– Потому что знал: если я скажу тебе, что хочу встретиться с Маттиа, ты начнешь меня отговаривать, – совершенно спокойно отвечает он.

Она закусывает губу. Тео прав. Она бы запретила ему ехать.

– Валентина, – мягко добавляет он. – А ты изменилась.

Она непонимающе смотрит на него. Что он имеет в виду?

– Когда я переехал жить в твою квартиру, тебя стало бросать то в жар, то в холод. В одну минуту ты хотела заниматься безудержным сексом, в другую злилась на меня без повода.

– А ты тоже хорош, – защищается она, не желая признавать, что он прав. – Втихомолку подворовываешь картины, исчезаешь на несколько дней, не сообщая куда. А потом еще моего брата выслеживаешь.

– Это другое. Я в своих чувствах к тебе всегда был последовательным. С самого начала, – добавляет он. – С той ночи, когда мы первый раз встретились.

Она фыркает.

– Смешно, ей-богу. Тео, откуда ты можешь знать, что ты чувствовал, когда первый раз меня увидел. Ты же тогда совсем меня не знал. Мы даже не разговаривали.

Он немного наклоняет голову набок и улыбается, хотя в глазах видна печаль.

– Может быть, ты права, Валентина, ведь с той самой минуты, когда я стал жить у тебя, ты не перестаешь напоминать мне, что никогда в жизни не сможешь полюбить меня. – Он делает глоток эспрессо. – Когда мы вернулись из Сардинии, я собирался уехать. Но ты потеряла ребенка, и… Я не мог тебя оставить.

Печаль в его взгляде еще больше злит ее. Он не имеет права заставлять ее чувствовать себя виноватой.

– Мне не нужна была твоя жалость! – выкрикивает она. – Как ты посмел оставаться со мной из-за жалости?

– Нет, Валентина, ты не поняла. – Он заглядывает ей в глаза, и ее злость начинает утихать. – Я правда хотел попробовать найти способ изменить отношения. Когда мы только начали встречаться, все было так хорошо! Я хотел вернуть ту жизнь. Поэтому встречался с Маттиа. Я хотел узнать о тебе побольше.

– Мог бы меня спросить.

– Не мог, потому что ты бы не стала рассказывать. По крайней мере о чем-то важном.

Валентина опускает взгляд на стол, на пустую чашку. Она начинает осознавать, что двигало Тео, но как к этому отнестись, пока не понимает. Она продолжает злиться на него за то, что он сует нос в ее жизнь, за встречу с Маттиа, но он действительно любил ее, с их первой ночи вместе. Возможно ли такое? Или он обманывает себя?

– Но зачем ты взял у Маттиа альбом? – спрашивает она, решив обойти скользкий вопрос стороной.

– Он сам предложил. Сказал, что ты сможешь напечатать фотографии. Когда я вернулся домой и посмотрел негативы на твоем световом коробе, у меня появилась идея. Я решил, что попытаюсь достучаться до тебя в твоем стиле. Если я постепенно проведу тебя по всем этим фотографиям, ты, возможно, услышишь мое послание. Мне показалось, так будет проще, чем заставлять тебя слушать мои объяснения.

– Что же это за послание? – спрашивает она, изумленная тем, на какие ухищрения готов идти этот человек, чтобы добиться ее.

– Ты еще не поняла?

Он пронзает ее взглядом. В этот миг она вспоминает, как часто считала его ледяные голубые глаза страшными, но сейчас они кажутся совершенно чистыми и прозрачными, как небо. Злость рассеивается. Ей вдруг становится стыдно… За то, что не доверяла ему, за то, что закрывалась в себе и не подпускала его…

– Это эротика. Как видно, моя прабабушка, жившая в двадцатых годах, была женщиной довольно свободных взглядов.

Не выдержав взгляда Тео, она опускает глаза на альбом, лежащий у него на коленях.

– И я чувствую какую-то совершенно невероятную связь с ней.

Тео накрывает ее руки ладонями, и по телу Валентины как будто проходит электрический разряд. Он точно зажег свет в ее сердце. Если бы они сейчас не были на площади Сан-Марко среди белого дня, она бы тотчас бросилась на него.

– Я тоже так решил, – говорит он. – Когда увидел негативы, сразу понял, что это настоящая эротика. Потом вспомнил те снимки, что ты сделала в Венеции, и подумал: а это хороший способ общения. Если Валентина увидит связь между собой и этой удивительной женщиной из прошлого, может быть, она услышит мое послание.

Разумеется, эти фотографии – нечто большее, чем образы прошлого. Они – часть ее истории. Они часть ее самой.

«Он хочет, чтобы я открыла ему сердце», – в отчаянии думает она, изо всех сил стараясь не показать чувств.

– О чем рассказали тебе фотографии? – спрашивает он голосом тихим и хрипловатым.

Она отворачивает лицо, чувствуя себя странно нервной и смущенной.

– Они очень сексуальные.

Тео хмурится, и она понимает, насколько жалко звучит ее ответ.

– Это все?

Она поворачивается к нему, встречается с ним взглядом. Во рту вдруг становится сухо, и она облизывает губы.

– Что ты хочешь от меня услышать?

