Крейг подошел к двери и снова ее распахнул.

— Один месяц, — вслух произнесла Рейлинд, по-прежнему не сводя глаз с Кревана. — Это срок, за который вы обязаны покончить с этим фарсом. Если я кажусь вам несговорчивой сейчас, то вы еще ничего не видели.

Креван вслед за братом шагнул к двери. Перед тем как выйти, он обернулся и подмигнул Рейлинд, полностью обезоружив ее, потому что такой легкомысленности она от него не ожидала.


— Мне трудно поверить в то, что лэрд — ваш отец — так поступает, — произнесла Ровена, плюхнувшись на кровать Рейлинд.

Природа наделила Ровену густыми рыжевато-каштановыми волосами и большими карими глазами. Единственным ее недостатком, из-за которого девушку не считали красавицей, была россыпь веснушек на носу и на щеках. Тем не менее Ровена, вне всякого сомнения, была очень привлекательной особой, к которой то и дело кто-нибудь сватался. Узнав, что вскоре Мериел и Рейлинд, на помощь которых она привыкла полагаться, окажутся далеко и ей не от кого будет ожидать эмоциональной поддержки, Ровена растерялась.

Рейлинд подошла к сундуку, но прежде чем наклониться и открыть его, ткнула пальцем в подругу и потребовала:

— Обещай, что никому ничего не расскажешь. Никто не должен знать, что на самом деле мы не собираемся выходить замуж.

— Я вам это уже пообещала. Мне только непонятно почему.

В дальнем конце комнаты Мериел опустилась на сундук со своими любимыми лоскутками и устало ответила:

— В этом ты не одинока.

Схватив зеленое платье, Рейлинд разложила его на кровати рядом с розовым и задумалась, не взять ли с собой оба наряда. Она уже выбрала три платья, включая синее, в котором собиралась отправиться в дорогу. Одно платье было темно-фиолетовым и предназначалось для будней. Второе было расшито золотом, что делало его весьма нарядным. Выбор четвертого наряда, похоже, обещал быть нелегким.

— Если ты не знаешь, какое платье взять, я могу положить одно из них в свой сундук, — предложила Мериел.

Рейлинд, которая до этого момента не обращала внимания на шмыганье и стоны, доносящиеся с другой стороны комнаты, при этих словах подняла голову и только сейчас в полной мере осознала, что задумала ее сестра.

— Мериел! Мы не можем взять с собой сундук. Как они его повезут?

— Это не моя проблема. И я беру не один сундук. Я забираю их все.

Рейлинд вздохнула.

— Я в этом очень сомневаюсь, но мне не терпится посмотреть, как ты попытаешься это сделать.

Из коридора донесся грохот. Рейлинд подошла к двери и распахнула ее, чтобы взглянуть на источник звуков. В комнату, едва не раздавив ей пальцы ног, рухнуло два простых шестигранных дорожных сундука в плоскими крышками, которые кто-то прислонил к двери с обратной стороны. «Кто бы это мог быть, если не этот задавака Креван Мак-Тирни собственной персоной?» — язвительно подумала Рейлинд, но тут же одернула себя. Эта мысль в очередной раз вызвала в ее памяти образ высокого темноволосого горца с пронзительно синими глазами, а думать о нем она не желала.

Рейлинд затащила один из сундуков в комнату и поставила его на кровать, продолжая вспоминать серьезное лицо, слова и голос Кревана. У нее не было выхода, и ей оставалось только делать то, что он приказал, не дожидаясь объяснений, которые им так и не предоставили… пока. Рейлинд всегда старалась понять все, что происходит вокруг, и пыталась управлять принятием решений или хотя бы влиять на этот процесс. После смерти матери потребность в контроле над событиями только усилилась. Сегодня впервые с того страшного дня Рейлинд почувствовала себя беспомощной.

Лишь одно вселяло в нее надежду. Когда Креван попросил ее довериться ему, он обернулся, прежде чем уйти. Она кивнула, он кивнул в ответ. Он не просто давал понять, что принимает ее согласие. Это была благодарность. И только в этот момент Рейлинд по-настоящему поняла, что все это, скорее всего, не имеет никакого отношения к тому, что произошло в конюшне, или к необходимости спасать их с сестрой честь. Это было что-то гораздо более важное, хотя что может быть важнее спасения их чести, она и представить себе не могла. Когда Креван упомянул о судьбе и благополучии их клана, он не сгущал краски, желая сделать их с Мериел более уступчивыми. Он был вполне искренен.

Мериел уронила на кровать платье, которое держала в руках, и озадаченно уставилась на сестру.

— Почему ты больше не сердишься?

Рейлинд не знала, что ей ответить. Она не могла сказать: «Креван мне подмигнул», потому что это прозвучало бы глупо. Но так это и было, Креван действительно ей подмигнул, и в этот момент весь ее гнев куда-то улетучился, сменившись любопытством.

Креван Мак-Тирни, известный своей замкнутостью и необщительностью, кивнул и подмигнул Рейлинд. Столь незамысловатым образом он сумел сообщить ей больше, чем передал бы словами любой другой на его месте, включая его брата.

