7

Линни отрезала еще кусочек «Шатобриана». Она была настолько поглощена едой, что даже прекратила говорить с Уэсом. Впрочем, и сам он не проявлял особого желания поболтать. Он, казалось, был всецело занят своими мыслями. Впрочем, Линни отметила, что ему понравилось, когда она коснулась его руки. И все же вел он себя как-то странно.

Когда обед подошел к концу, Уэс расплатился с официантом, при этом щедро наградив того чаевыми, и они с Линни пошли к машине. Линни не очень понимала, куда он так спешит. Об этом же она размышляла, наблюдая, как Уэс несется с бешеной скоростью по центру города. «Уж не опаздывает ли он на какой-нибудь там футбол?» — с досадой подумала она. Было уже девять часов, вряд ли он намеревался усесться за работу.

Припарковав машину, Уэс бросился отпирать дверь. Войдя в гостиную, Линни включила свет, но Уэс тотчас погасил его и, притянув Линни в себе, прижал к стене с такой силой, что она едва не задохнулась.

«О Боже, — подумала она. — Неужели он за что-то на меня сердится? Почему он так странно себя ведет?»

— Уэс, — пробормотала она.

— Ш-ш-шш, давай не будем говорить, — он уже ласкал рукой ее спину — от плеч до бедер. — Я просто хочу тебя чувствовать. Я думал об этом весь вечер, — он говорил медленно, так, словно обращался к самому себе.

Линни была потрясена. Так, значит, он не злится, просто он возбужден! Прижавшись к холодной стене, она наслаждалась прикосновением его ладоней. Молча, почти незаметно, он начал потихоньку расстегивать крошечные пуговки на ее платье и, наконец сняв его через голову, принялся покрывать страстными поцелуями ее плечи, живот, сорвал с нее белоснежный кружевной лифчик и припал жадными губами к бархатистым соскам ее груди. Согретая удовольствием, Линни тормошила его волосы, ласкала под рубашкой его мускулистое тело, расстегнула пряжку на его ремне… И тогда он прижал ее к стене еще сильнее.

Линни ждала долгих ласк и продолжительных поцелуев, которые бы вселили огонь в их души прежде, чем сольются их тела.

Но Уэс жадно скинул с нее остатки одежды, и она заметила, как он дрожит от нетерпения. Эта мысль оказалась не менее приятной, чем все поцелуи и ласки на свете. Линни видела, что Уэс уже с трудом сдерживает себя, и, прижимаясь к нему и целуя, дала понять, что ждать больше не нужно, что она готова, что хочет его. И тогда он взял ее, и их соединение было безумным, яростным и быстрым.

Когда все закончилось, Уэс подхватил ее на руки и перенес на диван. Там вскоре они вновь были вместе — на этот раз все случилось медленнее, нежнее. Усталые, они пошли в спальню и в изнеможении упали на постель. Уэс тотчас заснул, а Линни все лежала с открытыми глазами, размышляя, какой все-таки загадочный человек ее муж. Неужели его сегодняшний необузданный порыв объясняется тем, что у нее новое платье и прическа? Наверное, дело все-таки не только в этом. Должна же быть какая-то другая, более веская причина… Впрочем, разве так уж важно, что возбудило в нем такую яростную страсть? Главное, что она по-прежнему нужна Уэсу, что он по-прежнему ее любит.


Как Уэс ни старался сосредоточиться на работе, все валилось у него из рук. Он мог думать только о прошлой ночи. В это трудно было поверить, но он хотел вчера Линни настолько сильно, что едва сдерживал себя. Он даже боялся, что может причинить ей боль. Но ее поведение рассеяло все его сомнения. И тот факт, что они занялись любовью, даже не дойдя до спальни, казался Уэсу свидетельством охватившего их обоих безумия.

Она встала сегодня чуть раньше, чем он, и Уэс, лежа в постели, смотрел, как она надевает на персиковое тело изысканное шелковое белье, натягивает блузку с золотой вышивкой, застегивает юбку-брюки. Уэс никогда прежде не видел на ней ни одной из этих вещей, и они ему очень понравились. Линни выглядела в них стильно и очень сексуально.

Волосы она завила в мелкие кудряшки, а потом зачесала в высокий пучок. Лишь несколько непослушных прядей выбивались из прически, и именно они делали лицо Линни особенно милым. Эффект был потрясающий, и Уэс сегодня уже два раза выходил из своего кабинета под разными предлогами, чтобы только вновь увидеть ее. Если бы только можно было запереть все двери и продолжить страстную любовную игру ушедшей ночи!

Но в том-то все беда, что этого Уэс позволить себе не мог. Слишком много лежало на его столе бумаг, чтобы забыть обо всем на свете. К тому же он и так уже потерял полчаса, поглощенный мыслями о Линни.

Уэс встал и подошел к окну. Что же это с ним происходит? Еще три недели назад он был здравомыслящим, разумным бизнесменом, а теперь он ведет себя точно влюбленный молокосос и вместо того, чтобы работать, тратит время на сентиментальные воспоминания.

Дверь неожиданно отворилась, и в кабинет ворвался Базз:

— Привет, дружище! Линни сказала, что у тебя нет сейчас приема клиентов и я могу зайти. Ты, похоже, не занят?

— Нет, не занят, — сухо ответил Уэс, вновь садясь за стол.

