Глава 15

Николас провел остаток дня с поверенным Дэвида мистером Доддом, изучая состояние финансовых дел брата. Он обнаружил целый ряд все еще неоплаченных счетов и обязательств, уже подписанных Дэвидом, но ускользавших от внимания мистера Додда до возвращения Николаса.

Дэвид вложил огромные деньги в частное торговое предприятие – рискованный рейс судна «Орион», обещавший богатые дивиденды. Но прибыль компаньоны так и не получили. Более того, в результате этой аферы Дэвид потерял все свое состояние. Остальные инвесторы в контрактах не назывались, поэтому выяснить их имена не удалось до сих пор.

– Я бы посоветовал вашему брату не ввязываться в это пустое дело, если бы он принес документы мне на проверку, ваша светлость, но он этого не сделал, – сказал Додд.

Когда дело с «Орионом» закончилось крахом, Дэвид начал играть по-крупному в надежде вернуть свои потери и избежать разорения. Но и в игре он потерпел неудачу и потерял почти все, что не входило в майорат.

Показывая Николасу бухгалтерские книги, поверенный умолял его о снисхождении. Оказывается, Додд осознал масштаб катастрофы, только когда не смог больше оплачивать счета. А это случилось сразу после смерти Дэвида, когда его осадили кредиторы.

– До этого кредитоспособность герцога Темберлея не вызывала сомнений. Никто никогда не обращался к нему с требованиями уплаты.

Поскольку Николаса не было в стране, Додду не оставалось ничего другого, как обратиться к герцогине. Она выдала необходимую сумму, чтобы поддержать многочисленные владения семьи на плаву, но не пожелала вникать в детали, отказавшись выслушать объяснения поверенного.

Вместо этого старая герцогиня истолковала последние слова Дэвида так, что в разорении герцогства виноват Николас. Хотя последние три года он был в Испании, на войне.

Прежде чем подписать контракт, который приказала составить его бабушка, Николас бегло просмотрел его. Она обязалась продолжать финансовую поддержку владений Темберлей при условии, что он женится на достойной девушке по ее выбору. Однако все неоплаченные чеки, включая карточные долги Дэвида, оставались Николасу. Ему предстояло выкручиваться из этой ситуации самостоятельно. Ник задумался: сколько же его бабушка заплатила его невесте за согласие выйти за него?

Богатство старой герцогини было унаследовано от ее французского дедушки, сколотившего состояние на производстве рома и сахара перед революцией. Когда власть во Франции пошатнулась, он предусмотрительно устроил браки своих детей с представителями знатных английских семейств и таким образом обеспечил своим плантациям на Карибах защиту Британской империи. Он выделил своей единственной внучке щедрое приданое и оставил ей громадное состояние с условием, что она будет распоряжаться им самостоятельно.

Вернувшись в Англию, Николас потратил деньги, полученные от продажи офицерского чина, на поддержку Джулии Лейтон и приобретение кое-каких обеспеченных облигаций, которые уже начали приносить прибыль. Кроме того, он играл – обычно успешно, поскольку, в отличие от Дэвида, знал, когда надо остановиться.

Ник поручил Додду сегодня же произвести некоторые платежи и сделать кое-какие вложения, включая ряд усовершенствований в имение Темберлей. Он весь напрягся, подписываясь как герцог Темберлей. Сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к этому титулу?

По крайней мере, капиталовложения окупятся сторицей. Урожай в нескольких его поместьях обещал быть обильным. Ник просмотрел балансовую ведомость и понял: если бы ему удалось сдерживать рвение бабушки еще несколько месяцев, ему не пришлось бы жениться на Розе Линтон. В его памяти всплыли ее потрясающие карие глаза, вкус ее губ… Он отогнал эротические мысли и сосредоточился на том, что ему говорил поверенный.

И только когда часы в конторе Додда пробили десять, Николас осознал, что безнадежно опоздал на свой свадебный ужин. Он представил себе, как его новобрачная рыдает, в то время как ее мать лежит без чувств, а бабушка, скорее всего, в гневе угрожает прилюдно высечь его кнутом.

Ник уселся в свою карету, подумывая, не приказать ли кучеру везти его в «Уайтс», поднял было руку, чтобы постучать в потолок, но заколебался – вспомнил о ждущих его соблазнительно дразнящих восхитительных губах Розы.

Он мог бы отправиться в театр и подождать Анжелику, но воспоминание о нежном аромате духов своей молодой жены, о том, как она таяла в его объятиях, не отпускало его.

Он постучал кучеру и приказал:

– Отвези меня… – Как она мило краснеет!.. – Домой.

Николас откинулся на спинку сиденья. Интересно, что его ждет дома? Набросится ли на него жена с гневными обвинениями или зальется слезами? Скорее всего, ударится в слезы. Он терпеть не мог плачущих женщин. Поднял руку, чтобы снова постучать кучеру, но… Как она обвила его шею руками, как зарылась пальцами ему в волосы и вздохнула, когда он поцеловал ее! Рука его бессильно упала на колени.

Если жена не сумеет доставить ему удовольствие – и даже если сумеет, – уложив ее в постель и осуществив на деле супружеские отношения, он консуммирует их брак и сможет с чистой совестью отослать ее завтра же в замок Темберлей. Его больше не будут искушать ее соблазнительные губы, ее глаза…

Николас посмотрел в окно на огни Мейфэра и в очередной раз поднял руку, чтобы приказать кучеру поторопиться, но оборвал себя. Ни к чему проявлять слишком большое рвение. Скорее всего, его новобрачная все еще пребывает в дурном настроении.

Странно, но он волновался. Он – мужчина, способный очаровать любую женщину, ни одну из них не уговаривая.

Не приказать ли кучеру выбрать дальнюю дорогу к дому через парк? Нику хотелось сменить волнение на гнев, представляя себе, что придется укладывать в постель рыдающую девственницу. В конце концов, он зарылся пальцами в волосы и постарался думать о чем угодно, только не о своей новобрачной и постели.

Темберлей взял себя в руки, когда Гардинер открыл парадную дверь.

В доме было тихо. Ни плача, ни криков. Он вздохнул с облегчением.

– Молодая герцогиня дома? – спросил он дворецкого, подумав, не сбежала ли она к матери. – Я имею в виду здесь, в Хартли-плейс.

– Дома, сэр. Ее светлость удалилась в спальню, – ответил Гардинер. Дворецкий был спокоен, ничуть не утратив присутствия духа из-за неурядиц, которые, очевидно, творились тут вечером. Из Гардинера вышел бы стойкий солдат.

– А моя бабушка?

– Она уже легла спать, – любезно ответил Гардинер. – Может быть, вам что-нибудь принести, ваша светлость?

Ник подумал, не попросить ли еды, но есть ему не хотелось. Уснула ли Роза? Станет ли притворяться, что спит, когда он?.. Ник пальцем оттянул галстук.

– Нет. Я тоже отправлюсь спать.

Наверное, Гардинер счел это странным, поскольку на часах была всего половина одиннадцатого, а Николас обычно ложился в кровать уже после рассвета. Он заметил, что дворецкий бросил украдкой взгляд на часы и выжидал – герцог мог еще выйти из дома, поехать в клуб.

Николас расправил плечи.

– Доброй ночи, Гардинер.

Он поднимался по лестнице, в голове звучал бой боевых барабанов, в сотый раз за сегодняшний день он пожелал снова оказаться на войне.

Глава 16

Николас прошел через гардеробную. Должно быть, ее дверь заперта и она рыдает, уткнувшись в подушку. Он остановился в темноте, как шпион на задании, прислушался. И вдруг услышал смех в ее комнате, тихий рокот голосов, ведущих приятный разговор.

Неужели с ней ее мать? Лучше уж встретиться с гвардией Наполеона, чем с разгневанной мамашей. А может, это бабушка навестила новобрачную?

Нет, невозможно – он никогда не слышал, чтобы бабушка смеялась.

Ник не потрудился постучать – просто отворил дверь. Это его дом, его жена, а впереди их первая брачная ночь.

Брови Темберлея поползли вверх: в комнате находились две женщины. Та, что меньше ростом, – одна из служанок. Другая – невероятная красавица – его жена. Он резко втянул в себя воздух. Роза была высокой и стройной, в сером шелковом платье. Плотной вуали теперь на ней не было, и ее роскошные волосы волнами спадали на спину.

Рыжие.

Ник удивился, что у нее рыжие волосы. Он предпочитал блондинок. Или считал, что предпочитает.

Обе женщины ходили по комнате с книгами на головах.

– Вот, уже лучше, Анна. Не позволяй книге упасть. Держи спину прямо, а колени чуть-чуть согни.

Служанка сделала три нетвердых шага и рассмеялась, поймав на лету книгу, соскользнувшую с головы.

Рыжеволосая красавица тоже засмеялась. Она не замечала мужа и, судя по всему, ничуть о нем не скучала.

– Попробуй снова. Смотри на меня. – Она положила книгу на голову – волосы поблескивали золотом в свете свечей.

Ладонь Ника сжала дверную ручку. Такие ли они мягкие, какими кажутся? Он подумал, что выяснит это, когда они коснутся его обнаженной кожи в постели, и едва сдержал стон.

Ее платье тихо зашелестело, когда она грациозно пошла вперед.

Присев в реверансе перед своей служанкой, Маргарита поднялась и закружилась на месте. Книга у нее на голове даже не покачнулась.

– Мой отец утверждал, что правильная осанка – это то, что отличает истинную леди…

Она резко остановилась в вихре шелка и рыжих волос, когда ее глаза встретили его взгляд, и удивленно вскрикнула – книга соскользнула с головы. Ник шагнул вперед и подхватил книгу.

Уставился на томик в изумлении.

По яркому румянцу, окрасившему щеки жены, он понял, что она уже знает, что скрыто под переплетом. Эта книга была свадебным подарком от Себастьяна – шедевр из эротической коллекции известного осужденного на смерть изменника, имевшего склонность к подобным вещам. Вдова этого человека распродала коллекцию таким людям, как Себастьян, за баснословную сумму, сравнимую с состоянием старой герцогини.