Женщина закусила губу и через некоторое время спросила:

— Кто принес тебе эту новость?

Эдуард устало улыбнулся.

— Я не думаю, что тебе так уж хочется об этом знать.

— Может быть, я все-таки хочу знать.

Анна слышала, как дрожит ее голос. Эдуард всегда ее удивлял. Она любила его, но не могла одобрить то, чем он занимался. Эдуард резко встал, сделал пару шагов к окну и остановился. Какое-то время он смотрел на улицу, потом вновь бросил взгляд на сестру.

— Там есть банды. Мужчины, которые по разным причинам оказались в бегах. Мошенники, воры, головорезы — называй их, как хочешь. Они знают меня, я знаю их.

Голос Эдуарда звучал твердо. Он говорил о мире, к которому порядочная деловая женщина не могла быть причастна никоим образом. Анне внезапно стало дурно. Она вскочила и схватила свою шаль.

— Я думаю, мне лучше уйти.

В тот же миг Эдуард оказался рядом с ней и взял ее за руку:

— Зачем же ты спрашиваешь, если не хочешь слышать об этом, Анна?

Голос его теперь звучал мягче. Он снова стал ее старшим любимым братом.

— Я… я не знаю, — запинаясь, ответила Анна. Она вырвалась и бросилась бежать, как маленькая девочка.


Следующие несколько дней они готовились к поездке. Нужно было закупить провизию, подыскать лошадей. Разгорелись споры о том, кто должен сопровождать Викторию.

— Само собой разумеется, я не отпущу тебя одну, — произнес Юлиус тоном, не терпящим возражений.

— Я поеду с вами, — вмешалась Анна, не подумав о том, что говорит.

— А кто позаботится о фирме?

— Ленхен, — неуверенно ответила Анна, сама понимая, насколько абсурдно это звучит. — И Мария, — все так же тихо добавила она.

Юлиус рассмеялся.

— Ленхен хорошо вышивает, но она не деловая женщина. Да и Мария тоже… Анна, ты должна остаться здесь. Кто-то должен вести дела.

— Нет, я не могу… Я должна… — Анна сгорбилась в кресле. На какое-то время она замолчала, потом подняла голову. — Да, конечно. Ты прав.

Юлиус и Виктория понимали, что Анна высказала мысль необдуманно. Виктория взглянула на подругу, но та уже давно углубилась в бумаги.

— Может, твой брат знает кого-нибудь, кто смог бы нас сопроводить, — подумал вслух Юлиус.

Анна решительно покачала головой.

— Нет, Викторию будешь сопровождать ты. Так будет лучше всего.

«Я буду ждать тебя», — хотела добавить она, но это прозвучало бы слишком мелодраматично.

Остаток дня они паковали вещи и разговаривали. Детям велели не баловаться, пока мать не вернется. Когда ранним утром Пако увидел мать на коне и понял, что она не собирается брать его с собой, он на всякий случай отчаянно заревел. Эстелла, напротив, держалась стойко, крепко схватив Марлену за правую руку.

— Он ведь еще малявка, — услышала Анна, как прошептала Эстелла на ухо своей новой подруге. Девочки были неразлучны.

Виктория в последний раз взяла Пако на руки и что-то тихо произнесла. Пако перестал плакать и гордо поднял голову. Анна приняла мальчика из рук Виктории и отнесла его к Фабио. Малыш тут же протянул Пако деревянную лошадку.

Виктория и Юлиус направили коней к воротам, еще раз обернулись и помахали на прощанье — и копыта застучали по мостовой.

Пако, держа деревянную лошадку Фабио, снова бросился к Анне и маленькой ручкой крепко уцепился за ее юбку.

— Мама скоро вернется? — спросил он, широко открыв глаза.

— Да, — ответила Анна и погладила мальчика по густым черным волосам.

«Я надеюсь на это, — мысленно добавила она, — я очень на это надеюсь».



Глава вторая


Страх, который висел над Викторией тяжелой грозовой тучей во время долгого путешествия из Сальты в Буэнос-Айрес, как ветром сдуло. Теперь, когда дети были в безопасности, с Анной и ее семьей, Виктория тосковала по Педро. Несмотря на трудности пути, не было и часа, когда бы она не думала о нем. Иногда, когда ей становилось особенно туго, она вспоминала прекрасное время, которое они проводили вместе. Она вспоминала о прикосновениях к его коже, думала о его грубых ладонях, о темной щетине на щеках, появлявшейся, когда он долго не брился. Виктория представляла, как прильнет к его широкой груди, а он обнимет ее, и ей станет тепло и спокойно. Это помогало ей переносить тяготы путешествия, ведь каждый день они скакали с Юлиусом так долго, как только это было возможно.

Эдуард рассказал им, где можно поменять лошадей и купить провизию. Сначала дорога привела их к мосту в районе трущоб. В Кильмесе они провели первую ночь.

Пампасы действительно казались такими необъятными, что в них легко можно было заблудиться. Широкое небо над ними поразило Викторию.

Они ехали все время на юг. По дороге им никто не встречался, и Виктория радовалась этому, потому что не была уверена в том, что в случае опасности смогла бы воспользоваться пистолетами, которые дал им Эдуард.