Базз вытащил из кармана пачку сигарет и, закурив, опустился в кресло напротив Уэса.

— Линни выглядит просто потрясающе, — заметил он. — Теперь я понимаю, почему ты целыми днями торчишь на работе. Кстати, у нее, по-моему, новая прическа? — спросил Базз, затягиваясь.

Уэс исподлобья смотрел на приятеля. Одно дело, когда он сам восхищается Линни, и совсем иное — когда ему говорят об этом другие мужчины. Последнее его никак не устраивало.

— У тебя есть ко мне какое-нибудь дело? — спросил он.

— Нет, просто зашел поболтать. Я записался сегодня на прием к твоему соседу — зубному врачу. Ты не знаешь, он хороший специалист?

— Похоже на то. К нему ходит огромное количество народа.

— Терпеть не могу зубных врачей, — пробурчал Базз. — Слушай, а куда можно стряхнуть пепел?

Уэс протянул Баззу пепельницу.

— Спасибо, — ответил Базз и, кивнув на лежащие на столе бумаги, спросил: — Слушай, а зачем ты держишь на столе столько макулатуры? Чтобы оклемавшийся Уилл Гарольдс убедился, когда вернется, что ты тут без него усердно поработал?

Уэс закатил глаза.

— Я держу их на столе, потому что они мне необходимы. Я работаю, Базз.

— Послушай, если у тебя действительно такой завал, то почему ты не наймешь себе помощника?

— Да потому, что пока он войдет в курс дела, пройдет сто лет. И потом, я надеюсь, что Уилл скоро поправится, и тогда нам уже не понадобится дополнительная помощь.

— Но ведь на многих юридических фирмах есть постоянные помощники без высшего образования. Он или она, — со значением проговорил Базз, — могли бы остаться у тебя и после возвращения Уилла. — Базз выпустил несколько колечек дыма. — Впрочем, может, тебе просто нравится изображать трудоголика? Ну, да ладно, — вздохнул Базз, заметив на лице приятеля недовольную гримасу, — это твое дело. Эх, как же я ненавижу лечить зубы — кто бы знал!

Базз ушел. «Наверное, он прав, — подумал Уэс. — Я действительно трудоголик. Разумеется, я давно бы уже мог найти себе толкового помощника — но ведь не хочу же! Я люблю сам справляться со всеми делами и ужасно радуюсь, когда это у меня получается».

Откинувшись на спинку вращающегося стула, Уэс сомкнул на затылке руки. Даже будучи еще совсем мальчишкой, он всегда стремился доказать окружающим, что преуспевает не потому, что родился в обеспеченной семье, а потому, что добился этого собственным трудом. Преподаватели частенько говорили об Уэсе: «Он, конечно, излишне самонадеян, но зато и по-настоящему трудолюбив». Уэс, как ни странно, очень дорожил этой оценкой. Ему всегда хотелось, чтобы его считали работягой.

И Уэс всегда очень злился, когда что-либо отвлекало его от дел. Вот, скажем, на прошлой неделе он чуть сума не сошел от ярости, когда, сидя на заседании суда, почувствовал, что никак не может сосредоточиться на слушавшемся деле. Это же надо — он вспомнил их с Линни медовый месяц! Они ездили тогда в Монтану и жили там в Йеллоустоне в деревенской хижине, вблизи которой журчал холодный горный ручей. Однажды утром Уэс проснулся и, выглянув в окно, увидел, как Линни, сидя на камне, опустила босые ноги в прозрачную воду.

На заднем плане возвышались снежные вершины, Линни игриво брызгалась водой, ничуть не подозревая, что на нее кто-то смотрит. А Уэс тогда очень долго сидел у окна, любовался ею и думал: «Все же это великое счастье, что эта девушка — моя жена».

Уэс встряхнул головой. Нет, это уж слишком! Он должен думать о работе, а не разводить нюни, вспоминая прошлое. Но что-то постоянно мешало ему сосредоточиться, впрочем, не что-то, а кто-то: ему не давало покоя присутствие за стеной Линни. Он с самого начала предвидел, что так случится, но не подозревал, что может настолько потерять над собой контроль. А Линни, вопреки его ожиданиям, нисколько не надоела эта работа, напротив, она, кажется, была от нее в восторге.

«Нужно что-то срочно делать, — размышлял Уэс, — нужно убедить ее перейти на работу в другое место…»


Вместо ленча Линни и Глэдис сегодня отправились на рынок Файндлэй. Этот рынок появился еще в середине девятнадцатого века, но в 1974 году подвергся серьезной реконструкции. И все же, несмотря на современные застекленные павильоны с морозильными камерами, на нем и по сей день царила атмосфера старины и уюта, ведь продавцы, стоявшие за прилавками, почти все были прямыми потомками тех немцев, ирландцев и итальянцев, которые торговали здесь более ста лет назад.

Линни и Глэдис медленно шли по узкому ряду; с обеих сторон тянулись прилавки с кондитерскими изделиями, свежими овощами и фруктами и разными деликатесами.

— Что вы хотите купить? — поинтересовалась Глэдис у Линни.

— Копченый окорок на вечер.

— У вас сегодня гости?

— Нет, просто хочу, чтобы был вкусный обед, — Линни улыбнулась. — Ой, Глэдис, не могли бы вы мне напомнить, чтобы я купила свечки?