Повернувшись с револьвером в руке, он увидел мрачные и неуверенные лица полицейских стражников, неловко сжимавших в руках мушкеты, и понял, что здесь было небезопасно.

— Извините, Рэнделл, — послышался голос из тени ворот. — Чуть не задел вас. Думал, что это одна из тех свиней.

Начальник военной полиции майор Мэйнард сидел на земле спиной к стене, держась одной рукой за бок, тщетно пытаясь сдержать красную струйку, стекавшую у него меж пальцев. В другой руке он сжимал дымящийся револьвер, пуля из которого едва не попала в Алекса. Остальные, не двигаясь, смотрели на него.

— Ты вовремя, как раз… — с трудом проговорил майор Мэйнард. — Скажи им там… в доме… пусть бегут. — Увидев поднимающийся револьвер в руке Алекса, он остановил его: — Нет, это не они. Пока они до этого еще не дошли. Это был наш привратник.

Алекс обернулся к людям, молчаливо взиравшим на майора, и резко скомандовал:

— Берите белого господина и несите его в дом. Быстро!

— Нет, — прохрипел майор Мэйнард. — Нет… Бесполезно. Я это знаю… и ты тоже. У меня еще есть… пятнадцать минут, может быть… и пока… я здесь… они ничего не сделают. А когда меня не станет… они откроют ворота и убегут. Иди в дом… скажи им, пусть уходят. Я здесь продержусь… несколько минут…

Алекс не стал ждать. Двадцать минут назад он приказал Вордлу вывести женщин, и они должны были уже уйти. Но он должен был сам в этом убедиться. Повернувшись, он побежал к дальнему дому, через огороженный газон и клумбы и взбежал по ступеням веранды, когда шум толпы перед воротами резиденции превращался уже в рычание.

Но никто не ушел. Они все спокойно сидели в резиденции — более двадцати женщин и детей и с десяток мужчин. Целый цветник женщин в нелепых, пастельных тонов юбках с кринолинами, тугих корсажей и тонких, неуместных бальных туфельках.

— Боже мой, — яростно прокричал Алекс, — вы думаете, черт подери, что творите? Немедленно уведите этих женщин отсюда! Вордл, я думал, я вам приказал…

— Здесь безопаснее, — прохрипел Вордл. — Артиллеристы верны, и полиция будет держаться…

— Артиллеристы взбунтовались, полиция убежит через пять минут, а половина негодяев города уже здесь, — отрезал Алекс. — Давайте, быстро отсюда, через задние ворота, на мост. Бегите в джунгли! Это ваш единственный шанс. Живо!

В другом конце комнаты он увидел Винтер. Одной рукой она обнимала Лотти и смотрела широко открытыми, но совершенно спокойными глазами. Вдруг раздался неожиданный грохот и рев толпы, обезумевшей от жажды крови, Алекс подскочил к окну, бросил быстрый взгляд и, перебежав комнату, рывком открыл настежь дверь, ведущую из гостиной вглубь дома: «Спасайтесь!»

Они побежали, подхватывая кричавших детей, обнимая младенцев, всхлипывая и задыхаясь, путаясь в своих широких юбках.

Винтер попросила:

— Возьмите Лотти, госпожа Холли, вы знаете дорогу, — и вытолкнула их за дверь. Затем она вернулась, торопя женщин, и Алекс, поймав ее запястье, буквально вытянув ее за собой, выбежал вместе с ней. Он стащил ее по ступеням задней веранды и, подтолкнув вперед, чуть слышно произнес: «За мост, как можно быстрее!» И оставил ее.

После полумрака закрытого ставнями дома лучи солнца казались невероятно горячими и яркими. Жара и свет ослепили и обожгли ее, словно пламя из взорвавшейся печи. Там, за садом, сквозь деревья и тени были видны маленькие фигурки, потоком хлынувшие через ворота. Майор Мэйнард оказался прав. Он прожил гораздо меньше пятнадцати минут, на которые рассчитывал, и его солдаты, увидя, что он мертв, побросали свои мушкеты и открыли ворота, впустив обезумевшую толпу сипаев, к которым теперь присоединился городской сброд.

— Беги же, сумасшедшая! — прокричал Алекс из-за угла дома. Она увидела, как он вскинул руку и выстрелил, и, подобрав широкие юбки, побежала, куда он указал — за Лотти с госпожой Холли и десятками других, устремившихся к мосту через ущелье. Но не все из них побежали к мосту. Многие остановились и, перепуганные ярким светом, открытым пространством и ревом толпы, повернули назад, сочтя закрытый ставнями дом более надежным убежищем. Они вернулись, решив спрятаться в чуланах, шкафах, под оборчатыми балдахинами кроватей, запереться в темных помещениях и съежиться тихонько за креслами и диванами.

Другие, в смятении и ужасе от слепящего солнца, потеряли ориентацию и беспомощно бегали, укрываясь за деревьями и кустарниками, словно охваченные паникой животные.

Винтер видела, как Лотти и госпожа Холли переправились через мост и побежали к густому кустарнику, ярдах в тридцати за ним. Она бросилась следом — ее широкая юбка развевалась и путалась на бегу, а земля под тонкими бальными туфельками обжигала огнем. Она уже почти достигла места, когда увидела какую-то фигуру, несущуюся к ней на лошади галопом со стороны дальнего края ущелья. Светловолосая девушка на каштановой лошади. Призрачная лошадь — ведь она видела сквозь нее деревья — заметив ее, резко отскочила вбок, и Винтер инстинктивно бросилась в сторону, а пуля, которая должна была поразить ее меж лопаток, не причинив ей вреда, пролетела мимо.

