— Боюсь, сэр… — начал Алекс и замолчал.

Он посмотрел на вытянутое, неподвижное лицо Винтер и после заметной паузы медленно произнес, как будто он и намеревался так окончить свою реплику:

— …что в последнее время пренебрегал моими общественными обязанностями. Я с радостью приму ваше приглашение.

— Вот и хорошо, — сердечно одобрил комиссар. — Присмотри за ним, дорогая.

Он удалился, и Винтер натянуто сказала:

— Мне очень жаль, что мистер Бартон не уделит вам внимания, но мы ждем гостей в течение этого часа. Я надеюсь, ваше дело к нему может подождать?

Алекс перешел комнату и остановился перед ней. Он чувствовал злость, какой не чувствовал никогда раньше. Совершенно необоснованную злость, ведь он должен был радоваться тому, что она, в конце концов, не так несчастлива в браке, как ему представлялось. Из-за этой злости его манера слегка растягивать слова стала более заметной.

Он поставил стакан на каминную полку и сказал:

— Я пришел сюда вовсе не затем, чтобы увидеться с мистером Бартоном. Я пришел уплатить свои долги.

— Ваши долги?

— Скажем, выразить свою благодарность. Боюсь, сегодня утром я выглядел не особенно признательным. Но это не так. Я думаю, что обязан вам жизнью, и самое меньшее, что я могу сделать, это поблагодарить вас за этот подарок, — он взглянул на нее, улыбнулся не вполне искренне и прибавил: — Кажется, я собирался сказать что-то вроде того, что теперь она в полном вашем распоряжении, но такие заявления лучше звучат в театре, как вы считаете? Так что я ограничусь словами: «Благодарю вас». Я в самом деле вам очень благодарен.

Он потянулся вперед и, прежде чем она поняла, что он собирается сделать, он взял ее руку и официально склонился над ней, подняв ее так, что она едва коснулась его сжатых губ.

Винтер отдернула руку и сделала быстрый шаг назад, боясь его близости и обескураженная насмешливой интонацией в его голосе. Полушепотом она произнесла:

— Вам не за что меня благодарить, капитан Рэнделл. Я не сделала ничего такого, чего бы не сделал на моем месте любой честный человек.

Делая значительное усилие, чтобы успокоить свой голос и казаться сдержанной и хладнокровной, она подошла к стулу и села, ее широкие накрахмаленные юбки зашуршали, и она сказала:

— Вы не рассказали мне, что произошло сегодня утром. В овраге никого не оказалось?

— Нет, там была засада, — ответил Алекс.

Он не принял приглашения сесть, прислонившись спиной к каминной доске, смотрел на нее; его руки — такие же неспокойные, как и у Дурги Чарана, — были глубоко засунуты в карманы.

Он рассказал ей отредактированную и бесцветную версию того, что произошло в овраге, и перешел на другие темы, упомянув, что недавно получил письмо от миссис Эбатнот, и осведомился, не было ли каких-нибудь вестей о Лотти.

На самом деле Винтер получила с последней почтой длинное и восторженное письмо от Лотти, но так как оно большей частью касалось многочисленных достоинств Эдварда и милой обстановки, которую Лотти приобрела для свой гостиной, в нем было немного того, что могло бы заинтересовать капитана Рэнделла, в то время как единственная важная новость о ребенке, который должен был родиться в середине лета, не могла быть произнесена вслух, потому что о таких вещах с джентльменами разговаривать было не принято.

Капитан Рэнделл не остался надолго. Он допил свое вино и извинился, объяснив, что, поскольку он ужинает в резиденции, ему нужно переодеться в более официальную форму.

Винтер поднялась, желтая ткань ее платья зашуршала. Она не смела прямо посмотреть на него в последние десять минут, но теперь взглянула ему в лицо.

— Почему вы вдруг передумали, сначала отказавшись от ужина? — отрывисто спросила она. — Я знаю, вы не любите застолья, а если вы хотели только получить возможность поблагодарить меня, то вы уже сделали это, и вам не обязательно ужинать здесь, если вам этого не хочется. Я передам ваши извинения мистеру Бартону.

— Что заставляет вас думать, что у меня нет желания остаться на ужин?

— Вы… никогда раньше не принимали приглашения.

Алекс иронически поднял одну бровь.

— Разве? Вы должны отнести это за счет моих служебных обязанностей. Смею сказать, я уже приводил подобные основания. Но вы ошибаетесь. Я люблю застолье. Только их последствия иногда кажутся мне утомительными. Кроме того, кажется, я уже был на нескольких в этом сезоне.

— Но ни разу в этом доме.

— Это было невежливо с моей стороны, — мрачно сказал Алекс. — Но сегодня я исправлюсь.

Он поклонился и вышел, оставив ее в недоумении.

