– У тебя с ним проблемы, так скажи ему об этом прямо.

«Спасибо, братец», – мысленно поблагодарил его Ройс.

– Твоя палатка? – спросил он, кивнув, и по взгляду Карлайла понял, что не ошибся.

Это был большой парусиновый шатер белого цвета. Как обычно, все только самое лучшее для Карлайла Холстона. Интересно, где он брал деньги на снаряжение, когда его сестра вынуждена была продавать фамильные ценности, чтобы на вырученные деньги купить себе траурное платье?

– Считайте, что это приказ, лейтенант, – сказал Ройс, прищурившись.

Карлайл молча направился к палатке. Гордон последовал за ним, но Ройс остановил его. Молодой человек кивнул в ответ и присоединился к солдатам, с любопытством наблюдающим за происходящим.

Воздух внутри палатки был горячим и неподвижным. И все же Ройс закрыл за собой откидную дверь. Карлайл, пожав плечами, зажег фонарь, привернул фитиль и повесил фонарь на крюк под потолком.

Ройс снял шляпу и огляделся. В палатке стояли две узких кровати, квадратный деревянный стол и металлический сундук. На внутренних стенах кое-где виднелась плесень.

Карлайл опустил руку и повернулся.

– Итак?

Ройс подошел к столу и положил шляпу рядом с небольшой деревянной конторкой, заменявшей письменный стол. Он поднял закрепленную на шарнире крышку. Внутри находились тушь, писчая бумага, несколько перьев и маленький ножик для их затачивания.

– Я собирался купить для тебя кое-какие письменные принадлежности, – произнес Ройс, с трудом сдерживая гнев.

Бледные щеки Карлайла покрылись красными пятнами.

– Я ничего от тебя не приму.

– Значит, предложение отклонено. – Ройс со стуком захлопнул крышку.

– Почему ты не писал ей?

– Не было времени. – Ройс улыбнулся.

– Только поэтому?

Карлайл в замешательстве посмотрел на Ройса.

– Как всегда, разыгрываешь из себя спасителя, Ройс? Почему бы тебе не оставить нас в покое?

Ройс посмотрел на Карлайла, который мальчиком бегал по зеленым лужайкам «Излучины» и которого Ройс однажды вытащил из реки, когда его едва не унесло течением. Карлайл не утонул тогда лишь благодаря Ройсу.

– Потому что ты много значишь для своей сестры, – сказал он. – Она потеряла отца, дом… Все, что у нее осталось в этом мире, – это ты и Боганнон.

– Бо… – Карлайл на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их снова, Ройс увидел в их глубинах неподдельную муку. – Я потерял отца, сестру и младшего брата. Зачем мне дом в Лексингтоне, если он пуст? – Помолчав, он продолжил: – Ты купил мою сестру, как покупаешь девок для своих казарм.

Ройсу показалось, что почва уходит из-под ног.

– Ты эгоистичный сукин сын! Неужели ты ничего не понимаешь?

– О, я понимаю! – Карлайл рассмеялся, весь напрягся и сжал кулаки. Потом разжал их, растопырив пальцы. – Сколько людей ты убил, майор Кинкейд? Поверишь ли ты, что я никого никогда не убивал? И никогда не распоряжался людьми, как своей собственностью…

Ройс больше не мог сдерживать гнева. Карлайл шагнул ему навстречу. Он слышал его дыхание.

Карлайл остановился и вытянул руки. Над его верхней губой поблескивали капельки пота, а ко лбу, словно пластырь, прилипла прядь соломенных волос.

Гнев Ройса поутих.

– Я пришел сюда не для того, чтобы драться с тобой, – произнес он, проведя пальцем по рубцеватой поверхности письменного стола. – Просто напиши ей, чтобы она знала, что все в порядке. И только.

– Ну и что я ей напишу? «Моя дражайшая сестра, мне пришлось выбирать между тобой и армией, я предпочел честь долгу, а ты стала шлюхой и легла в постель Ройса Кинкейда»?

Ройс улыбнулся и ударил Карлайла по лицу с такой силой, что брызнула кровь.

Карлайл покачнулся, зацепился за угол металлического сундука и, не удержавшись, упал на колени, а потом рухнул на кровать. Из его груди со свистом вырвался вздох и еще какой-то звук, похожий на всхлип. Опершись руками о кровать, он поднялся, но броситься на Ройса не успел, так как подоспевший вовремя Гордон встал между ними.

– Ройс, черт бы тебя побрал! – крикнул Гордон.

Но Ройс лишь покачал головой и оттолкнул Карлайла. Карлайл рвался в бой, однако Гордон удержал его.

– Прекратите! – воскликнул Гордон. – Прошу вас! Или вы хотите, чтобы солдаты узнали, что здесь происходит?

Из горла Карлайла вырвался хрип. Он уперся ногами в кровать и тяжело опустился на нее. Кровь сочилась из рассеченной губы, стекала по подбородку и капала на серый китель.

Внезапно Ройс представил Аннабель, склонившуюся над швейной машинкой в «Излучине». Она шила ему серый мундир, который лежал теперь в его походном сундуке. Сшила она китель и своему брату, и чувство вины сдавило грудь Ройса.

Он все еще чувствовал, как в жилах на его шее пульсирует кровь. Сжал кулаки, разжал, потом еще несколько раз.

Карлайл закрыл лицо руками.

– О Господи, Энни!.. – прорыдал он задыхаясь. – Прости меня… Прости…

Гордон вытащил из кармана носовой платок.

– Подожди снаружи, Ройс.

Ройс заставил себя улыбнуться, как и надлежало подлецу, которым его считали.

