Уилл сидел в кресле у огня.

— Нет так уж это разумно. При низком приливе можно налететь на мель, и конкуренты с плоскодонными суднами будут спокойненько проплывать мимо. — Он улыбнулся ей и подмигнул.

— О. Я об этом не подумала. — Она явно сожалела о своей оплошности, даже ссутулилась слегка. Очевидно, она считала, что ей удастся постичь все сложности судоходства и прочих наук с той же легкостью, с какой она освоила теорию вероятности и вычисления.

Фуллер поспешил заверить ее, что часто суда действительно строятся по такой схеме, но по заказу торговцев, желающих идти на риск. Мистер Блэкшир упомянул, что самые глубокие из этих судов действительно садятся на мель и иногда даже переворачиваются. Он развалился в кресле, вытянул ноги и слушал, поглядывая на собеседников: то на купца, сидящего за своим столом, то на картежную мошенницу, пристроившуюся на высоком стуле.

Разомлев у камина, он без труда представил жизнь, когда они все трое смогут свободно встречаться. Когда она выкупит свою свободу, она получит право навещать кого угодно. Возможно, ей понравится приходить сюда, просматривать гроссбухи, изредка играть в двадцать одно с двумя джентльменами, которых она, вероятно, станет считать своими друзьями. Ведь все это возможно, не так ли? Разве не может получиться так, что от первоначального соперничества они плавно перейдут к флирту и взаимной симпатии, а потом и к дружбе?

Настало время приступить к делу, ради которого они и оказались здесь. Он достал список самых перспективных домов и высказал свое мнение по каждому из них. Она внимательно выслушивала его оценки, и от этого у него в душе поднимался приятный трепет. Суждено ли ему еще раз в жизни ощутить радость от того, что другой человек доверяет ему, пусть и по такому мелкому поводу, как выбор клуба для первого посещения?

Он высказал свои рекомендации, они договорились о дне, когда пойдут туда, и о времени, когда он заедет за ней. Теперь все зависело от теории вероятности и судьбы, а также от эффективности ее схемы.

— Молодчина, Блэкшир, — сказал Фуллер, когда они стояли на улице и смотрели вслед наемному экипажу, на котором она уехала. — Где, черт побери, ты ее нашел?

— В клубе. В обществе одного джентльмена, под чьим покровительством она и остается. — Он поднялся на крыльцо и вошел в дом. — Я с радостью окажу ей услугу, но дальше этого идти не могу.

— Жаль. Ты ей нравишься. — Фуллер последовал за ним.

— Думаю, да. А сначала не нравился. — В холле его ждал лакей с пальто и шляпой. — Но мы, кажется, пришли к прочному взаимному уважению.

— Балда, при чем тут прочное взаимное уважение. — Он улыбался, хотя улыбка придавала его лицу страдальческое выражение. — Наверняка есть причина, почему она предложила эту идею именно тебе, а не тому, другому джентльмену.

Есть. Во-первых, она знает, что ему нужны деньги, а во-вторых, она уверена, что Роаноку не понравится, если она пойдет играть в какой-нибудь клуб. О первом рассказать Фуллеру он не может, а второе — личное дело Лидии.

— Вероятно, в простой дружбе гораздо меньше изменчивости, чем в отношениях, основанных на страсти, и именно это делает ее более привлекательной для нашей затеи. — Он надел пальто и взял у лакея шляпу.

Фуллер лишь кивнул. Если изуродованная кожа не лишила его возможности придавать своему лицу лукавое выражение, тогда можно было точно сказать, что он усмехнулся.

Однако это все правда — то, что он сказал насчет изменчивости. Так Уилл говорил себе, когда шел домой. Они должны сосредоточить свои умственные способности на игре. Ни одному из них нельзя отвлекаться на размышления о причинах изменений настроения другого.

«Ты ей нравишься». Очень хорошо. И она ему тоже. Но гораздо важнее то, что она может положиться на него. И поэтому он должен делать все необходимое, чтобы оправдать ее веру в него. Если ради этого придется подавить все нечестивые порывы, он с радостью это сделает, причем только ради ее доверия.

Глава 11

— Что это за место? — Джейн стояла за правым плечом Лидии и смотрела куда угодно, только не на высокое зеркало, в котором отражался возмутительный образ.

— Сказать по правде, совсем не респектабельное. Не такое, как тот клуб, куда меня водит мистер Роанок. — Она хотела поправить на груди платье из легкой шелковой тафты, но вместо этого провела рукой по уложенным волосам. — Туда ходят дамы не высшего сорта, так что я должна быть одета так, чтобы не выделяться.

— Но хоть верхнее платье вы наденете?

— Да, естественно. Я просто хотела убедиться, что нижнее сидит нормально. — Платье было роскошным. Фиолетовый шелк струился по телу, как сливки из крынки, он очерчивал соски в удовольствие всем, кто бросал взгляд на ее грудь.

Разве можно осуждать Джейн за ее вопросы? Бедняжке невдомек, что она выбрала туалет, в котором будет скорее раздетой, чем одетой. Нижнюю юбку она не надела, сорочку вряд ли можно считать сорочкой — уж больно низкий у нее вырез, практически до корсета, а еще она такая коротенькая, что даже не прикрывает подвязки с блестящими застежками.