Он возвратился примерно через тридцать минут, и Винтер испытала сомнительную радость при виде того, что он совершенно непринужденно чувствовал себя среди близких друзей и знакомых комиссара. Миссис Коттар фамильярно обращалась к нему по имени и большую часть своего внимания посвящала ему, и разговор с ней, казалось, доставлял ему удовольствие. Он так же был необыкновенно обходителен с Делией Гарденен-Смит, и в то же время вежливо отказывался вступать в какой-либо спор с полковником Маулсеном, продолжавшим сверлить его враждебным взглядом.

В заключение трапезы гости вернулись в гостиную, где мебель была раздвинута, чтобы освободить достаточное пространство для длинного стола, покрытого зеленым сукном, на котором уже лежали карты и игральные кости. На таких приемах обычно присутствовало несколько индийских гостей: богатые землевладельцы и дворяне или их сыновья, которые всегда принимали азартное участие в игре и потому находились на дружеской ноге с комиссаром и его более беспутными друзьями. Индусы, чья кастовая принадлежность запрещала употреблять в пищу некоторые продукты, приходили после ужина, а сегодня вечером к ним присоединился Кишан Прасад, которого Винтер не видела с того дня, как приехала в Калькутту.

Она уже хотела извиниться и уйти, сославшись на головную боль, но два обстоятельства заставили ее передумать. Появление Кишана Прасада и нечто, мелькнувшее в лице Алекса в тот момент, когда он увидел его.

Алекс находился в дальнем конце комнаты в кругу шумной группы, обычно собиравшейся у миссис Коттар, и Винтер украдкой за ним наблюдала. Она видела, как его взгляд на мгновение задержался на Кишане Прасаде, и внезапно поняла, что он знал о том, что Рао-сахиб будет присутствовать на этом вечере, и именно по этой причине он принял приглашение ее мужа отужинать с ними. Может быть, он даже пришел в тот самый момент в надежде получить это приглашение, и по каким-то своим причинам сделал вид, что сперва хотел отказаться? Выражение его лица почти не изменилось при виде Кишана Прасада, но Винтер показалось, будто в его глазах блеснуло удовлетворение, как будто он поставил на карту и выиграл. Потом он повернулся к нему спиной и завел разговор с миссис Коттар, а Винтер прошла вперед, чтобы поздороваться с Рао-сахибом.

Кишан Прасад склонился в официальном поклоне по индийскому обычаю и выразил свое удовольствие от того, что снова ее видит. Она никогда не могла избавиться от легкого чувства отвращения по отношению к нему с того самого дня, когда он с усмешкой смотрел на тонущие, полузатопленные останки судна по пути к Адену. Но он сильно отличался от своих соотечественников, частенько бывавших на менее респектабельных вечеринках у комиссара, она не могла представить его пьющим, подобострастным или наглым, или способным дать обмануть себя в картах — а такое было в порядке вещей, когда вечеринки во вторник перерастали в утро среды.

Карточная игра еще не началась, и Кишан Прасад, поприветствовав полковника Маулсена и других знакомых, подвинул стул к дивану, на котором сидела Винтер, и обратился к ней на своем родном языке. Так как ей было прекрасно известно, как хорошо он владеет английским, она оценила его комплимент, вместе с тем он не говорил ей тривиальностей. Речь Кишана Прасада была привычно занимательна и изобиловала восточной образностью, Винтер нашла, что разговаривает с ним с большей непринужденностью и интересом, чем в самом начале ее пребывания в Лунджоре, и лишь почувствовала досаду, когда к ним присоединились полковник Маулсен и Делия Гарденен-Смит и ему пришлось вернуться к английскому языку.

Он вежливо поинтересовался, где миссис Бартон намеревается провести летние месяцы, и, услышав, что она не собирается переезжать в горы, серьезно посоветовал ей сделать это. Он заверил ее, что она найдет Лунджор неприятно жарким уже с середины апреля, пока не начнется сезон дождей. Он сам бывал в Симле не один раз и пространно расписывал ее очарование. Она должна убедить комиссара позволить ей насладиться прохладным воздухом с запахом сосен.

Делия находила удовольствие в кокетстве. Она сообщила Кишану Прасаду, что никакая любящая жена добровольно не позволит разлучить ее с мужем, и если бы она была замужем, она никогда не посмела бы оставить своего мужа даже на неделю. Никакой горный воздух не может возместить таких лишений! Она позволила своему взгляду невинно задержаться на полковнике Маулсене, который подкрутил свои усы и выразил одобрение подобным женским чувствам.

Кишан Прасад сухо заметил, что мисс Гарденен-Смит еще придется на себе испытать знойный климат равнины, и перевел разговор на предстоящую охоту на уток в Хазрат-Баге — это название переводится как «Лес тысячи деревьев» — на озере, которое лежит примерно в пятнадцати милях от военных поселений. В Хазрат-Баге когда-то были охотничьи угодья какого-то забытого царя, но теперь от них ничего не осталось, кроме нескольких небольших прудов и нескольких пересекающихся плотин, на которых среди высокой травы и тростника стоят «тысяча деревьев» — кикар и несколько пипул, — и представляет отличное укрытие для охотников. А так как поблизости от озера нет деревень, водяные птицы слетаются туда тысячами.