Она взглянула на Юлиуса, который ехал чуть впереди. На нем была шляпа, пончо и кожаные штаны для верховой езды. Виктория подумала о том, что Юлиус, молодой коммерсант из Гамбурга, прибывший в Южную Америку на корабле, является деловым партнером ее мужа и тестя. Они знали друг друга с детства. Если бы они долго не виделись, то Виктория вряд ли узнала бы его. За несколько недель их совместного путешествия у него даже выросла борода. Юлиус выглядел бесстрашным, к тому же он действительно оказался неплохим стрелком и время от времени подстреливал дичь на обед. Иногда они пополняли провиант сырокопченой колбасой, вяленым мясом и хлебом. И все же у Виктории не выходила из головы мысль, что против многочисленной банды они не смогут защититься.

Женщина вздрогнула, потом ударила шпорами лошадь в бока, потому что Юлиус снова вырвался вперед. Лошадь поскакала быстрее.

Виктория сидела в мужском седле, поэтому ее платье было слегка подоткнуто. Сапоги для верховой езды не доходили до колен. Поверх них иногда выглядывало нижнее белье, но тут, в пампасах, все равно не было никого, кто мог бы обвинить ее в пренебрежении правилами приличия.

Виктория запрокинула голову и взглянула в небо, потом перевела взгляд на землю, которая раскинулась перед ней на сотни миль. Иногда им на пути встречались речки, в которых резвились капибары и водоплавающие птицы. Виктория и Юлиус также видели цапель, фламинго, нанду, стада диких быков и лошадей, которые свободно паслись в пампасах задолго до того, как немецкие переселенцы стали пользоваться изгородями из колючей проволоки. Иногда по дороге встречались крестьянские усадьбы. Кустов почти не было, лишь сплошные заросли бодяков, которые теперь, зимой, покрывали всю землю. Весной они вырастали выше человеческого роста, а летом становились жертвами pampero — сильного ветра — или частых пожаров. Как только летом бодяки падали на землю, индейцы начинали нападать на белых.

Деревья, например омбу (громадное слоновое дерево), встречались здесь так же редко, как и бриллианты. Их и заметили Виктория и Юлиус далеко на горизонте, к ним теперь и приближались.

Вскрикнула птица, потом послышался шорох. Виктория огляделась по сторонам и сжала поводья крепче. Она привстала на стременах.

Что это было? Странный звук, что-то совсем иное, нежели топот копыт, крик птицы или животного, которые они с Юлиусом слышали весь день. Или она ошибалась? Виктория взглянула на омбу, рядом с которым начинались заросли кустарника, довольно редкие в этом зеленом море травы. Ей снова почудился странный звук. На секунду она задумалась, не сказать ли об этом Юлиусу, но тут раздался еще один резкий звук, и лошадь Юлиуса внезапно повалилась на колени. Ее спутник перелетел через голову лошади и приземлился.

— Черт побери! — смогла расслышать Виктория.

Она с облегчением вздохнула. Если Юлиус ругается, значит, не может быть тяжело ранен. Она уже хотела было спрыгнуть с лошади и броситься к нему, но тут справа и слева от нее появились мужчины. Один схватил поводья ее лошади. Другой начал стаскивать Викторию с лошади, но вдруг отпустил. Женщина хотела закричать, но от страха у нее пересохло в горле. Она заметила, как Юлиус вскочил на ноги. Виктория увидела, как силится подняться упавшая лошадь. Женщина в ужасе смотрела на длинную веревку с шарами, которой были опутаны передние ноги животного, что, очевидно, и стало причиной ее падения. Потом Виктория взглянула на шайку оборванных мужчин, выросших словно из-под земли и обступивших ее. Еще трое разбойников вышли из-за омбу, ведя за собой лошадей.

Кто-то подтолкнул Юлиуса к Виктории и велел ему сесть позади нее на лошадь. Конечно, сидя вдвоем на одной лошади, они не могли убежать. Нападавшие хорошо это знали.

— С тобой все в порядке? — шепнул Виктории Юлиус, когда сел позади нее. — Ты не ранена?

Виктория покачала головой:

— Нет, со мной все хорошо. А что с тобой?

— Голова немного гудит.

— А ну, заткнитесь! — прорычал один из бандитов на испанском.

Он подъехал к ним ближе и со злобой взглянул на обоих.

Виктория глазами отыскала мужчину, который выхватил у нее поводья. Она не ошиблась, у него была коричневая кожа. На эстансии Сантосов чернокожих почти не было. Донья Офелия настаивала на этом — она опасалась этих «созданий». Виктория украдкой наблюдала за высоким мужчиной с курчавыми волосами. Кожа его казалась черной, как эбеновое дерево. Теперь мужчина злобно взглянул на нее. Виктория быстро отвернулась и стала смотреть на бескрайние просторы пампасов. Нужно было подумать о чем-нибудь другом, а не о том, куда их везут и что с ними будет. Женщина смотрела на горизонт, где небо сливалось с землей, но чуть позже опять стала разглядывать разбойников. Она боялась, она ужасно боялась и ничего не могла с этим поделать.