— Да, я женюсь на тебе, — сказал Алекс. — Более того, прямо сейчас. Иди и скажи Добби, что я хочу его видеть. Подожди минутку… дай мне немного опиума…

Винтер так и не узнала, что сказал Добби, но, так или иначе, это была неожиданная просьба выполнить обряд венчания. Лу знала это, потому что искала Винтер и случайно услышала голоса на крыше. Она почти добралась до конца лестницы, когда услышала, как Алекс сказал:

— Очень хорошо. Тогда она станет моей без венчания. И это будет на вашей совести, а не на моей.

Лу повернулась и пошла задумчиво вниз.


Винтер вышла замуж вечером при лунном свете, как Сабрина. И так же, как Сабрина, без приготовлений, в чужом свадебном платье.

Она надела бы алое с золотом, с прекрасной бахромой платье Амиры и вуаль с кисточками, но, чтобы успокоить сомневающегося и встревоженного мистера Добби, остановилась на платье из тяжелого белого шелка, пожелтевшее с годами, пахнувшее табачными листьями, в которых оно хранилось, и принадлежавшее матери Амиры, Хуаниты де Баллестерос.

На нем было кружево, когда-то белое, а теперь желтое и тонкое, как кружево на свадебном платье, принадлежавшем Анн-Мари, которое надела Сабрина, когда выходила замуж за брата Хуаниты, Маркоса в часовне Каса де лос Павос Реалес двадцать лет назад. В общем, это было такое же кружево, какое было на ее матери в тот вечер, но Винтер этого не знала.

Луна, смотревшая с неба на это странное венчание, освещала также разрушенные, разграбленные, сожженные руины Каса де лос Павос Реалес и почерневшие, заросшие травой камни террасы, где Маркос и Сабрина стояли вместе в тот лунный вечер, наблюдая за разъезжающимися гостями. Но аромат цветущих апельсиновых деревьев и лимонов остался таким же сладким в горячем воздухе, как много лет назад.

Запах цветущих апельсиновых деревьев поднимался также из огражденных стенами садов «Дворца роз» и достигал плоской крыши, где стояла Винтер в белом платье Хуаниты, чувствуя, как горячие пальцы Алекса надевают тяжелое кольцо из сплава золота и серебра на палец, на котором когда-то сверкал изумруд Кишана Прасада. Кольцо тоже принадлежало Хуаните, это был подарок ее матери Анн-Мари, поскольку никто из европейцев не обладал подобной вещью. Все безделушки были у них давно отобраны или обменены на еду.

Алекс был в мусульманском наряде, позаимствованном у Дасима Али, и держался на ногах только благодаря опиуму и одному из столбов, отделявших его комнату от крыши. Он прижался спиной к нему и совсем не был похож на англичанина в лунном свете, что только усилило опасения мистера Добби.

До сих пор миссис Бартон всегда казалась ему индианкой. Он никогда не видел ее в другой одежде, кроме как индийской, и не вникал в тонкости ее отношений с индийской женщиной — или женщинами — в Гулаб-Махале. Но сегодня вечером в длинном шелковом платье довольно старомодного фасона, с черными волосами, аккуратно уложенными на затылке, она была похожа на молодую леди, прибывшую для венчания в одну из роскошных церквей Лондона, и выглядело ужасным, с тревогой думал мистер Добби, что ему приходилось венчать ее с мусульманином.

Но Винтер подобное венчание не казалось странным. Это было сбывшимся обещанием, что Гулаб-Махал, если в него вернуться, приносит счастье. Так говорила старая Азиза Бегам, а Зобейда подтверждала это маленькой Винтер.

Винтер стояла в теплом лунном свете и смотрела на кольцо, когда-то принадлежавшее Анн-Мари. В такой же вечер выходила замуж Сабрина. Так же, как Сабрина, Винтер вдруг ощутила нарастающее чувство бесконечности — словно время остановилось, и ей предстояло жить вечно с Алексом, с их детьми, как она раньше жила с Маркосом и Сабриной; с Джонни и Луизой…

Но ее венчание не закончилось так мирно, как венчание Сабрины.

Все собрались на крыше. Тени казались черными в лунном свете. За их спинами на фоне неба виднелись фантастические очертания дворцов Лакноу. Лу Коттар и миссис Хоссак, капитан Гэрроуби, доктор О’Дуайер, мистер Климпсон, мистер Лапота и лорд Карлион. Даже Амира и Хамида находились здесь, стояли и темноте за опущенными шторами, отделявшими павильон от крыши, поскольку Амира была замужняя женщина, и ее не должны были видеть посторонние мужчины.

После окончании церемонии гости прошли вперед с поздравлениями и пожеланиями всего наилучшего. Карлион остановился перед Винтер и сказал, растягивая слова:

— Мне позволят поцеловать невесту?

— Только не в будущем, — ответил Алекс и ударил его.

Это больше злоба, чем судьба, явилась причиной удара, заставившего Карлиона упасть. Хотя Алекс восстановил изрядную часть своих сил, лихорадка снова иссушила их за последние двадцать четыре часа.

Карлион вскочил на ноги, бледный от злобы, и вернул удар с гораздо большим сознанием и силой, до того как присутствующие на венчании гости успели разнять противников. Алекс не мог защититься, поскольку преподобный мистер Добби повис на нем, вцепившись в одну руку, а другую схватила Винтер. Сжатый кулак лорда ударил его в челюсть. Алекс рухнул как подкошенный, ударившись при падении затылком об угол стола, и надолго потерял сознание.

