Лесия Корнуолл - В сетях обмана и любви

– Он был и на дуэли Дэвида? – спросил Николас, подаваясь вперед.

– Не знаю. – Стивен пожал плечами. – Это только зацепка, Ник. Он может что-то знать, нужно только хорошо ему заплатить.

– Как его имя? – спросил Николас. Перспектива найти свидетеля, знавшего, с кем Дэвид дрался, возможность выяснить подробности смерти брата быстро прояснили его голову, несмотря на значительное количество поглощенного алкоголя.

– Он его не назвал. И к тому же прикрывал лицо. Я кое-кого послал проследить за ним. – Стивен порылся в кармане. – Вот адрес.

Николас прочел каракули, нацарапанные на обрывке бумаги. Это был первый шаг к раскрытию тайны, окружающей случившееся с его братом.

– Огромное спасибо тебе. – Ник достал кошелек и положил на стол плату за их выпивку. Стивен подтолкнул монеты назад.

– Забери. Они понадобятся тебе, чтобы оплатить услуги доброго доктора.

Часом позже Николас постучал в дверь небольшого приземистого дома в квартале, надежно укрытом завесой респектабельности. Превосходное место для человека, имеющего тайны, поскольку его соседи, похоже, и сами не гнушались темными делишками и не задавали лишних вопросов.

Он щедро заплатил служанке, открывшей дверь, и был препровожден в холл, где и остался ждать.

Доктор появился через несколько минут. Неряшливо одетый мужчина средних лет с острым взглядом и невыразительным лицом.

– Какая неожиданность, ваша светлость, – произнес он, на ходу натягивая сюртук и одновременно пытаясь снять очки. – Проходите. Сэди, принеси портвейн.

Он открыл двери в гостиную, столь же убогую, как и он сам, обставленную старой, давно вышедшей из моды мебелью. Стопки книг служили подставками для пустых винных бокалов, бумаг и даже предметов одежды. Дохлая кошка, плававшая в большой стеклянной банке, наполненной желтой жидкостью, разглядывала Николаса с тупым удивлением. Другие подобные образцы стояли на книжных полках, занимая законное место книг.

– Что привело вас ко мне, ваша светлость? Я могу вам чем-то помочь? Я не привык к такой изысканной компании, как герой войны. Я читал о ваших подвигах в Испании, сэр.

Николас не улыбнулся в ответ – улыбка хозяина тут же померкла.

– Мой хирургический кабинет сейчас закрыт, но если вы соблаговолите зайти завтра или позволите мне навестить вас утром, я непременно смогу предоставить вам мое медицинское заключение.

– Год назад вы присутствовали на дуэли. Покойный герцог Темберлей – мой брат. Припоминаете?

Доктор опустил глаза.

– Дуэли в Англии запрещены законом, ваша светлость. Я понимаю, вы довольно долго были на войне. Возможно, ошибаетесь…

Николас бросил кошелек на пыльный стол и увидел, как широко раскрыл глаза доктор при звоне золотых гиней.

– Расскажите, что произошло с моим братом, – потребовал Ник.

Из горла доктора вырвался сдавленный звук. Он сдвинул книги, лежавшие на диване, и пригласил Николаса присесть. Но тот остался стоять.

Хирург горестно покачал головой, и его подбородок задрожал.

– Поверьте, ваша светлость, я ничего не мог сделать, чтобы спасти его. Он был ранен всеми тремя противниками.

Брови Николаса удивленно взлетели.

– Брат сражался сразу с тремя мужчинами?

– Он вызвал их всех одновременно, – мрачно ответил доктор. – Думаю, речь шла о чести некой юной леди. И его светлость, ваш брат, видимо, чувствовал, что был в некотором роде обманут.

Николас закрыл глаза.

– Наверное, он сражался с каждым по очереди и все трое его ранили?

Дэвид, насколько помнил Ник, был не слишком хорошим фехтовальщиком.

Доктор вытащил из кармана носовой платок и отер раскрасневшееся лицо.

– Нет, он сражался со всеми сразу. Они заявили: раз этот вызов оскорбил всех троих, ваш брат должен драться с ними одновременно.

Николас представил себе Дэвида – доведенного до отчаяния, безрассудного от безысходности. Он потерял все свое состояние из-за каких-то дурацких инвестиций. Затем Джулия разорвала с ним помолвку, объявив, что беременна. Дэвид погиб всего через два дня после ее визита.

Николаса замутило. Дуэли считались делом чести. Но в поединке, оборвавшем жизнь Дэвида, не было ничего честного.

– Кто эти джентльмены, которые сражались с моим братом?

Хирург смущенно пожал плечами.

– Титулованные особы, ваша светлость, но я не помню их имен.

Николас выхватил саблю и приставил ее к горлу доктора, приподняв второй и третий подбородки, свисавшие на измятый галстук.

– А теперь вспомнили?

Доктор осторожно сглотнул.

– Кажется, там был лорд Чарлз Уилтон, – произнес он.

Уилтон? Ник не знал, что Дэвид вообще был с ним знаком.

– А остальные?

Доктор попытался отступить назад, но Николас последовал за ним.

– Уверяю вас, я гораздо лучше владею клинком, чем мой брат.

– Лорд Огастус Говард! – пискнул хирург. – И граф Уиклифф. – Доктор заскулил, когда острие клинка дернулось.

Уиклифф?

– Это все, что я знаю, ваша светлость. Клянусь вам! Я сделал все возможное, чтобы спасти вашего брата, но сабля лорда Уилтона проткнула ему легкое, а лорд Говард пронзил его печень!