Он выглядит несколько расстроенным, но подносит ее руки к своим губам и целует их. Ее это трогает. Ощущая горячее желание, она смотрит на его губы. Как ей хочется почувствовать прикосновение этих губ к своему телу. Жажда слиться с любовником переполняет ее.

– Тео, – шепчет она, – давай вернемся в «Локанда Ла Корте».


Как только дверь номера закрывается за ними, они бросаются друг на друга. Обнявшись, целуясь, медленно идут к кровати. Натыкаются ногами на ее край и падают. Она снимает пиджак, а он расстегивает ее брюки. Она спешно расстегивает его джинсы, и уже через несколько секунд они раздевают друг друга полностью. Обнаженные тела жадно соприкасаются, она гладит небольшой шрам у него на груди, он ласкает ее затвердевшие соски, потом по очереди припадает к ним губами, в промежутках вставляя фразы.

– Так ты… скучала по мне… на прошлой неделе? – спрашивает он с таким чувством, что сердце ее готово разорваться. «Да, да, да», – звучит у нее в голове. Но она не поддается искушению рассказать ему об этом.

– Почему ты не приезжал так долго? – вопросом на вопрос отвечает она, не в силах скрыть обиду в голосе.

– Я был рядом все это время, Валентина, – тихо говорит он.

Она пристально смотрит на него. Да, конечно, он был рядом. Но мысли ее уже начинают затуманиваться, тело подчиняет ее себе. Она хочет доставить такое удовольствие Тео, что он никогда больше не покинет ее. Ни разу еще она не чувствовала такого физического единства ни с одним другим мужчиной. Валентине кажется, что она никогда не пресытится им, что всегда будет хотеть его. Она начинает спускаться вниз по его телу, целует его руки, грудь, соски, медленно приближаясь к пенису. Потом берет его ртом. Как приятно снова чувствовать его вкус. Тео, взявшись за талию Валентины, хочет ее повернуть. Она понимает, что у него на уме. На миг застывает. Позволить ему? Розе и Селии она позволила целовать себя там. Почему этого не может сделать мужчина? Почему не Тео, ее любовник?

– Хочешь? – шепчет он.

Она отпускает его пенис и, секунду помедлив в нерешительности, отвечает:

– Да.

Она старается сосредоточиться на пенисе Тео, лижет его, ласкает языком, доводит до самого края, но одновременно с этим постепенно теряет власть над собой. Его язык размеренно двигается внутри нее, ослабляя нерв ее страсти, пока она не превращается в реку желания, впадающую в него. Две их сущности сливаются в одну.

Теперь она воображает, что они лежат не просто на кровати в одной из гостиниц Венеции, а на брачном ложе. Они предаются любви как будто в первый раз. Аромат роз смешивается с запахом их возбуждения. В этот день она свободна, потому что в тот миг, когда Тео произнес «согласен», ее страх испарился и узел любви затянулся на сердце. Она представляет себе ясный день в Венеции, солнечный свет струится в открытое окно, вот она поднимает руку, и золотая ленточка у нее на пальце сверкает надеждой.

Они проваливаются, летят куда-то вниз с головокружительной скоростью, прикосновения их тел нежны, как теплый дождик летом. Когда наступает финал, Валентина ошеломлена. Ни разу не испытывала она ничего подобного. Я люблю тебя. Слова эти звенят в ее голове настолько ясно, что она даже не понимает, произнесла ли их вслух. Но любовник хранит молчание, ласкает ее, сжимает в объятиях, не догадываясь о ее безмолвном признании.

Постепенно тела их разъединяются, и они садятся, прислонившись к спинке кровати. Тео кладет руку ей на плечи. Как бы ей хотелось, чтобы сейчас время остановилось и не было конца этому мгновению покоя после столь бурной страсти, чтобы можно было вечно слушать звуки Венеции: шаги прохожих, голоса итальянцев и туристов, плеск канала, гудение проплывающего катера, часы, бьющие два, шепот призраков прежних любовников, долетающий сквозь стекла окна. Но Тео шевелится, нарушая гладь молчания.

– Ты подумала над моим вопросом, Валентина?

– Над каким вопросом? – тихо спрашивает она, гладя его голое плечо и вдыхая столь желанный запах.

Он убирает руку с ее плеч и поворачивается к ней лицом.

– Тот, который я задал десять дней назад, когда мне нужно было уехать.

Она качает головой, делая вид, что не помнит, о чем речь, как будто это для нее совершенно неважно.

– Я хочу, чтобы ты стала моей девушкой, – говорит Тео, гладя ее волосы. – Теперь ты мне веришь? Можешь полюбить меня?

И снова в своем сердце она слышит тоненький голосок: о да, да, да. Голосок, давным-давно задушенный и за ненадобностью упрятанный в самый темный чулан души, когда она была еще совсем молода. Она хочет, чтобы этот голос прозвучал вслух. Только сегодня утром она решила сказать ему, что любит его. Пока они занимались любовью, естество Валентины пело эти слова. Но сейчас она не может проглотить ком в горле, чтобы произнести их. Она не в состоянии разомкнуть губы и сказать Тео то, что он хочет услышать.

– Валентина, – говорит Тео, глядя прямо ей в глаза. – Я люблю тебя. С той секунды, когда впервые увидел тебя в метро, я люблю тебя…

Она отшатывается от него так, будто он ее ударил. Он убирает руку с ее волос.