– Он сам напросился.

– Скажи об этом своей жене, когда б следующий раз увидишь ее.

Ройс взял со стола шляпу, вышел из палатки и обернулся. Гордон сидел на корточках перед Карлайлом, осторожно вытирая кровь с его подбородка.

Ройс глубоко вдохнул, вбирая в себя запахи ила из дренажной канавы и нагретого дерева у себя за спиной. Он стоял снаружи, облокотившись о стойку палатки начальника снабжения. Он не знал, как долго находился здесь.

Вскоре появился Гордон.

– Он в порядке? – спросил Ройс.

Риторический вопрос. Такие, как Карлайл, всегда кричат о своем несчастье, пока кто-нибудь не придет и не расставит все по местам. Гордон пожал плечами.

Ройс отвел взгляд. На свободной площадке по другую сторону дренажной канавы солдаты играли в бейсбол. Удары биты по мячу эхом отдавались во влажном воздухе. Рука у Ройса болела. Он сжал кулак и посмотрел на костяшки пальцев в том месте, где была содрана кожа.

– Это на тебя не похоже, – заметил Гордон и встал рядом с братом, скрестив руки на груди и щурясь от палящих медно-красных лучей солнца. – Что он такого сказал, что ты вышел из себя?

Ройс потер ушибленную руку и закрыл глаза. Его захлестнуло мучительное чувство вины.

– Не важно, – ответил Ройс. – Просто он нанес удар, задевающий семью, вот и все.

Ройсу хотелось сказать брату, что тот ошибался на его счет. Ройс Кинкейд не был жестоким, грубым или бесчувственным. Но он не смог объяснить, что просто пытается найти свой путь в жизни с наименьшими потерями и болью для себя и тех, кто ему дорог.

– Не важно, что он сказал, чтобы спровоцировать тебя, – произнес Гордон. – С его стороны было недостойно заводить этот разговор. Вот почему он не писал ей, да, возможно, не скоро напишет после того, что сегодня произошло. Я сам ощущаю стыд всякий раз, когда вспоминаю, что не был с ней тогда в Лексингтоне. Она просила меня прийти. Ты знал об этом?

– Нет, – ответил Ройс.

Чернокожая женщина в желтом тюрбане на противоположной стороне дренажной канавы продавала с садовой тачки свежую клубнику. Ройс наблюдал за ней некоторое время, а потом сказал:

– Аннабель отлично справилась сама в тот день. Ты бы гордился ею.

Он, прищурившись, посмотрел на солнце.

– Мне пора возвращаться. – Ройс отошел от стены. Гордон последовал за ним. – Ты скоро собираешься в «Излучину»? – спросил Ройс.

– В четверг. Мне дали отпуск на четыре дня, – ответил Гордон. – Я ничего не скажу Аннабель о случившемся.

Гордон легко перепрыгнул через канаву и, миновав несколько радов палаток, догнал женщину, торгующую клубникой. Ройс шел по внешнему периметру лагеря в ту сторону, где расположился его отряд.

Он вытер испарину со лба обшлагом рукава и посмотрел на Гордона, возвращающегося с пригоршней крупных ягод в руках.

Гордон подцепил ногтем зеленые ножки с листьями, оторвал, бросил на землю и положил ягоду в рот. Он начал жевать, и его губы сморщились от заполнившего рот кисло-сладкого сока, совсем как у ребенка. Гордон сунул руку в карман в поисках платка и еле слышно чертыхнулся, не обнаружив его. Ройс дал ему свой.

– Будешь шафером у меня на свадьбе? – спросил Гордон, вытирая губы.

На Ройса нахлынули воспоминания. Он стоял рядом с Аннабель в гостиной «Излучины». Ее лицо было бледным и измученным, когда они обменивались клятвами. Она повернулась к нему, ожидая поцелуя, но он лишь сардонически улыбнулся в ответ и отошел в сторону. Аннабель стояла посреди комнаты совсем одна. К ней подошел Гордон. Сейчас Ройс со стыдом вспоминал об этом.

– Ты приедешь? – спросил Гордон.

– На все воля Божья, – ответил Ройс.

Комары и москиты поднимались из дренажной канавы и тучей вились над узкой полоской травы. Ройс перепрыгнул через канаву, Гордон последовал за ним.

– Если не смогу, попроси Бо.

Гордон засмеялся:

– Ему это понравится, не правда ли?

Они пересекли огромную тень, отбрасываемую раскидистым дубом. Под каблуками с треском лопались сухие желуди, устилавшие землю. После сильного дождя здесь наверняка образуется настоящее болото, в котором можно будет увязнуть по щиколотку.

Где-то вдалеке горнист с мощными легкими играл подъем. Невдалеке на утоптанной площадке посреди поля офицер муштровал кавалерийский отрад. Копыта лошадей стучали по утрамбованной земле, шпоры и удила бряцали, а офицер выкрикивал высоким голосом:

– Встать радом с конем! На коня! Нет! Неправильно! Неправильно!

– Ты когда-нибудь думал, зачем ты это делаешь? – спросил Гордон через плечо. – Софи и Холдер воспитали тебя. А у меня был Джулз. Только он один обо мне заботился. И все-таки мы здесь, и оба в серых мундирах.

День выдался необычайно жарким. От костров, на которых готовилась еда, в небо поднимались горячие волны. Ройс вдохнул зловоние, исходящее из неглубоких солдатских уборных, и прислушался к непрерывному гулу голосов тысяч людей, спешащих по своим делам. «Излучина» была настолько далека от всего этого безумия, что казалась просто плодом воображения.