Она надела верхнее платье из тонкого муслина, и оно сделало ее облик… чуть более благопристойным. Во всяком случае, слегка прикрыло грудь. А вот распашная юбка будет при ходьбе разлетаться в стороны и открывать облегающую тело тонкую тафту.

Ну и ладно. Они отвлекутся на это и не заметят, чем она занимается за столом.

— Ну, все. Можешь ложиться спать, — с наигранной веселостью сказала она. — Я сама дождусь мистера Блэкшира и открою ему дверь. А потом мы поедем в клуб.

— А если мистер Роанок заедет… — Джейн прошла к туалетному столику и принялась раскладывать щетки и расчески.

— Не заедет. По средам он никогда не приезжает. — Она подошла к столику и встала так, чтобы горничная неизбежно посмотрела ей в глаза. — Ты ведь помнишь, не так ли, что мистер Блэкшир — джентльмен? Ты помнишь, что он уступил тебе свое место в коляске? Он не из тех, кто способен на недостойные поступки.

Джейн кивнула, хотя этот кивок не означал, что она все помнит, — этот жест мог быть механическим.

— Мы с ним несколько раз сходим в клубы, каждый из нас выиграет нужную сумму денег, и на этом все закончится. — Она заколебалась. — Джейн, я хочу занять достойное положение в обществе. Мне хочется самой платить по своим счетам, а не зависеть от каких-то господ. А для этого нужны деньги, и я не знаю другого способа заполучить их, кроме игры в карты. — Она почувствовала, как у нее на шее часто запульсировала жилка. Она никогда прежде не откровенничала с этой девочкой. — Ты же видела, как я сама с собой играю в карты? Видела, как я исписываю цифрами горы бумаги? — Горничная опять кивнула, на этот раз утвердительно. — А теперь я хочу воспользоваться плодами своих трудов. Чтобы потраченное время не пропало зря. — Действительно, к этому результату ее привели не только долгие ночи изучения теории вероятности. А еще и утренние занятия с мистером Григсом, учителем. А еще задачки, что ей подбрасывал Генри, вроде той, с ромбами в окне, ил и на умножение. Он предлагал ей перемножить два трехзначных числа, а сам отсчитывал секунды до того момента, когда она даст ответ. И вот сегодня она совершит то, к чему готовилась всю жизнь.

Джейн ушла в свою комнату, а Лидия, надев манто, устроилась на банкетке в холле и стала ждать. Наконец снаружи послышался стук колес и цокот копыт. Она вскочила и распахнула дверь.

Мистер Блэкшир уже успел выпрыгнуть из наемного экипажа и шел к крыльцу. На его лице сияла улыбка, такая же радостная, как и на ее. Сегодня он оделся в байроническом стиле, который отличался небрежностью: длинное распахнутое пальто, небритая щетина, вместо галстука платок с причудливым рисунком. Прямо-таки олицетворение человека, который решил погубить себя, но сделать это романтически. Или голубя, который готовится к тому, чтобы его ощипали. Все это, конечно, было образом, ролью, которую он пообещал сыграть.

— Входите. — Она отступила в сторону. — Я готова. Только возьму свой ридикюль.

Ходить за ридикюлем надобности не было, она оставила его на консоли у стены, так чтобы достаточно было повернуться и взять его. Однако когда она вновь оказалась лицом к нему, то обнаружила, что в его облике произошли кардинальные перемены. Улыбка исчезла, взгляд стал цепким, как у охотничьей собаки.

— Что-то раньше я не видел этого платья, — сказал он и вопросительно посмотрел на нее.

— Ах да. Будет лучше, если вы взглянете на него сейчас, чтобы потом оно не отвлекло вас. — Все это она проговорила с небрежной веселостью, только голос ее прозвучал фальшиво. Раздвинув полы манто, она отвела взгляд в сторону, не решаясь смотреть ему в глаза.

Как и у него, у нее есть своя роль: куртизанки, ищущей богатого покровителя. Он знает это. Поэтому ее дерзкий наряд не должен шокировать его. И все же она нервничала, понимая, что сейчас он увидит коротенькую сорочку и подвязки с застежками — в общем, все то, что должно вызывать у мужчины неуместное желание.

Вот и увидел. Теперь можно идти. Она собралась запахнуть манто и…

— Постойте, — сказал он глухим голосом и придержал ее руку.

— В чем дело? — Она отлично все понимала. «Вам нельзя идти в этом. Вы хоть представляете, какого рода мужчины посещают такие заведения? Наденьте хотя бы нижнюю юбку».

— Ничего. Просто… постойте.

Она решилась посмотреть на него. Он не заметил. Он продолжал придерживать ее руку, мешая запахнуть манто, и внимательно разглядывал платье, как будто боялся, что больше никогда не увидит его, и пытался запечатлеть его в своей памяти. Она услышала, как он с шумом втянул в себя воздух.

Ее будто обдало жаром, в ней словно пробудилась та часть сознания, которая до этого спала глубоким сном. «Веди его наверх. Клуб подождет. Лучшего шанса не будет».