Карета выехала со двора под сень перцовых деревьев, и десять минут спустя, выглянув из окна спальни, миссис Эбатнот обратила внимание, что двое конюхов Карлиона выезжают из ворот конюшни и выводят за собой двух порожних каретных лошадей. Она предположила, что они получили на то специальное распоряжение от хозяина, но это было очень странно — выгуливать лошадей в самое жаркое время суток. Она отнесла это только за счет невежества Карлиона и незнания им провинциальной жизни. На мгновение мелькнуло нехорошее предчувствие, но в следующий момент Лотти отвлекла ее, спросив совета по поводу посадки рюшки на рукаве, и мысли миссис Эбатнот потекли по прежнему руслу.

В двенадцать часов пополудни карета еще не появлялась, и в час дня миссис Эбатнот серьезно встревожилась. Она была убеждена, что благоразумность Винтер и Карлиона не позволила бы им продолжать эту утреннюю прогулку до такого позднего часа. В таком случае, оставалось одно-единственное объяснение их отсутствия. Карета, должно быть, сломалась, или — еще хуже — лошади понесли.

Миссис Эбатнот представила себе, как Винтер в данный момент лежит в каком-нибудь пересохшем речном русле со сломанной шей.

— О, нет, мама! — вскрикнула Лотти, бледнея. — Ты не можешь так думать… Ты не должна в это верить… Ведь лорд Карлион прислал бы нам весточку, если бы действительно произошел несчастный случай. Или вернулся бы один из его конюхов.

Последовавшее затем расследование показало, что ни один слуга, которого миссис Эбатнот сегодня утром видела с веранды покидающим конюшню, не возвращался.

— Мама, — спросила задумчиво Софи, — а ты не предполагала, что они могли сбежать вместе?

Миссис Эбатнот тихонько вскрикнула.

— Софи! Как ты могла такое подумать!

— Я извиняюсь, мама, но согласись, это несколько странно, что исчезли все слуги и лошади лорда Карлиона и никто из них пока не вернулся.

— Дорогая Винтер никогда бы… — начала миссис Эбатнот, но остановилась. Она неожиданно вспомнила о том поцелуе, каким одарила ее Винтер сегодня утром, перед отъездом. Этот поцелуй показался удивительно эмоциональным для этой обычно сдержанной девочки. Но она предположила, что это было своеобразное извинение с ее стороны за вчерашнюю вспышку, когда она просила разрешения немедленно уехать в Лунджор.

— Лунджор!.. — миссис Эбатнот упала в кресло со стоном, заставившим Лотти и Софи испуганно подбежать к ней. — О, нет! Как она могла так поступить! Она могла хотя бы оставить письмо!

Лотти побежала за нюхательной солью, а более практичная Софи отправилась в спальню Винтер. Через несколько минут она вернулась оттуда, неся в руках два письма, оставленные на каминной полке так, чтобы броситься в глаза первому же вошедшему.

Полковник Эбатнот, вызванный домой безумной запиской своей жены, высказал мнение, что этот Карлион поступил аморально, и что, если уж откровенно, он никогда особенно не доверял этому парню. У него во взгляде было что-то циничное. Но он, однако, не сказал бы того же о юной контессе. Возможно, сказалось ее иностранное происхождение; говорят, что у них на континенте всюду царят свободные нравы.

На просьбу жены немедленно выехать вдогонку беглецам он ответил решительным отказом. Он был слишком занятым человеком, чтобы носиться по стране, преследуя юную проказницу, которая, кстати, уже достаточно взрослая, чтобы принимать самостоятельные решения.

— Из этого ничего хорошего не выйдет, Милли, дорогая. Я не стану этого делать. Девушка в конце концов отправилась к своему будущему мужу. Ее нетерпение вполне понятно. Не могу понять, как он согласился на такой безумный план, но раз уж она была решительно настроена предпринять это путешествие, он, видимо, решил, что без сопровождения ей ехать нельзя. Хотя он также должен был понимать, что одного его присутствия рядом с ней достаточно, чтобы погубить ее репутацию. Я могу только надеяться, что специальный уполномоченный в Лунджоре взглянет на ситуацию более легко. А что до твоей идеи, чтобы их преследовать, так это чистый абсурд! Если уж кому и пристало скакать им вдогонку, так это капитану Рэнделлу. Девушка была поручена его заботам, а не моим. И к тому же он гораздо моложе; ему, может быть, и удастся их перехватить. А я этого делать не буду.

— Алекс! — воскликнула миссис Эбатнот. — Как я могла о нем забыть!

Она поспешно схватилась за перо и написала короткую записку, умоляя Алекса немедленно приехать. Слово «немедленно» было подчеркнуто тремя жирными черными линиями, которые насквозь прорвали бумагу, внизу она добавила постскриптум, тоже подчеркнутый и объясняющий срочность дела, по которому требовался Алекс. Эта записка была немедленно отправлена в замок Лудлоу, резиденцию мистера Фрэйзера, у которого остановился Алекс. Посыльному была дана строгая инструкция отдать записку белому капитану в собственные руки. Но Алекса в замке не оказалось, и посыльный, в чьи полномочия не входило разыскивать белого капитана по всему Дели, спокойно заснул в тени за изгородью, ожидая возвращение сахиба.