— Мужчины! — закричала Лу. — Разве нам мало бед? Теперь они будут пытаться убить друг друга при первом удобном случае. Довольно драк и без… О Боже! Мужчины!

Винтер провела свою вторую брачную ночь так же, как и первую — в слезах и страхе. Но теперь это было со слов подружки невесты, а не ее собственных.

Воспоминания Алекса о той ночи были туманными. Его голова невыносимо болела, челюсть ныла, тело горело от лихорадки, а пересохший рот наполнился кровью от раны из прикушенного при ударе языка. Кто-то периодически давал попить ему воды и заставлял выплевывать кровь, а не глотать ее, а кто-то другой — или тот же человек — положил приятно прохладный, ароматный компресс на его лоб и менял его через определенные промежутки.

К утру лихорадка ослабла. Алекс наконец уснул и не просыпался до тех пор, как солнце нагрело крышу. Возле одного из столбов павильона появилась Лу. Она смотрела через полоски штор и прислушивалась к ружейному огню и грохоту орудий, молчавших всю ночь, но на рассвете возобновивших стрельбу.

Лу повернулась и услышала, как зашевелился Алекс.

— Похоже, мощная атака, — сказала она тревожно. — Прислушайся. Они собираются выручать нас? Нам рассказывали сказку, будто Хэвлок давно взял Каунпур, а Каунпур в сорока милях от нас. Почему же их до сих пор нет здесь?

Алекс поднялся с кровати и встал рядом с Лу. Они видели дым, висевший, словно туман, над крышами и верхушками деревьев, за которыми скрывалась резиденция. Алекс и Лу прислушались.

— Как давно мы здесь? — наконец произнесла она. — Три недели? Или четыре? Кажется, что несколько месяцев. А для них, словно годы. Хэвлок должен скоро прийти. О, Боже, если бы кто-то мог…

Алекс со стоном отвернулся, снова сел на край низкой кровати, закрыл глаза и прислонил раскалывающуюся голову к стене. Через минуту или две он открыл глаза и хмуро посмотрел на миссис Коттар.

— Что вы здесь делаете в такое время, Лу? Неожиданный приступ скуки из-за этого ребенка?

— Нет, — ответила Лу. — Я обещала вашей жене присмотреть за вами, если она пойдет спать.

— Моей… — произнес Алекс и замолчал. — Боже милостивый. Конечно. Значит, мне все это не приснилось. Помню, я, кажется, ударил этого ублюдка Карлиона… Извините, Лу.

— Он ударил вас посильнее, — с усмешкой отозвалась она.

— Правда? — Алекс осторожно ощупал свою посиневшую челюсть. — Гм. Должно быть, так и есть. Я этого не помню. Похоже, кто-то ударил меня по затылку.

— Верно. Столб.

Алекс осторожно лег и сказал:

— Теперь все понятно. Я чувствую себя так, будто получил удар из соседнего орудия. Что случилось с… моей женой?

— Думаю, она провела ночь, ставя компрессы вам на лоб, — ответила Лу. — И ей не очень повезло с подружками. Конвей напилась.

Она вдруг заметила, что гримасу боли на лице Алекса сменило хмурое выражение, и быстро произнесла:

— Вы отвели ее к нему, не так ли? Что заставило вас позволить ей выйти замуж за него? Вы же знали, какой он.

— Замолчите, Лу. Если хотите играть роль мисс Кайтингейл, можете дать мне немного воды. Если же хотите поговорить, лучше уходите.

Лу принесла ему поесть и воды, собралась уходить, но, положив руку на навес, остановилась и обернулась.

— Алекс…

— Что теперь? — неприветливо отозвался он.

— Лорд Карлион… — Лу заколебалась и прикусила губу.

— Что с ним?

— Вы не… Алекс, мы все в одной лодке. Вы знаете так же хорошо, как и я, что кто-нибудь может вызволить нас отсюда в любой день, и тогда… тогда для нас все это кончится. Но мы должны держаться вместе, а у лорда дурной характер, он не может контролировать себя.

— Я тоже не очень хорошо контролирую себя, — сухо отозвался Алекс.

— Знаю. Но это другое дело. Вы не станете делать в ярости ничего, что могло бы подвергнуть нас опасности. А лорд станет. Вы не знаете, какие глупости он говорит. О побеге отсюда.

Алекс повернул голову и странно посмотрел на Лу. Она встретила его взгляд и с дрожащей улыбкой сказала:

— О да… я знаю, что вы думаете об этом тоже. Все мы думаем об этом, если уж на то пошло. Но мы — остальные — имеем достаточно здравомыслия, чтобы видеть, где безопаснее, и не делать глупостей. Мы понимаем, что нам не нужно убегать отсюда. Мы можем весь день тесниться в двух маленьких комнатках, но оставаться на свободе. Здесь безопасно… для всех, кто живет в этом доме. Если бы мы действительно хотели выбраться, они были бы рады избавиться от нас. Но лорд Карлион никогда не поверит в это. Он понимает не более дюжины слов на хинди и если сбежит отсюда, то не пройдет и сотни ярдов, как будет пойман. И это может погубить всех нас. Так что вы видите…