Мужчины считали Рейлинд украшением, желанным атрибутом собственной жизни, и если говорить начистоту, она сама им это позволяла. Несколько месяцев подряд Креван ожидал от нее большего, но сегодня потребовал, чтобы она поднялась над собой. И в конце концов Рейлинд это сделала. Пусть это и был простой кивок головой, он не остался незамеченным. Рейлинд и подумать не могла о том, что одобрение этого человека так много для нее значит. Но оно ее буквально окрылило, и она надеялась снова его заслужить, выполнив просьбу Кревана собраться как можно быстрее.

— Я все еще злюсь, но мне совершенно не хочется выслушивать нотации еще и из-за того, что я взяла слишком много вещей, — наконец ответила Рейлинд, кивнув на второй дорожный сундук, стоявший у двери.

Мериел наморщила носик и отмахнулась от слишком маленького, по ее мнению, ящика.

— Как по мне, пусть Креван стыдит меня, сколько ему угодно. Мне все равно. Я никогда в жизни не собирала вещи и хочу взять с собой все, что мне необходимо.

Рейлинд поморщилась. Она не могла не признать, что Мериел права. Когда они были детьми, отец всегда заботился о них, а после безвременной кончины матери его опека порой переступала разумные границы. В результате этого ни одна из сестер Шеллден никогда не покидала земли своего клана. Они часто просили отца позволить им попутешествовать по Высокогорьям, но учитывая постоянные, а зачастую и успешные попытки англичан захватить шотландские территории, отец был категорически против подобной идеи. И теперь, ощутив вкус свободы, до которой оставалось каких-то два часа, Рейлинд почувствовала, что ее нервы сдают.

— Ты считаешь, что тебе нужно взять с собой все, что у тебя есть.

Мериел бросила в ближайший сундук моток цветных ниток.

— Это действительно так. Никогда не знаешь, когда и что может тебе понадобиться.

— В сундук влезло бы больше вещей, если бы ты их аккуратно сложила, — посоветовала Рейлинд, глядя на сестру, усевшуюся на крышку сундука в попытке его закрыть.

— Сойдет и так, — отмахнулась Мериел, опуская защелку. Лицо девушки помрачнело, и она добавила: — Хотелось бы мне знать, что за проблема мучает нашего отца. Что бы это ни было, мне кажется, это что-то серьезное. Похоже, он доверяет Мак-Тирни больше, чем я думала.

Остановив свой выбор на черном платье с золотой отделкой, Рейлинд тщательно его сложила и добавила к нему соответствующего цвета ленты для волос.

— Гораздо больше, — согласилась она, укладывая все это в сундук.

За ее спиной раздался неприятный, царапающий звук, и девушка резко обернулась. То, что она увидела, заставило ее ахнуть.

Решив отказаться от маленьких ящиков, Мериел подтащила к кровати свой огромный дубовый сундук и начала сбрасывать в него все, что уже собрала. Рейлинд молча смотрела на то, как ее сестра со спокойным видом сваливает все свои вещи в это гигантское вместилище. Она понимала, что удивляться тут нечему. Если кому и была известна вся степень любви Мериел к накоплению вещей, так это ее сестре-близнецу.

Мериел, которую все знали как милую, кроткую девушку, очень любила ткать и шить. Ей доставляло удовольствие любое занятие, для которого требовалась игла, и очень немногие могли посостязаться с ней в искусстве рукоделия. Рейлинд даже не пыталась соперничать с сестрой, считая это занятие скучным и утомительным. Оно отнимало уйму времени и всегда заканчивалось болью в пальцах. С другой стороны, надо было видеть шедевры Мериел, чтобы понять: она — талантливый художник, с которым мало кто мог сравниться.

Рейлинд подошла к сундуку и заглянула внутрь. Пряжа, иглы, лоскуты и ленты лежали вперемешку большой разноцветной кучей.

— О господи, Мериел! Это совсем как твоя половина комнаты, наполненная хламом и похожая на свалку. Ужас! И вообще, тут нет ничего, что напоминало бы личные вещи, например одежду или щетку для волос, — добавила Рейлинд и принялась рыться в сундуке сестры, выбрасывая все, что казалось ей лишним.

— Оставь мои вещи в покое, Линди! — приказала Мериел и закрыла крышку, не обращая внимания на то, что едва не прихлопнула пальцы своей не в меру заботливой сестры.

Рейлинд выпрямилась и с надменным видом прошествовала на свою половину комнаты.

— Ты собираешься собственноручно тащить этот сундук в замок Мак-Тирни? — поинтересовалась она. — Лично я уверена в том, что ни один из братьев и не подумает везти этот тяжелый предмет.

Мериел поняла, что ее сестра права, и перевела взгляд на Ровену, надеясь получить поддержку.

— Но я не могу оставить ничего из этих вещей! — взмолилась она.

Ровена до сих пор не оправилась от шока, вызванного сообщением об отъезде сестер.

— Я вообще не понимаю, почему тебя больше беспокоит судьба твоих драгоценных лоскутков, чем перспектива выйти замуж за кого-то, кто совершенно тебя не привлекает.

— Но мы не будем выходить за них замуж, а если я забуду взять что-нибудь очень важное, то буду совершенно несчастна, — заволновалась Мериел. — У нас слишком мало времени на сборы. Это нечестно, неправильно!