– Я отвозил ему деньги, София, – снова перебил Кир. – И его подпись – на моих квитанциях, поэтому я знаю его руку. Он распоряжался деньгами Козимо. Пока не исчез. Исчез бесследно. Вскоре после смерти твоего отца.

– Нет-нет, я думаю…

– К тому же последние записи в гроссбухе сделаны рукой твоего мужа, – добавил Кир.

– Что?! – София уставилась на него в изумлении.

– И это доказывает, что он получал деньги.

– Деньги?

– Очень большие суммы. Чрезвычайно большие.

София посмотрела на свои руки. Они дрожали.

– Насколько большие?

– Многие тысячи.

– Но это невозможно, Кир! У нас никогда не было таких денег! Мы всегда жили скромно и…

– У кого-то были такие деньги. И получал их твой муж, София.

– Но от кого? – прошептала она, чувствуя, как гулко колотится в груди сердце – вот-вот выскочит.

– От посланника французского короля.

От этих слов Кира София чуть не задохнулась:

– Но я не знаю… посланника короля Франции, – пробормотала она глупейшим образом.

– Зато его знал твой муж, – заявил Кир, который, казалось, знал все на свете. – А король Эдуард только что объявил войну французскому королю.

Глава 31

София чувствовала, как все ее тело сковывает ледяной холод. Она коснулась пальцами губ. Ледяные…

– Господь милостивый, – прошептала она, прижимая ко лбу ладонь. – Нет, не понимаю…

Тяжко вздохнув, она отвернулась к стене. Ей надо было подумать, собраться с мыслями…

Неужели ее муж был сообщником Козимо Эндольте и комменды? Нет! Не может такого быть! Это невозможно…

– И все же… возможно, – пробормотала София, размышляя вслух. Да, Ричард действительно переехал в тот же город, что и она, несколькими неделями позже. И тотчас же стал за ней ухаживать. А через несколько месяцев сделал предложение. И он поставлял шелк в Трапезунд и налаживал торговые связи, хотя ничего не понимал в торговле. И уж точно не знал, сколько денег она приносила. Но зато он нашел гроссбух. И похоже, нисколько не возмутился и не испугался.

А ее отец… Ведь это же отец предложил ей бежать в Баттен-Даунс. Где и нашел ее Ричард.

Но что все это означало? Ее покойный муж… Ее покойный отец… Козимо Эндольте… Какая-то кошмарная паутина!

Ох, как же ей холодно… Обхватив руками плечи, чтобы хоть немного согреться, София со вздохом пробормотала:

– Нет, не понимаю…

– Не понимаешь? Неужели? – тихо сказал Кир.

И ей совсем не понравилось, как он это сказал.

Она наконец-то повернулась к нему. Он стоял на прежнем месте – посреди комнаты. Туника сброшена, влажные штаны льнут к бедрам, а растрепанные волосы прилипли к шее. Он молча наблюдал за ней и выглядел так, словно чего-то опасается.

– Кир, ты не можешь думать, будто я что-то знала об этом.

– Почему нет?

Она вскинула руку, но тут же опустила ее, заметив подозрение в его взгляде. Почему она чувствует себя… такой несчастной?

Его темные глаза были холодны, как сверкающие дротики.

– Утверждаешь, будто не знаешь об участии мужа в комменде? О квитанциях на деньги?

– Конечно, нет! Как ты можешь так думать?!

– Потому что твой отец был продажным судьей, имевшим дело с коммендой. Потому что твой муж был их человеком. А тебя, София, очень легко представить в центре всего этого.

Она судорожно сглотнула, а Кир продолжал:

– Твой отец и муж что-то задумали. Либо в сговоре с Козимо, либо без его ведома – кто знает? Теперь оба мертвы, и я спрашиваю: что ты обо всем этом знаешь?

Софию трясло словно в ознобе. Снова сглотнув, она пробормотала:

– Ты подозреваешь… меня? Но в чем именно? – Неужели после всего, что натворил Кир, после всего, что из-за него произошло, неужели он теперь обвиняет ее в бесчестных деяниях? – Ты в чем меня обвиняешь, Кир?

– Не обвиняю, а спрашиваю. Хочу знать, что ты обо всем этом знаешь. – Он по-прежнему говорил тихо и сдержанно, но это его спокойствие почему-то еще больше бесило Софию.

Она вскинула подбородок и заявила:

– Ничего не знаю!

– Но все же ты очень рассержена, – заметил Кир.

– Это из-за тебя! – прошипела София. И тут же, не думая, что говорит, в ярости добавила: – У всякого, с кем ты встречаешься, рано или поздно возникает желание убить тебя! – Она указала на уродливый шрам, рассекавший его плечо. – Награда за то, что рассердил какого-то могущественного человека, насколько я поняла.

Он криво усмехнулся.

– Да-да, вне всякого сомнения.

– И что же ты понял после этого, а, Кир?

Он пожал плечами.

– Трудно сказать… Я не знаю, из-за кого это. Может, ты знаешь? Что говорил твой отец по этому поводу?

София замерла. О чем он?!

– Что ты сказал, Кир?

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Я сказал, что не знаю, кто пытался сжечь меня заживо. Что говорил твой отец после того, как я внезапно исчез?