Николас на дюйм опустил саблю.

– А куда ранил его Уиклифф?

– Он только слегка задел его руку и отказался сражаться дальше. Его вырвало прямо там, на траве. Уиклифф рыдал как младенец, когда они уводили его прочь.

– Кто был секундантом моего брата? – спросил Николас.

– Какой-то седой мужчина, ваша светлость, невысокий, пожилой. Он очень испугался, когда ваш брат был сражен. Я не разобрал его имени, но я взял за правило избегать представлений.

В дверях появилась служанка с подносом, принесшая портвейн. При виде оружия, нацеленного в горло хозяина, она испуганно ахнула.

Николас убрал саблю в ножны. Взял поднос из дрожащих рук служанки и поставил на стол.

– Благодарю вас, доктор. Вы мне очень помогли. Я не останусь выпить портвейна, но вам не помешает пропустить стаканчик.

Доктор прижал ладонь к горлу.

– Я выпью, ваша светлость. Непременно выпью.

Николас вышел.

Забравшись в карету, он закрыл глаза.

– Домой, Роджерс, – приказал кучеру.

Граф Уиклифф. Отец Маргариты.

Неужели она знала? Его сердце сжалось при мысли, что это могла быть еще одна причина ее коварного обмана.

Бабушка никогда не простила бы того, кто причастен к смерти ее любимого внука. Уиклифф пошел на попятный, вышел из игры, отказался нанести смертельный удар. И умер вскоре после дуэли. От чего? От чувства вины и угрызений совести? Или это Уилтон и Говард вынесли смертный приговор его малодушию?

Теперь Ник знал имена инвесторов. И один из них, скорее всего, нарочно соблазнил Джулию. Но больше всего Николасу не давала покоя мысль: как много было известно его жене. Достаточно ли, чтобы положить конец их сфабрикованному браку?

Ему необходимо было узнать больше. Что-то веское, на чем можно было бы основывать обвинения. Что-то такое, чего даже бабушка не сумела бы опровергнуть.

Ник подумал о секунданте Дэвида, которого описал доктор. Под это описание подходил Тобайас Симмонз, камердинер брата. Он на все был готов ради Дэвида. Был ему вторым отцом, любимым дядей. Симмонз оставался с братом до конца, держал умирающего Дэвида за руку. Бабушка назначила ему пенсию и отдала в его распоряжение небольшой домик рядом с замком Темберлей.

Оказавшись дома, Николас тотчас же приказал оседлать Ганнибала. Стоя в тени конюшни, он посмотрел на окно спальни жены – темно. Была ли она там, лежа в своей постели и ожидая, что он придет к ней?

Пока он не получит ответы на все обстоятельства гибели Дэвида, он не сможет встретиться с ней и с бабушкой.

– Пожалуйста, сообщите мистеру Гардинеру, что я буду в замке Темберлей, – сказал он груму и ускакал в темноту.

– Добрый вечер, Гардинер, – приветствовала Мэг дворецкого, когда он зашел к ней, чтобы забрать фамильное ожерелье и вернуть его старой герцогини. – Его светлость дома?

– Герцог вечером уехал в замок Темберлей, – ответил дворецкий.

– В замок Темберлей? – растерянно прошептала она. – Он сообщил, как долго будет в отъезде?

– Нет, ваша светлость. – Гардинер забрал ожерелье и покинул комнату.

Маргарита легла в постель, но долго еще не могла уснуть, вслушиваясь в тишину.

Николас уехал, не оставив даже весточки для нее.

Что это могло означать?

Он все еще не простил ее. Поцелуи ничего не исправили. Только еще больше все запутали и сбили ее с толку.

Замок Темберлей располагался на нескольких сотнях акров лучшей дербиширской земли. Каждый герцог начиная с шестнадцатого столетия пристраивал понемногу к первоначальной цитадели, пока башни из красного камня не заслонили горизонт на много миль вокруг.

Парадный холл, выстланный мрамором, гудел от множества шагов, когда прислуга сбежалась приветствовать нового хозяина.

– Лорд Николас… вернее, ваша светлость! – воскликнула экономка, с любовью глядя на Ника, словно он все еще был ребенком, которого она знала. – Как приятно наконец-то видеть вас дома!

– Здравствуйте, миссис Данн. Извините, что приехал без предупреждения.

Экономка глянула через его плечо.

– Ваша новобрачная с вами? Мы читали оповещение в газете, и, конечно, ее светлость прислала нам весточку. Я сейчас же подготовлю покои вашей матери…

– Я приехал один. Всего на несколько дней.

– Понимаю, – сказала миссис Данн, пряча свое разочарование за кислой улыбкой.

Ник оглядел просторный парадный холл, отделанный резным деревом и мрамором. Две лестницы плавно уходили кверху, устремляясь к великолепному потолку, расписанному по указанию отца. У Авроры, богини утренней зари, было нежное лицо их матери. Шаловливый херувим, дразнивший голубку у ног богини, представлял его самого в возрасте трех лет. Купидон с лицом восьмилетнего Дэвида пристально всматривался в нарисованные дербиширские земли, которые ему предстояло унаследовать однажды, в то время как их отец в виде Зевса указывал на небольшую рощу поодаль. Идеальное семейство… пока родители не погибли в разбившейся карете. В их жизнь тогда вмешалась бабушка в качестве опекуна, которая решила, что внуки нуждаются в более строгом воспитании.