— Отлично. — Она опускает плечи и вздыхает. — Скажи ей, что мы встретимся с ней попозже.

— Спасибо, — с облегчением выдыхаю я.

Час спустя мы с Лори сидим на полутора табуретках в темном углу крошечной таверны в Ист-Виллидже. Мы выбрали эту забегаловку за неимением лучшего. В этот безумный час коктейлей после работы обычно можно рассчитывать только на стоячие места. Невероятно трудно потребовать прочную твердую скамью и разместить на ней вашу усталую измученную задницу. К счастью, за двадцатидолларовый мартини вы могли бы купить подушечку и уютное местечко на бархатной кушетке. Но тогда вам пришлось бы прикидываться скромницей и недотрогой с высокомерными барменами и благосклонно принимать тосты холеных брокеров. Мы с Лори прекрасно обходимся без подушек и прочих эффектных ловушек. Мы теснимся, как сардинки в банке, чтобы не оказаться в гуще самой популярной в Ист-Виллидже тусовки честолюбивых актеров и сценаристов. Эти люди запросто купят вам выпивку и сочтут это достаточным основанием для того, чтобы бесцеремонно вмешиваться в вашу беседу.

— Кто же красит стены янтарным? Что за бредовая идея! — хихикает Лори над своей водкой «Коллинз».

— Не могу сказать, что белый — гениальная мысль.

— Ой, только не заводи меня! Я чувствовала себя как полицейский диспетчер, когда поговорила с Жизель. «Немедленно направьте все свободные силы в «Янович плаза»! А все мне: «В какой цвет мы должны перекрасить?» А я им: «Сообщу, когда доберетесь туда!»

Сомневаюсь, что наш разговор заинтересует хоть одного человека из тех претенциозных гостиных. Хотя мы сгибаемся от хохота, от абсурдности цветов, процесса кинопроизводства и тех людей, которые так серьезно относятся к себе. А позади нас склонился над журналом измученный писатель. Он весь вечер подслушивает наш треп и слегка улыбается, будто слишком хорошо понимает нас.

Внезапно Лори застыла. Лицо ее мертвенно побледнело, напоминая стену в той неудачной декорации. Остолбенев, она уставилась за мое правое плечо.

— О Боже!

Поворачиваю голову, следуя за ее взглядом. В дверях, нарочито не замечая окружающего убожества, как правило, отталкивающего ее, появляется Аманда, Завидев нас, она улыбается, подобно гусенице, и, словно бабочка крылом, взмахивает ручкой. Но Аманда повинна в грехе, который одинокие женщины считают смертным.

Она привела парня.

— Это Райан, — поспешно шепчу я Лори, пока они приближаются. — Он ее босс. Держись с ним любезно. — С таким же успехом я могла бы попросить свой джин-тоник стать безалкогольным.

Лори стиснула зубы. Не удивлюсь, если остаток вечера она не вымолвит ни слова.

— Эй, ребята! — Аманда приобнимает Лори за плечи и чмокает воздух рядом с ее щекой.

Это редкое проявление симпатии так лицемерно и демонстративно, что Лори корчит жуткую рожу и бросает на меня язвительный взгляд. Пинаю табуретку Лори, чтобы привести ее в чувство и подавить желание броситься на подругу и вонзить ей пальцы в горло.

Аманда представляет своего спутника, Лори кивает. Когда Райан предлагает нам выпить еще по одной, она вежливо улыбается, поскольку отказаться было бы чрезмерной грубостью даже для нее. Райану явно становится все более неуютно под неприязненным взором Лори, поэтому он поворачивается ко мне с намерением завязать разговор.

— Аманда говорит, вы ищете работу.

— Верно.

— Ситуация сейчас сложная.

— Полагаю, да.

— Нашей компании нужен секретарь в приемную. Если хотите, передайте с Амандой свое резюме. Буду счастлив замолвить за вас словечко.

Теперь ярость охватывает меня. Аманда избегает моего взгляда.

— А что случилось с прежним секретарем? — интересуюсь я.

Аманда поправляет волосы и пожимает плечами.

— Оказалось, что она блестящий аналитик, весной окончила курс инвестиционной политики. Она займет мое место.

— Мы поощряем своих работников, — подтверждает Райан. — И предлагаем множество возможностей для профессионального роста.

Вздрагиваю при мысли об этих возможностях.

— Я подумаю.

Аманда шлепает ладонью по стойке бара:

— Кто хочет выпить?

— У меня еще есть, — говорит Райан. Мы с Лори обмениваемся мрачными взглядами. Она поднимается и многозначительно произносит:

— Я иду за сигаретами.

— Ага, я с тобой.

Глава 9

Вот дилемма… Джинсы или джинсовая юбка?

Волосы поднять вверх или распустить?

Красная помада или прозрачный блеск для губ?

Поддерживающий бюстгальтер или вообще без бюстгальтера?

И если мы собираемся просто сидеть в темном кинозале и это даже не свидание — а так оно и есть, — то какая разница?