Она не видела, что произошло с лошадью и всадницей, так как пронзительный вопль, раздавшийся у нее за спиной, заставил ее остановиться и обернуться.

Это была Делия, бежавшая к ней от дома. Муслиновые оборки развевались на ветру, как лепестки громадного пиона, лента слетела с ее волос и длинные каштановые локоны струились за спиной, на лице застыла маска ужаса. За ней бежали люди, догоняя ее громадными прыжками — двое в грязных тюрбанах и окровавленных лохмотьях, один из них был вооружен серпом. На его темном лице сверкали ослепительные зубы, он легко настигал Делию.

Этого не будет, пронеслось в голове Винтер. Ее рука скользнула в глубокий карман юбки, она вытащила револьвер и прицелилась. Но Винтер не могла стрелять, потому что Делия находилась как раз между ней и преследователем, а пока она колебалась, он поймал свою жертву.

Сильная черная рука опустилась на локоны Делии, схватилась за них и дернула ее на себя. Взмах серпа — и отрезанная голова Делии со все еще раскрытым ртом и наполненными ужаса глазами, закачалась в его руке, а тело свалилось в сторону грудой веселых муслиновых оборок.

Винтер выстрелила, белозубый качнулся и упал, а выпущенная из его разжавшейся руки голова Делии ударилась о мост, покатилась и остановилась почти у ног Винтер. Второй преследователь споткнулся о тело первого, упал, но быстро поднялся на колени. В руке он держал мясницкий нож со свежими следами крови. Винтер узнала в нем мясника с базара военного городка, и когда он поднялся на ноги, она выстрелила вновь, но промахнулась, а револьвер заело. Человек бросился к ней, выкрикивая угрозы и непристойности, и Винтер швырнула ему в лицо бесполезное оружие. Раздался выстрел и он, покачнувшись, упал. Откуда-то появился бегущий к ней Алекс. Прыгнув к убитому, он быстро поднял револьвер и беззвучно сказал ей:

— Беги…

— Нет! — прошептала Винтер, хватаясь за перила. — Мы не можем. Смотри…

В саду резиденции метались кричащие, обезумевшие от ужаса женщины и дети. Они бегали по газону, пытаясь укрыться, словно загнанные зайцы, а чернолицые, вымазанные в крови дикари со смехом и гиканьем преследовали их, паля из мушкетов.

Алекс сунул револьвер за пояс и, схватив ее за руки, легко скрутил их, и силком потащил ее к мосту по тропинке, протянувшейся ярдов на тридцать через открытую местность, а затем скрывавшейся в узкой полоске джунглей, пролегавших между резиденцией и равниной. Он сбивался с тропинки, шел напрямую, таща ее за собой, продираясь сквозь высокую траву, тонкий кустарник и заросли бамбука, и остановился он только потому, что кринолин Винтер безнадежно затруднял движение. Позади ясно слышались выстрелы, бешеные крики и вопли, но, казалось, их не преследовали. На территории резиденции было слишком много жертв и добычи, чтобы кто-нибудь стал еще гнаться за несколькими беглецами, пропавшими в джунглях.

Винтер всхлипывала и вырывалась:

— Пусти меня! Ты не можешь их остановить! Не можешь! Там дети — послушай их, послушай! Ты трус, трус! — Она дико билась в его руках, пытаясь освободиться.

Алекс залепил ей пощечину, удар был сильный, и Винтер упала, но истерика не прекратилась.

— От меня пока еще больше пользы от живого, чем от мертвого, — зверским тоном проговорил Алекс. — Скинь эти обручи, быстро! — Он отпустил ее запястье и стал ждать с револьвером в руке, тяжело дыша и прислушиваясь.

От удара у нее звенело в голове, но резкий голос Алекса не допускал возражений. Она лихорадочно стянула с себя пышную поплиновую и нижнюю в оборках юбку и расстегнула кринолин, вздрагивая и вздыхая, слыша звуки доносящихся криков, от которых стыла кровь в жилах. Она увидела, как напряглось лицо Алекса, но он не подумал возвращаться. И, твердой рукой перезарядив револьвер, вернул его обратно Винтер.

— Пошли!

Двигаться без кринолина было проще, однако приходилось еще приподнимать ее платье, чтобы оно не волочилось по земле, а туфли совсем не подходили для тяжелых переходов и она понимала, что их хватит ненадолго. Вдруг в тени что-то зашуршало, и из зарослей поднялись две бледные, тяжело дышащие женщины, прятавшиеся в высокой траве. Лотти и Лу Коттар. А за ними на земле сидела госпожа Холли.

— Винтер! — с рыданием в голосе вскрикнула Лотти. Она подбежала к Винтер и, обняв ее, расплакалась. — Я думала, я думала… Что случилось? Почему они заставили меня бежать? Почему? Почему?

Она стала кричать, и Винтер, помня о том, что кровожадная чернь находится совсем близко от них, неистовым тоном заговорила:

— Молчи, Лотти! Ты должна вести себя тихо. Молчи, дорогая!

— Почему? — рыдала Лотти. — Почему?

Алекс подошел и, обняв ее, прижал ее голову к своей груди. Его глаза были внимательны и тревожны, но голос не выдавал его чувств. Он заговорил с ней спокойным и убедительным тоном: