– Граф де Сандвич, – прошептал слуга.

Козимо невольно вздрогнул. И на мгновение прикрыл глаза. О, раны Господни! Ральф де Сандвич!.. Этот человек, один из любимцев короля, часто являлся именно к тем, кому следовало сообщить: король требует покорности. Графа побаивались еще потому, что он был комендантом Тауэра.

Козимо вздохнул и знаком велел впустить графа.

Хмурый Ральф де Сандвич вошел в зал и тотчас же проговорил:

– Сир повелел начать расследование, мастер Богач.

Вот так-то! Никаких преамбул. Никаких любезностей. Сразу – про расследование. Козимо откинулся на спинку стула и спросил:

– Чем я могу служить короне?

– Слухи о беззакониях, творящихся в нашем королевстве, очень беспокоят короля, – заявил граф. – Война с Францией требует предельного внимания – и все же короля каждый день донимают рассказами о гроссбухе, хранившемся у Роджера Дарнли, у того самого, который был повешен за государственную измену. И при этом всегда упоминается твое имя. Как тебе известно, король давно ищет этот гроссбух. Кроме того, до него дошли слухи, что негодяй Дарнли оболгал в своих записях покойную королеву, но это наглая ложь! Король приказывает найти и уничтожить гроссбух, иначе тебя объявят его хранителем. Наш повелитель решил беспощадно расправляться с государственными изменниками. Тебе дана возможность оправдаться.

«Дана возможность остаться в живых», – мысленно поправил Козимо. Он молча кивнул, и Ральф де Сандвич тут же развернулся и без единого слова покинул зал.

Козимо тяжко вздохнул и глубоко задумался. Государственная измена… Необходимость расправиться с изменниками… Верные советники… Каким же глупцом стал король!

Снова вдохнув, Козимо поднялся на ноги. Ему следовало срочно убраться из Англии… вместе с драгоценным грузом. Но с каким именно?

Подняв глаза, Козимо увидел у дверей Нолла, ждавшего аудиенции. Снова усевшись, он спросил:

– Что тебе, Эдгар?

– Они покидают тонущий корабль как крысы, – сообщил барон, приблизившись к столу.

– Знаю. А чего хочешь?

– Сэр, вы подумали о судах леди Мистраль?

Козимо пожал плечами.

– Для начала расскажи мне о ней.

Глава 44

Утреннее солнце, окрасившее небо багровыми полосами, проплывало по горизонту, предвещая еще один тяжелый жаркий день. Двери в покои Кира были распахнуты даже ночью, но ничто не могло унять ужасную жару.

Кир вошел в спальню, окна которой выходили на север. Здесь еще царил полумрак и было не так душно, как в остальных комнатах. София, уткнувшись лицом в подушку, что-то бормотала во сне. Волосы она стянула на затылке в узел, но выбившиеся из него рыжие пряди разметались по подушке длинными липкими лентами. Тонкая рубашка льнула к бедрам Софии, а шея и руки были покрыты капельками пота.

В очередной раз что-то пробормотав во сне, она повернула голову и тихонько вздохнула. Кир же спустился вниз, чтобы поговорить со Стефаном, а потом снова поднялся наверх с большой чашей, накрытой мягким полотенцем.


София вновь заметалась по постели, терзаемая беспокойными снами. Наконец открыла глаза и уставилась в пространство. Жара угнетала и лишала жизненных сил, и она чувствовала себя вялой, липкой и скользкой от пота. Ох, как же ей сейчас хотелось оказаться среди каменных стен или на берегу реки. А лучше всего в ледяной пещере.

Она что-то пробормотала и тяжко вздохнула. И ей вдруг представилась широкая река в январе, когда…

Она невольно вздрогнула – что-то восхитительно холодное внезапно скользнуло по ее разгоряченной потной шее. Тотчас же ожив, София повернула голову и приподнялась на локте. На кровати рядом с ней сидел Кир с тряпкой в руке. А рядом с ним была чаша, наполненная холодом.

– Лед! – воскликнул он с улыбкой.

– Но как же… – Она уставилась на него в изумлении.

– Пещеры, – пояснил он. – Ну, ложись!

Расплывшись в улыбке, София рухнула на жаркую липкую постель. А Кир тотчас скользнул рукой под ее сорочку и провел ледяной тряпочкой по ее спине. Внезапно рука его остановилась у холмиков ягодиц, и София в восторге застонала. Лед таял, увлажняя рубашку и делая ее восхитительно холодной. Когда же он положил ладонь на ягодицы, тихонько застонала. О, как ей хотелось выгнуться для него, забыться в его объятиях!

И тут он вдруг склонился над ней и прошептал:

– Поднимайся…

София тотчас подчинилась и приподнялась. А Кир, набрав из чаши горсть льда, приложил его к ее грудям.

Она со стоном запрокинула голову, и их губы тут же слились в поцелуе. При этом его рука со льдом по-прежнему прижималась к ее груди. София выгнула спину и снова застонала от восхитительного холода. Но губы их были горячими, а поцелуи – жаркими и страстными.

– Пожалуйста, о, пожалуйста… – шептала она между поцелуями, думая лишь об одном: он не должен останавливаться!

Тут Кир убрал руку, и София, протестуя, вскрикнула. Но он просто зачерпнул из чаши еще горсть льда, а затем снова провел ладонью по ее спине и ягодицам.

В какой-то момент другая его рука проникла под подол ее сорочки и скользила между ног, которые она тотчас раздвинула. Когда же пальцы его коснулись ее лона, София вскрикнула и протяжно застонала. А Кир, мгновенно оказавшись на середине постели, развернул ее спиной к себе, тотчас же приспустив штаны и прижавшись чреслами к приподнятым ягодицам Софии.

– Ты самое прекрасное, что есть на свете, – прерывисто прошептал он ей в ухо. – Я никогда не буду достоин тебя.

София невольно вздрогнула. Нет, он не сказал этого! Она, должно быть, плохо расслышала.

Тихо застонав, София уперлась локтями в матрас и еще выше приподняла ягодицы; теперь голова ее была опущена, а волосы свисали неряшливыми влажными прядями. Она чувствовала, как возбужденная плоть Кира все сильнее вжималась в ее ягодицы. Ах, он хотел ее – и непременно получит все, чего хотел.

Но Кир вдруг чуть отстранился; он почему-то медлил, и она, снова застонав, прошептала:

– Ну что же ты?.. Не останавливайся…

В следующее мгновение он прорычал что-то неразборчивое и, резко подавшись вперед, стремительно вошел в нее.

София всхлипнула и тут же прохрипела:

– Еще, сильнее! – Она в очередной раз застонала.

И тут Кир, закрыв глаза, начал двигаться – медленно, очень медленно…

Внезапно в дверь громко постучали. Но Кир не сразу отреагировал; голова у него шла кругом, и лишь повторный стук ворвался в его сознание.

София же замерла на мгновение. Потом, повернув голову, взглянула на любовника.

И тут из-за двери послышался голос:

– Вам послания, миледи. Говорят, срочные. Оба срочные.

– Оба? – прошептала София. И громко спросила: – От кого?!

– От Томаса менялы, миледи! И от лорда Нолла!

Она с облегчением вздохнула. А ее любовник разразился потоком ругательств.

– Тише, Кир, – прошептала София. – Ведь мы же…

– Да, знаю, – буркнул он. И, повысив голос, сказал: – Сейчас, минуту! – Наклонившись, он поцеловал Софию в попку, затем толкнул ее на постель и шепотом добавил: – Я с тобой еще не закончил.

Она снова повернула голову и прошептала в ответ:

– Я с тобой тоже.

Кир лизнул ее в ухо, затем встал с постели и, натянув штаны, направился к двери. За дверью стоял парень, крепко сжимавший письма.

– Для вашей леди, сэр, – сообщил он, стараясь заглянуть за плечо Кира.

Тот осторожно вытащил письма из пальцев гонца и, вручив ему три пенни, громко сказал:

– Благодарю!

Мальчик уставился на монеты, затем вскинул голову, но Кир уже закрывал дверь. Приблизившись к Софии, он прочитал ей несколько строчек от Томаса Менялы. Это весьма откровенное, но короткое послание гласило: «Не знаю, что вы затеяли, но Козимо Эндольте приезжает в Ласт-Феллз».

Даммерси был столь же краток: «Он хочет увидеть вашу леди Мистраль».

Кир поднял глаза на Софию и радостно воскликнул:

– У нас получилось!

Она попыталась встать с постели, но он, отшвырнув письма, приказал:

– Не двигайся!

– Но я думала…

– Ни на дюйм!

– Но я…

– Ни на дюйм, – повторил Кир, снова устраиваясь на постели. Он тотчас же продолжил начатое.

И София не сдвинулась с места больше ни на дюйм – как он и велел.


Стефану очень не понравились манеры визитера. Перед ним стоял неприметный темноволосый человек с ледяным взглядом.

– Нет тут никаких торговок шелком, – заявил Стефан. Положив ладонь на голову мальчика-слуги, пробегавшего мимо, он проговорил:

– Не торопись так, Роджер.

Незнакомец оглядел общий зал.

– И никакая женщина тут не проживает? Одинокая женщина…

Даже будь леди Мистраль одна, Стефан ничего бы не сказал этому человеку. Поскольку же она была не одна, то и вовсе не следовало о ней что-либо говорить.

– Женщин здесь нет, – ответил Стефан. – А теперь простите. У меня много дел.

Незнакомец едва заметно поклонился. И тут же спросил:

– И ни одной с рыжими волосами? Ну, возможно с рыжеватыми…

Стефан нахмурился.

– Поскольку вы не мой постоялец, прошу вас покинуть «Испанскую даму». Я не обслуживаю тех, кто здесь не останавливается.

Легкая улыбка коснулась губ темноволосого незнакомца. Он молча развернулся и вышел.

Стефан решил, что обязательно все расскажет управителю леди Мистраль. Расскажет о пройдохе, который знал, как выглядела леди Мистраль, но не знал, кто она такая.


Поздно вечером, после того как София крепко заснула, Кир написал послание, содержавшее все положенные любезности и лесть, однако само по себе письмо было очень простым. В послании предлагалась встреча между управителем леди Мистраль и Козимо Эндольте в доме мэра в первый день ежегодной летней ярмарки в Ласт-Феллзе.

Отбросив перо, Кир уставился на пергамент. Вроде бы все было правильно. Пять долгих лет он с нетерпением ждал этого момента и вот, наконец, выманил Козимо из его логова. Козимо, необычайно осторожного, Козимо, головореза и убийцу… Да-да, он, Кир, все-таки перехитрил негодяя, и удовлетворение не то слово, чтобы описать его чувства. Он ликовал!