И не предполагала, что успею вовремя. Стремительно осмотрев гардероб, я обнаружила, что мои лучшие джинсы в стирке, поэтому пришлось бежать в «Городскую одежду» за парой, которую я присмотрела уже несколько недель назад. Я собиралась дождаться распродажи, но это, же особые обстоятельства. И в любом случае они стоили каждого заплаченного за них цента. Клянусь, моя задница никогда не выглядела так роскошно.

Раз уж я вышла, то задержалась у «Сефоры» попробовать образцы помады. Продавщица застукала меня, когда я пыталась стащить смелый оттенок соблазнительного красного. Прикинувшись дурочкой, я позволила ей убедить меня купить серый карандаш для век, якобы для того, чтобы придать зеленоватый оттенок моим безжизненным и невыразительным карим глазам.

Так что сами понимаете, куда ушло время.

Мчусь в кино, едва не выскакивая из новеньких джинсов. Да, пожалуй, штанины длинноваты. Но это хорошо. Я таким образом, пытаюсь скрыть, что ношу старые, жутко немодные туфли на платформе, благодаря которым кажусь дюймов на пять выше.

Джейк ждет на улице. Завидев меня, он выбрасывает окурок. Веер искр пляшет по тротуару, а затем фильтр исчезает в водостоке.

— Какая по счету сигарета? — запыхавшись, спрашиваю я.

— Первая.

— Прости, я опоздала.

— Нет проблем. — Он похлопывает себя по карману. — У меня уже есть билеты. Я опасался, что будет очередь, а я не считаю просмотр фильма полноценным, если не видел все анонсы.

— Понимаю. Я появляюсь как раз к вопросам зрительской викторины. Кстати, знаешь единственного человека по имени Оскар, который получил «Оскара»?

— Оскар Хаммерштайн?

От удивления раскрываю рот. Джейк удовлетворенно смеется:

— Ты слишком впечатлительна. Этот вопрос был на прошлой неделе. Перед фильмом с де Ниро.

— А, верно.

Он распахивает дверь.

— Итак?

Перебрасываю через плечо воображаемую шаль и проплываю мимо него.

Я уже почти забыла, как волнует поход в кино в пятницу вечером. К счастью, еще на прошлой неделе мы выяснили, что оба предпочитаем сидеть подальше, и сейчас заняли отличные места в четвертом ряду с конца, в самом центре. И тут пара средних лет устроилась прямо перед нами. Я застыла.

— Хочешь пересесть? — спрашивает Джейк.

— Ты не возражаешь?

— Ничуть. Как насчет предпоследнего ряда?

— Было бы классно. — Подхватываем свои вещи и перемещаемся. — Спасибо.

— Да брось. Рядом со мной все равно устроилась шумная компания. Кажется, из тех, что любят поболтать во время фильма.

— Пфф, — возмущаюсь я. — Это хуже всего.

Свет медленно гаснет. Джейк откидывается на спинку кресла, готовый насладиться анонсами. Я же сижу прямо, по крайней мере еще минут пятнадцать, поглядывая на двери и браня опоздавших, шумно врывающихся после последнего звонка. В опере такого не бывает. Если пропустили начало, вам придется ждать антракта. Таковы правила.

Но даже когда прекратился поток опоздавших, нам не удалось в тишине и покое насладиться фильмом. Довольно скоро выяснилось, что сразу позади нас устроилась парочка глухих стариканов.

— Что он сказал? — громко спрашивает мужчина, а жена пересказывает ему.

— А что она сказала?

Невольно вытягиваю голову. Да, выразительный жест должен был бы подействовать. Но нет. Тогда вдыхаю поглубже и произношу громкое «шшш!».

Мужчина молча смотрит на меня. Потом поворачивается к жене:

— Что она сказала?

Через два часа фильм заканчивается. Ступаю на эскалатор и поворачиваюсь лицом к Джейку.

— Немного разочарована? — спрашивает он.

— Я та-а-ак рада, что ты это сказал. Я думала, проблема во мне. Я предвкушала…

— Знаю. Я целый год ждал этого фильма…

— Это на моей совести. Я так разрекламировала этот фильм, но он не имеет ничего общего с тем, что я предполагала.

Мы миновали первый пролет эскалатора и остановились на площадке, уже собираясь завернуть и продолжить движение к выходу. Но тут я остановилась.

— Погоди-ка!

— Что такое?

— Гляди! — Указываю на афишу с портретом Тома Хэнкса. — Понятия не имею, что это за фильм.

— Ты о чем? — усмехается Джейк. — Погляди на него. На нем больничный халат. И он в инвалидной коляске. Этот фильм получил награду Киноакадемии, о чем пишут повсюду.

— Мы должны посмотреть его!

— Как, сейчас?

— Он начался всего пять минут назад.

— О-о-о! — Джейк пытается удержать меня. — Нет, мы не можем.

— Но почему?

— Ну, это… неправильно.

— Ты же не всерьез, да? Заплатить десять долларов за посредственный, незаслуженно расхваленный фильм — это, по-твоему, правильно?

— Ты опять почувствуешь себя виноватой. А я не получу полноценного удовольствия.

— Ты и так не получил удовольствия. Короче, — я хватаю его за рукав и тащу прочь от эскалатора, — все в порядке. Одно из преимуществ положения безработного. Фактически нам позволено проходить в кино бесплатно.