на стену, а мне — ксерокопию! Буду на работе хвастаться. Я знал, всегда знал, что она у нас способная! Только голова разной чепухой забита. Фантазии, предчувствия, интуиция…

— Вы тоже в это не верите? — обрадовался Никита. — А я-то думал, что я один такой консерватор.

— Хоть в чем-то мы единомышленники! — хмыкнул отец, и Настя сердито насупилась. «Если бы вы поверили моим предчувствиям, мы бы тут сейчас не сидели и малыш был бы здоров!» — подумала она, но промолчала.

В холле появилась запыхавшаяся, раскрасневшаяся Ольга.

— Ну вот все и закончилось! — сообщила она, усаживаясь на диван рядом с мужем. — Выяснилось, что Катерина неоднократно оставляла Павлика одного, чтобы встречаться со своим приятелем-сообщником. А вчера она потащила ребенка с собой в парк, и он все ее свидание простоял на морозе! Настя, и почему я тебя раньше не послушала! Надо было давно выгнать эту девицу. Еще неизвестно, как все закончится для Павлика. Спасибо тебе, дорогая!

— Ну вот и прекрасно! Раз все утряслось, думаю, молодежи пора по домам, — мама поднялась с кресла, сделала знак Насте и Никите. — Спускайтесь, подождите меня, я на секундочку зайду к ребенку.

— Да-да, конечно, езжайте домой, ребята! — засуетился отец. — А завтра обязательно созвонимся.

— Самое странное в этой истории, что я еще не заболел, — шепнул Никита Насте, когда они выходили из отделения. — Может, зарезервировать тут себе местечко? Два часа на морозе, валяние в сугробе…

— Надеюсь, ты хоть снег не ел? — грозно нахмурилась Настя.

— Ну только совсем чуть-чуть… Самую капельку! Пару снежков… — признался Никита.

— Тогда надо попросить медсестру сделать тебе профилактический укол… Папа!

— Ой, нет! Не надо папу! Не надо укола! Ничего не надо! — замахал руками Никита.

На его счастье, увлеченный разговором Леонид Кириллович ничего не слышал.

— Похоже, ты его боишься, — хихикнула Настя, заходя в лифт.

— Мужик суровый. Сказал, как отрезал! Кстати, ты на него очень похожа. Как думаешь, я ему понравился?

— Трудно сказать. Но впечатление произвел. Особенно советом «оторвать задницу от стула»… Он это надолго запомнит!

— Это был облом, согласен! Я думал, телефон у тебя.

— А я вообще не ожидала, что ты знаешь такие слова. Ну Миха, ну Веревкин, но чтобы ты!

— Считаешь меня безнадежным ботаником?

— В общем, да…

— А я не такой! — Никита лихо сплюнул на пол. И тут же, поймав негодующий взгляд Натальи Анатольевны, завял.

— Кстати, мобильник теперь мой! — похвасталась Настя, вытаскивая из кармана телефон. — Ольга его Катерине отдала, а теперь он мне перешел.

— Отлично! Номер у меня записан, будем эсэмэсками на уроках перекидываться.

В метро Настя и Никита встали возле двери. Полупустой вагон качало, ребят бросало друг на друга, они испуганно шарахались в стороны, висли на поручнях.

— Ты что, не видишь, написано «не прислоняться»! — ворчал Никита, когда Настю в очередной раз кинуло на него.

— Ты сам прислоняешься! — возмущалась Настя. — Ой! Ногу мне отдавил. Слон!

— А ты два слона! — не остался в долгу Никита. — Ты же просто поселилась на моей кроссовке!

— Да? А я-то думаю, почему мне так неудобно стоять…

— Знаешь, странное дело, но я себя на редкость хорошо чувствую! — сообщил через некоторое время Никита.

— Самое интересное, и я тоже! — сказала Настя. Только сейчас она вдруг поняла, что совершенно забыла, когда в последний раз сморкалась и чувствовала боль в горле. — А ведь утром еле встала! Неужели панацея помогла? — вырвалась у нее.

— То, что мы пили у тебя? Здорово! Кошачья шерсть отличается потрясающей эффективностью…

— Старинный рецепт, — кивнула Настя. — Проверено временем!

— Жаль, от двоек не избавляет. Завтра в школе не миновать разноса! — посетовал Никита.

Поезд остановился, ребята вслед за Натальей Анатольевной вышли из вагона.

— Так хорошо, когда все нормально! — вырвалось у Никиты.

— Ты о чем? — не поняла Настя.

— Ну, когда нет всяких твоих штучек… Всей этой мистической ерунды…

— Надоели Викины «ой, мамочки»? — хмыкнула Настя.

— Надоели. И все остальное тоже, — честно признался Никита. — То самое, отчего Вику так колбасит.

— Мне и самой иногда бывает не по себе, — вырвалось у Насти.