Крис Кеннеди - В сетях страсти

Когда же он, наконец, отстранился и улегся рядом, гроза за окном утихла, а пламя догоравшей свечи, казалось, вот-вот погаснет.

София, все еще пребывавшая в неведомой ей прежде стране наслаждения, тихонько прошептала:

– О, Кир, Кир…

Он обнял ее и крепко прижал к себе.

– Милая, я здесь, с тобой. – Он нежно поцеловал ее, и она тотчас же решила, что лучше пока не думать о грозившей им опасности. Главное, что Кир здесь, с ней рядом.

Драгус вошел в Главный зал и тотчас же увидел своих воинов – понурых, переминавшихся с ноги на ногу. Он нахмурился, похоже, его задание не было выполнено.

Похлопывая перчаткой о ладонь, Драгус прошелся мимо воинов и, не оборачиваясь, бросил:

– Что там?!

– У Кира не было никакого гроссбуха, милорд, – ответил капитан Арнольд.

– Я так и предполагал, – кивнул Драгус, опускаясь в кресло с подушкой из богатого красного бархата. – Иначе гроссбух уже был бы у меня. А вы спрашивали, почему он увивался возле лорда Нолла? «Нашего общего врага», – добавил он мысленно. Но едва ли Кир действительно навещал Нолла. А если все-таки навещал… то с какой целью? Не мог же он обманывать его, Драгуса?

Драгус, только что вернувшийся к себе в замок, так и не снял мокрого плаща. Протянув к очагу ноги в заляпанных грязью сапогах, он еще больше помрачнел. Мысль о предательстве Кира не давала ему покоя, хотя… Нет, едва ли ирландец знал то, чего ему знать не следовало. Но все-таки жаль, что ирландской собаке удалось тогда выбраться из горящего дома. Да, конечно, он никогда не узнает, чьих это рук дело. Но все-таки жаль, очень жаль…

Какое-то время все были уверены, что Кир де Грей мертв, и про него уже почти забыли, так как он не представлял никакой угрозы. Да и сейчас в общем-то не представляет, так как не знал, как обстояли дела. К тому же один, без сообщников, он не мог ничего сделать. Более того, он понятия не имел о том, что, собственно, содержалось в проклятом гроссбухе, за которым все гонялись. А этот гроссбух… Ох, он мог бы принести кучу денег его обладателю!

Так что в любом случае – даже если Кир каким-то чудом раздобыл гроссбух, – он никак не сможет воспользоваться им надлежащим образом. Не сможет по одной простой причине: ирландский ублюдок слишком глуп и не способен добиться успеха. Он всего лишь пешка в большой игре, не более того. И даже не пешка, а повязка, чтобы остановить кровь. А повязку потом выбрасывают туда же, куда выбрасывают и весь прочий мусор. Так поступает Козимо Эндольте. И он, Драгус, тоже.

– Кир действительно посещал лорда Нолла, сэр, – сообщил Арнольд, прерывая мысли Драгуса. – Они, по словам леди, были там по делу. По ее делу, сэр.

– Леди так и сказала? – проворчал Драгус.

– Да, сэр.

– И леди Мистраль заступилась за сэра Кира во время допроса?

Арнольд утвердительно кивнул.

– Да, сэр. Она ужасно разозлилась и позвала стражу.

– Неужели? – Драгус поморщился. – И она что, действительно сказала, что они были в замке Нолла исключительно по ее коммерческим делам?

– Да, сэр, именно так.

Драгус надолго задумался. Судя по всему, Эдгар Даммерси и впрямь выказывал интерес к леди Мистраль. Но почему? Означало ли это, что ею интересовался Козимо? И что затевал этот ублюдок Кир?

Поднявшись на ноги, Драгус наконец-то сбросил плащ и, повернувшись к своим воинам, сказал:

– А теперь оставьте меня.

Воины тотчас же удалились, а Драгус, приблизившись к окну – в небе по-прежнему сверкали молнии, – в задумчивости пробормотал:

– Наверное, пора узнать побольше о леди Мистраль.

Проснувшись в тишине, София осмотрелась. Гроза ушла, но духота осталась. Ох, было ужасно душно.

Приподнявшись на локтях, София посмотрела в сторону двери… и вдруг увидела Кира, лежавшего на скамье у двери. Его туника валялась на полу, и он, казалось… Нет-нет, он не спал.

Откинув с лица волосы, София позвала:

– Кир, не спишь?!

– Нет, София, – ответил он, и по голосу сразу же стало ясно: он было чем-то озабочен.

Тихонько вздохнув, она спросила:

– Кир, что-то не так?

Он долго не отвечал, и ее беспокойство усиливалось с каждым ударом сердца.

– Нет, все в порядке, – ответил он наконец. И теперь окончательно стало ясно: его слова совершенно не соответствовали действительности.

– Кир, что ты? – пробормотала София.

– Ничего. Просто наблюдаю за тобой. Скажи, почему ты вернулась?

– Вернулась?

– Да, прошедшим вечером. Вернулась с гроссбухом…

– Ты был в опасности, вот я и вернулась.

– София, я всегда в опасности.

Она вздохнула.

– Да, знаю.

Он молчал, и она проворчала:

– Как здесь душно… И жарко.

Кир окинул ее взглядом и сказал:

– Сними камизу, и станет прохладнее.