– Он сказал… – пробормотала София в растерянности. – Сказал, что ты оставил меня и я должна забыть тебя. И еще сказал, что ты бросил вызов могущественным людям и проиграл. И, мол, так тебе и надо, ирландскому недоноску.

Жуткая улыбка исказила лицо Кира, и он медленно проговорил:

– Что ж, полагаю, это всех удовлетворило.

София невольно поежилась – ее снова охватил ледяной холод, сковавший все члены.

– Ты хочешь сказать, что мой отец…

Кир утвердительно кивнул.

– Пытался прикончить меня. Сжечь живьем в вашем доме.

– Но почему? – с трудом прошептала София.

– Потому что я пытался подняться выше своего положения.

– Но как же… – София в растерянности умолкла. У нее голова шла кругом от этих откровений Кира. Все это выглядело настолько жутко, что трудно было поверить. Ее отец оставил Кира… гореть заживо!

– Поверить не могу, что отец… – Она снова умолкла.

Кир с усмешкой кивнул.

– Да, твой отец. Но не он один. Ему помогал Драгус. По приказу Козимо.

– Драгус? То есть твой приятель?

– Он мне не приятель, София.

– И мой отец знал его?

– Мы все знали друг друга. И все мы были воинами Козимо, его легионом, его ордой…

Цепенея от ужаса, София, заикаясь, пробормотала:

– Это н-неправда… Мой отец ни за что бы… Он ведь любил тебя! И я! – Сжав кулаки, она шагнула к Киру и ударила его в грудь. – Ты лжешь!

Тот со вздохом покачал головой.

– Только не тебе, София. – Он сжал ее запястья: – Да и другим не так уж часто. Да, я хитрю, сбиваю с толку, но чаще всего просто позволяю людям верить в то, во что им хочется верить, позволяю надеяться на что-либо.

София кивнула. Да-да, все это он и проделал с ней. Вел ее туда, откуда манила надежда…

– Ненавижу тебя, – прошептала София. И тотчас же поняла, что солгала.

Кир с невозмутимым видом пожал плечами.

– Думаешь, я этого не знаю?

Ей хотелось крепко прижаться к нему, и просто дышать, просто дышать – вот и все. И все это время она видела его ужасный шрам. Но, увы, она видела и его глаза, холодно смотревшие на нее, как на какой-то посторонний предмет. Ох, ну почему же он так смотрит?!

Она снова ударила его в грудь и прохрипела:

– Негодяй! Разбойник! Дьявол!

Губы его искривились в насмешливой улыбке.

– Совершенно верно, София. Я именно тот ирландский недоносок, с которым имел дело твой отец.

Эти слова Кира ошеломили ее. София замерла на мгновение, потом, всхлипнув, пробормотала:

– Ты никогда не был таким. Не был, не был, не был! – закричала она вдруг, яростно защищая того юношу, в которого влюбилась когда-то. Влюбилась, когда была глупой девчонкой.

И тут она опять его ударила. И опять всхлипнула. Ей хотелось плакать и хотелось бить его и кусать. Хотелось потребовать, чтобы он немедленно снова стал таким, каким был когда-то.

Тут Кир обнял ее и привлек к себе. Прижавшись к ней всем телом, тихо проговорил:

– Я в точности такой же, как они, София. И не могу стать другим. Твой отец был прав. Я беру все, что хочу, а потом ухожу.

И, оставаясь самим собой, он склонился над ней и впился поцелуем в ее губы. Поцелуй был жарким и яростным. Жестким и настойчивым. Воспламеняющим. И София, охваченная огнем желания, тотчас приоткрыла губы. А Кир, медленно продвигался к стене, и в какой-то момент София вдруг почувствовала, что прижата к ней спиной. Но она не сопротивлялась – напротив, привстав на носочки, прильнула к Киру, и теперь уже отвечала на его поцелуй с такой же страстью и яростью.

Внезапно он приподнял ее и, задрав юбки, прижался к ее лону своей вздыбленной плотью.

София громко застонала и принялась покрывать поцелуями его лицо, шею, волосы – все, до чего могла дотянуться.

И тут Кир вдруг чуть отстранился и, глядя ей прямо в глаза, прошептал:

– Не влюбляйся в меня, София. Ни к чему хорошему это не приведет. – С этими словами он опустил ее на пол и, резко развернувшись, вышел из комнаты.

Она покачнулась – и едва не упала; казалось, она вот-вот потеряет сознание.

Сделав несколько шагов по комнате, София осмотрелась. За окнами по-прежнему лил дождь и ревел ветер. И царила все та же густая тьма.

София вытерла лоб, пытаясь прийти в себя. Теперь ей было ясно: Кир – человек очень опасный и безжалостный, думающий лишь о мести. Человек, в душе которого не было места привязанностям, если только они не служили какой-то цели – уж она-то, София, прекрасно это знала. Да он и сам этого не скрывал.

Так почему же где-то глубоко, в бездонном колодце ее души, по-прежнему таилась вера в этого человека?

Безумие, должно быть. Да-да, именно так. Ей давно пора это понять. Пора признать, что колодец ее души действительно бездонный. И, следовательно, ее любовь к Киру никогда не иссякнет, – что бы он ни сделал.

Она понимала, что не могла доверять ему. И поэтому не могла доверять себе.

Самое время уезжать.

Глава 32