Алекс вернулся за час до заката и, будучи не в лучшем настроении, не прореагировал должным образом на записку миссис Эбатнот. Он отпустил слугу, велев передать на словах, что приедет в течение часа, и отправился принять ванну после длинного жаркого дня. После ванны он снова взял записку, перечитал, порвал ее на кусочки и кинул на пол, приказав Ниязу оседлать Шалини и привести ее ко входу на веранду через десять минут.

Он проехал через военный городок, расцвеченный теплыми жемчужными тонами заката. Все оттенки земли, неба и реки смешались, погрузив все вокруг в скоротечный опаловый сумрак. Первые звезды плавали в прохладном зеленом небе, словно серебряные рыбки в чистой воде.

На дороге было довольно много экипажей и всадников; жители Дели и обитатели военного городка выехали насладиться прохладным вечерним воздухом. Алекс встретил нескольких знакомых, но в его лице было нечто такое, что не позволило ни одному из них завести с ним беседу. Он не имел представления о том, что заставило миссис Эбатнот написать эту записку, но догадывался, что, возможно, Винтер устроила какую-то неприятную сцену вчера вечером, и теперь миссис Эбатнот желает услышать все от него самого.

Возможность того, что она может вот так скоропостижно уехать с Карлионом, просто не приходила ему в голову. Поэтому он оказался совершенно не подготовлен к новости, которую объявила ему миссис Эбатнот со слезами на глазах.

Она заметила, как он побледнел, и на лбу залегли глубокие складки.

— Во сколько она уехала? — спросил он.

— Довольно рано, — всхлипнула миссис Эбатнот, поднося к глазам носовой платок. — В девять часов, я думаю.

— О, Бог мой, мэм! — гневно вскричал Алекс, — почему же вы не послали за мной раньше?

— Но мы ни о чем не догадывались до тех пор, пока Софи не обнаружила это письмо…

Она отдала его Алексу, который пробежал его глазами, почти черными от ярости. Затем он одним движением скомкал его и сунул себе в карман.

— А потом вы уже уехали, — объяснила миссис Эбатнот. — А Джордж — полковник Эбатнот — наотрез отказывается ехать за ними вдогонку.

— Да, об этом не может быть и речи, — твердо сказал полковник Эбатнот, который услышал конец фразы. Он зашел в комнату с веранды и мрачно кивнул Алексу.

— Что вы собираетесь предпринять, мой мальчик?

— Вернуть ее назад, — сказал Алекс отрывисто.

— Теперь уже слишком поздно. Она будет с тем парнем в дороге всю ночь прежде, чем вы сумеете их перехватить. Кроме того, не думаю, что будет какая-либо польза от того, что вы поедете. Двое мужчин в такой ситуации не многим лучше, чем один. Даже, я бы сказал, хуже. Я, безусловно, меньше всего склонен доверять Карлиону. Он положил глаз на эту девочку. Он сам хотел ее заполучить, любому дураку это было понятно. Возможно, он уже обесчестил ее. — Взглянув на Алекса, он невольно отступил назад и сказал поспешно: — Нет, нет, я не думаю, что он на это решится. Но вот что касается ее репутации…

Алекс резко оборвал его.

— Могу я быть уверен, что она сможет снова жить здесь с вами, если я привезу ее назад, миссис Эбатнот?

— Конечно, вне всяких сомнений. Я очень хорошо знаю, что милое дитя не хотело никому причинить зла. Она решилась на этот шаг только из-за того, что была расстроена вестью о болезни мистера Бартона, и хотела без промедления оказаться рядом с ним в это тяжелое для него время. Это легко понять. Она поступила так из лучших побуждений! Но она, возможно, не захочет вернуться.

— Ее желания, — процедил Алекс сквозь зубы, — не имеют ничего общего с реальным положением вещей. Я надеюсь вернуться довольно рано завтра утром, и если все, что произошло, еще не вынесено за пределы этого дома, то я не вижу причин для придания ему огласки.

— Вам не нужно беспокоиться на этот счет, мой мальчик, — сказал полковник Эбатнот твердо. — Мы не привыкли болтать о подобных вещах. И все же, если бы рядом с ней был не Карлион, влюбленный в эту девушку, я бы посоветовал вам оставить все так, как есть, и дать ей спокойно добраться до Лунджора. Смею предположить, что Бартон отнесется к ее спутнику лояльно, если получит ее целой и невредимой. И если вы не будете стараться вернуть ее, она перейдет уже на его попечение.

Алекс, который уже было взялся за ручку двери, остановился и, обернувшись, сказал:

— Именно поэтому я намереваюсь вернуть ее. Лорд Карлион может отправляться ко всем чертям!

Дверь захлопнулась за его спиной. Полковник Эбатнот, поразмыслив над только что разыгравшейся сценой, сказал задумчиво:

— Будь я проклят, если он сам не влюблен в эту девочку. Вот, полюбуйся, что ты наделала, Милли.

— Я наделала? А что я такого наделала? Я послала его за ней. Ведь кто-то же должен был поехать. И я уверена, что он в нее не влюблен!