София невольно вздрогнула, внезапно почувствовав, как меж ее ног словно пламя заметалось. И она тотчас же выполнила пожелание Кира – схватилась за подол камизы и стала медленно снимать ее.

– Вот так гораздо лучше, – прохрипел он минуту спустя. Чуть помолчав, добавил: – А теперь подойди сюда.

София и на сей раз подчинилась. Соскользнув с кровати, она направилась к Киру – и остановилась в шаге от него. Он приподнялся и провел кончиками пальцев по ее животу. Но не встал, не шагнул ей навстречу.

Прерывистый вздох сорвался с ее губ. А он снова провел пальцами по ее животу.

Она подступила поближе, и на этот раз его рука дотянулась до ее груди. София закрыла глаза и подвинулась еще ближе, став вплотную к нему. И тут он обхватил ее за талию и привлек к себе, так что она оказалась в его объятиях.

София провела ладонями по его прекрасному телу, покрытому шрамами, и прошептала:

– Мне так жаль… – Она принялась целовать его шрамы. Он замер в изумлении, а она добавила: – Но мы с тобой никогда не будем такими, как они.

И Кир не возражал. Во всяком случае ничего не сказал. Вместо ответа он взял ее лицо в ладони и прижался губами к ее губам. Поцелуй его был долгим и страстным, но София хотела большего и умоляла о большем тихими стонами и ласками – поглаживала его по плечам, по груди, по бедрам…

А Кир все целовал ее и целовал – поцелуй этот длился не меньше часа, и в какой-то момент ей показалось, что он будет длиться всю оставшуюся жизнь – безусловно лучшую ее часть.

Она, должно быть, кричала. Мысленно кричала о своем счастье. А он, должно быть, сжимал ее в объятиях до восхода солнца. А потом, когда в окно заглянули жаркие солнечные лучи, чуть приподнял Софию и стремительно вошел в нее.

Она тихо застонала, а Кир, прижимаясь губами к ее груди, глухо прохрипел:

– О, София, черт возьми, София!.. – крепко сжимая ее бедра, он входил в нее снова и снова, а губы их при этом то и дело сливались в жарких поцелуях. И каждый раз, опускаясь на его горячую плоть и сжимая могучие плечи, София заглядывала в сверкавшие глаза Кира и видела в них именно то, что ей хотелось видеть.

– Выходит, гроссбух исчез?

Тихий голос Козимо Эндольте приводил в ужас и леденил кровь, но было совершенно очевидно: единственный выход из положения – предельная откровенность. «Да и какой смысл лгать?» – со вздохом подумал барон. И действительно, что он делал бы без Козимо? Ведь его, Нолла, род за несколько последних поколений почти обнищал. Конечно, это была благородная бедность, но, увы, все-таки бедность. А сейчас с помощью Козимо Эндольте он восстановил семейное состояние и стал весьма влиятельным человеком. Однако не стоило забывать и о том, что Козимо всего лишь жалкий французишка итальянского происхождения, так что было бы удивительно, если бы барон Нолл, английский аристократ, слишком уж робел, беседуя с ним.

Стараясь держаться независимо, Нолл заявил:

– Да, исчез. Его украли.

Козимо, стоявший у окна, презрительно фыркнул и проговорил:

– Но почему, барон? Женщина и гроссбух вроде бы очень простая задача.

Повернувшись к Ноллу, он пристально взглянул на него и повторил:

– Женщина и гроссбух только и всего.

Барон нервно переминался с ноги на ногу. А Реми Черный, стоявший с ним рядом, горделиво сообщил:

– Это я раздобыл гроссбух.

Козимо взглянул на него и спросил:

– А дальше? Что ты сделал потом?

– Я отдал гроссбух ему. – Реми кивком указал на Нолла.

Даммерси нахмурился, однако промолчал.

Козимо прошелся по комнате и, снова взглянув на Нолла, тихо спросил:

– И что теперь? Что посоветуешь делать?

Нолл откашлялся и пробормотал:

– На празднике Дня Всех Святых было сорок человек. Среди них: Сауткот, Эссекс и Пуарте; из этих троих любой мог взять гроссбух.

Глаза Козимо сверкнули.

– Но хозяином-то был ты, верно?

– Я собрал их ради вашего дела, – проворчал Нолл. Ох, как же он устал плясать под дудку этого простолюдина! – Они – твои давние партнеры, Козимо. Полагаю, всех их нужно допросить.

Козимо пожал плечами и уселся за стол. Сложив пальцы «домиком», оперся о них подбородком и проговорил:

– Значит, ты советуешь мне устроить что-то вроде суда инквизиции? Но тогда нам придется объяснить этим людям, почему мы применяем подобные методы. Придется сообщить, что мы ищем гроссбух, украденный неизвестными. Гроссбух, который, возможно, содержит убийственную информацию и о них самих. – Склонив голову к плечу, Козимо внимательно посмотрел на барона и спросил: – Скажи, Нолл, ты уверен, что именно так мы сейчас должны поступить?

Реми ухмыльнулся; было очевидно, что он наслаждался этим допросом.

Даммерси со вздохом кивнул.

– Да, уверен. Я не вижу другого выхода.

– Конечно, не видишь, – проворчал Козимо. Он взглянул на Реми. – Как можно быстрее найди торговку шелком, ясно?

Реми молча кивнул и направился к двери. Нолл поморщился, глядя ему вслед. Дождавшись, когда дверь за Реми закроется, он проговорил: